..
Его верхняя губа вздернулась в мимолетной улыбке.
— Я не знаю, кто вы такой, но я знаю, что вы не Робер Рапен. Я знаком с Робером Рапеном. Даже очень хорошо знаком. Это не вы.
— Значит, это ошибка. Это довольно распростра-ненные имя и фамилия. — Нет, не ошибка.
— А я говорю — ошибка!
— Клянусь вам, что нет.
— Посудите сами: я Робер Рапен, но вы меня не признаете. Вывод: я не тот человек, которого вы ищете,
Я говорил и чувствовал, как меня охватывает великая тоска. Почти физическая печаль, которая все сильнее обесцвечивала жизнь. Мне снова нужно было точить когти, занимать оборону... Неужели золотые деньки уже закончились? Так быстро...
Эрминия вышла из кухни и с беспокойством наблюдала за нами.
— Кто вы? — спросил я.
— Бидон!
Это было, очевидно, прозвище, причем довольно дурацкое; но то, как коротышка его произносил, не вызывало никакого желания смеяться.
— Такого не знаю, — заявил я. — О Бидоне ни разу не слыхал.
— Даже от Рапена?
— Послушайте, давайте прекратим эту глупую игру...
— Я тоже не прочь поговорить серьезно.
— Я — Рапен.
— Тогда покажите документ с фотографией.,. Я сжал кулаки.
— Знаете что? С меня довольно! Подумаешь, инквизитор нашелся! Убирайтесь, или я вызову полицию...
Он вытащил из-под стола стул и гол. Потом положил ногу на ногу и разгладил складку на своих потертых штанах.
— Давайте, — сказал он. — Зовите полицию, я давно уже от души не смеялся.
Его уверенность и олимпийское спокойствие выводили меня из равновесия. Я охотно вырвал бы ему глотку, но сейчас не время было опускаться до насилия. Нет, лучше было завладеть инициативой. Однако немое присутствие Эрминии меня порядком раздражало.
— Послушай, дорогая, — сказал я, — переодевайся и иди на пляж, я скоро приду.
Она помедлила, ее глаза встретились с моими, и она прочла там нечто, не располагавшее к возражениям.
— Хорошо.
Через три минуты она ушла.
— А она у вас примерная, — заметил Бидон.
— Итак, я вас слушаю.
— Кто вы такой?
— Давайте к этому больше не возвращаться.
— Где Рапен?
- И к этому тоже...
— Увы, придется: это единственная цель моего визита. — Вот как?
— Да. Мне нужно во что бы то ни стало переговорить с Рапеном. И чем раньше, тем лучше. Только не говорите снова, что здесь ошибка: я уже видел в гараже его "альфу"...
Зх, черт! Мне нужно было срочно подыскать подходящую линию поведения. Этот мужик был силен, и нечего было пытаться продавать ему прошлогодние листья. Кто он и что ему нужно? Мне срочно требовалось это узнать.
— Чего вы добиваетесь?
— Мне нужно с ним поговорить.
— О чем?
Он усмехнулся.
— С человеком, который надул тебя на двенадцать миллионов, всегда найдется о чем поговорить.
Честное слово; будь у меня вставная челюсть, она тут же выпала бы на пол.
— На двенадцать миллионов?!
— Да... Эта скотина сбежала с моими денежками. Он встал, и над его кулаком появилось черное жерло автоматического пистолета.
— Ладно, не будем же мы молоть языками до следующего года. Послушайте, я готов на самое худшее. Когда человек остается без гроша, он постепенно перестает чувствовать угрызения совести...
— Я знаю.
— Тогда мы, пожалуй, сможем понять друг друга. По причине, которую объяснять ни к чему, Рапен задолжал мне двенадцать миллионов, а затем исчез. Я провел маленькое расследование и выяснил, что он смотался в Италию. Поехать туда я не мог, поскольку недавно сбежал из дома с тысячей дверей... Значит, коллега... Ко мне начал возвращаться прежний апломб.
— О, вот как?
— Да. Это вас шокирует?
— Нет. Но все же хотелось бы знать...
— Что?
— Как вы оказались здесь.
Он любезно улыбнулся и откинул свой чайник назад, чтобы вволю меня рассмотреть. Мое любопытство ему льстило.
— Я рассчитал, что рано или поздно Рапен вернется во Францию, потому что наверняка не стал забирать деньги к макаронникам. Не всякий решится тайно вывезти за границу двадцать четыре миллиона. А этот субчик — тем более. Он слишком осторожен...
Двадцать четыре миллиона...
— Ну-ну?
— Тогда я постарался узнать, не положил ли он деньги в свой банк. Его банк я уже знал, потому что он когда-то выписывал мне чек. Раньше, еще до... до аферы.
До аферы! Мне становилось все интереснее.
— Я начал заходить в банк и познакомился с одним клерком, который за десять тысяч заглянул и его бумаги. Там оказалось всего лишь немногим больше десяти миллионов.
Это я знал. И теперь мне было ясно, откуда у Бидона появился мой адрес. Клерк обнаружил перечисление денег в Мантонский филиал банка и сообщил о нем человеку с опущенными веками. Это лишний раз доказывало, что предчувствия сбываются: проделывая эту операцию, я предполагав, что она повлечет за собой нечто непредвиденное.
Гость повел рукой, державшей пистолет:
— Ладно, теперь ваша очередь говорить...
— С чего начать: с настоящего или с будущего?
— С прошлого! О настоящем я позабочусь сам, а мое будущее зависит от прошлого.
Мало-помалу я начал привыкать к его глазам. Вернее, к отсутствию глаз. Он уже казался мне старым знакомым. Когда один преступник встречает другого, то сразу же чувствует себя на своей территории. Я почти успокоился, несмотря на пушку, которую он по-прежнему сжимал в своей толстой Волосатой лапе.
Слово "афера", которым он обозначил свои предыдущие дела с Раненом, - погружало меня в море наслаждения. Оно свидетельствовало о том, что Рапен был правонарушителем, и от этого я чувствовал сладкую дрожь в позвоночнике, Я усматривал в этом теплую дарственную надпись судьбы.
— Дело пойдет быстрее, если вы сами будете задавать вопросы! — заявил я.
— Кто вы такой?
— Для всех — Робер Рапен. Для вас, в порядке исключения, ваш доброжелатель.
— Ладно. Где Рапен?
Вместо ответа я просвистел начало похоронного марша. Он, видимо, был немножко меломаном, поскольку понял. Его физиономия удлинилась чуть ли не вдвое.
— Мертв?
— Самую малость...
— Ты его убил?
Он в этом не сомневался, и спонтанно, по-братски, перешел на "ты".
— Нет. Он упал со скалы и разбился насмерть... Это было на итальянском пляже. Я нашел его первым. Он был уже мертв. Мне как раз нужны были новые документы, и случай подвернулся просто сказочный. Не так ли?
— Ты действительно его не убивал?
— Не убивал. Хотя, заметь, результат был бы тот же самый.
— Деньги перевел ты?
— У него в машине оказались чековая и банковская книжки. Ну, я и подумал: почему бы не воспользоваться? Посмотри, как здесь хорошо: солнышко греет, девочки — красавицы. Видел рекламный образец?
— Видел.
Он спрятал спою пушку и задумался.
— Значит, ты надел его шкуру?'
— Раз она мне подошла...
— А ты "Знаешь, что он был педиком?
— Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Его верхняя губа вздернулась в мимолетной улыбке.
— Я не знаю, кто вы такой, но я знаю, что вы не Робер Рапен. Я знаком с Робером Рапеном. Даже очень хорошо знаком. Это не вы.
— Значит, это ошибка. Это довольно распростра-ненные имя и фамилия. — Нет, не ошибка.
— А я говорю — ошибка!
— Клянусь вам, что нет.
— Посудите сами: я Робер Рапен, но вы меня не признаете. Вывод: я не тот человек, которого вы ищете,
Я говорил и чувствовал, как меня охватывает великая тоска. Почти физическая печаль, которая все сильнее обесцвечивала жизнь. Мне снова нужно было точить когти, занимать оборону... Неужели золотые деньки уже закончились? Так быстро...
Эрминия вышла из кухни и с беспокойством наблюдала за нами.
— Кто вы? — спросил я.
— Бидон!
Это было, очевидно, прозвище, причем довольно дурацкое; но то, как коротышка его произносил, не вызывало никакого желания смеяться.
— Такого не знаю, — заявил я. — О Бидоне ни разу не слыхал.
— Даже от Рапена?
— Послушайте, давайте прекратим эту глупую игру...
— Я тоже не прочь поговорить серьезно.
— Я — Рапен.
— Тогда покажите документ с фотографией.,. Я сжал кулаки.
— Знаете что? С меня довольно! Подумаешь, инквизитор нашелся! Убирайтесь, или я вызову полицию...
Он вытащил из-под стола стул и гол. Потом положил ногу на ногу и разгладил складку на своих потертых штанах.
— Давайте, — сказал он. — Зовите полицию, я давно уже от души не смеялся.
Его уверенность и олимпийское спокойствие выводили меня из равновесия. Я охотно вырвал бы ему глотку, но сейчас не время было опускаться до насилия. Нет, лучше было завладеть инициативой. Однако немое присутствие Эрминии меня порядком раздражало.
— Послушай, дорогая, — сказал я, — переодевайся и иди на пляж, я скоро приду.
Она помедлила, ее глаза встретились с моими, и она прочла там нечто, не располагавшее к возражениям.
— Хорошо.
Через три минуты она ушла.
— А она у вас примерная, — заметил Бидон.
— Итак, я вас слушаю.
— Кто вы такой?
— Давайте к этому больше не возвращаться.
— Где Рапен?
- И к этому тоже...
— Увы, придется: это единственная цель моего визита. — Вот как?
— Да. Мне нужно во что бы то ни стало переговорить с Рапеном. И чем раньше, тем лучше. Только не говорите снова, что здесь ошибка: я уже видел в гараже его "альфу"...
Зх, черт! Мне нужно было срочно подыскать подходящую линию поведения. Этот мужик был силен, и нечего было пытаться продавать ему прошлогодние листья. Кто он и что ему нужно? Мне срочно требовалось это узнать.
— Чего вы добиваетесь?
— Мне нужно с ним поговорить.
— О чем?
Он усмехнулся.
— С человеком, который надул тебя на двенадцать миллионов, всегда найдется о чем поговорить.
Честное слово; будь у меня вставная челюсть, она тут же выпала бы на пол.
— На двенадцать миллионов?!
— Да... Эта скотина сбежала с моими денежками. Он встал, и над его кулаком появилось черное жерло автоматического пистолета.
— Ладно, не будем же мы молоть языками до следующего года. Послушайте, я готов на самое худшее. Когда человек остается без гроша, он постепенно перестает чувствовать угрызения совести...
— Я знаю.
— Тогда мы, пожалуй, сможем понять друг друга. По причине, которую объяснять ни к чему, Рапен задолжал мне двенадцать миллионов, а затем исчез. Я провел маленькое расследование и выяснил, что он смотался в Италию. Поехать туда я не мог, поскольку недавно сбежал из дома с тысячей дверей... Значит, коллега... Ко мне начал возвращаться прежний апломб.
— О, вот как?
— Да. Это вас шокирует?
— Нет. Но все же хотелось бы знать...
— Что?
— Как вы оказались здесь.
Он любезно улыбнулся и откинул свой чайник назад, чтобы вволю меня рассмотреть. Мое любопытство ему льстило.
— Я рассчитал, что рано или поздно Рапен вернется во Францию, потому что наверняка не стал забирать деньги к макаронникам. Не всякий решится тайно вывезти за границу двадцать четыре миллиона. А этот субчик — тем более. Он слишком осторожен...
Двадцать четыре миллиона...
— Ну-ну?
— Тогда я постарался узнать, не положил ли он деньги в свой банк. Его банк я уже знал, потому что он когда-то выписывал мне чек. Раньше, еще до... до аферы.
До аферы! Мне становилось все интереснее.
— Я начал заходить в банк и познакомился с одним клерком, который за десять тысяч заглянул и его бумаги. Там оказалось всего лишь немногим больше десяти миллионов.
Это я знал. И теперь мне было ясно, откуда у Бидона появился мой адрес. Клерк обнаружил перечисление денег в Мантонский филиал банка и сообщил о нем человеку с опущенными веками. Это лишний раз доказывало, что предчувствия сбываются: проделывая эту операцию, я предполагав, что она повлечет за собой нечто непредвиденное.
Гость повел рукой, державшей пистолет:
— Ладно, теперь ваша очередь говорить...
— С чего начать: с настоящего или с будущего?
— С прошлого! О настоящем я позабочусь сам, а мое будущее зависит от прошлого.
Мало-помалу я начал привыкать к его глазам. Вернее, к отсутствию глаз. Он уже казался мне старым знакомым. Когда один преступник встречает другого, то сразу же чувствует себя на своей территории. Я почти успокоился, несмотря на пушку, которую он по-прежнему сжимал в своей толстой Волосатой лапе.
Слово "афера", которым он обозначил свои предыдущие дела с Раненом, - погружало меня в море наслаждения. Оно свидетельствовало о том, что Рапен был правонарушителем, и от этого я чувствовал сладкую дрожь в позвоночнике, Я усматривал в этом теплую дарственную надпись судьбы.
— Дело пойдет быстрее, если вы сами будете задавать вопросы! — заявил я.
— Кто вы такой?
— Для всех — Робер Рапен. Для вас, в порядке исключения, ваш доброжелатель.
— Ладно. Где Рапен?
Вместо ответа я просвистел начало похоронного марша. Он, видимо, был немножко меломаном, поскольку понял. Его физиономия удлинилась чуть ли не вдвое.
— Мертв?
— Самую малость...
— Ты его убил?
Он в этом не сомневался, и спонтанно, по-братски, перешел на "ты".
— Нет. Он упал со скалы и разбился насмерть... Это было на итальянском пляже. Я нашел его первым. Он был уже мертв. Мне как раз нужны были новые документы, и случай подвернулся просто сказочный. Не так ли?
— Ты действительно его не убивал?
— Не убивал. Хотя, заметь, результат был бы тот же самый.
— Деньги перевел ты?
— У него в машине оказались чековая и банковская книжки. Ну, я и подумал: почему бы не воспользоваться? Посмотри, как здесь хорошо: солнышко греет, девочки — красавицы. Видел рекламный образец?
— Видел.
Он спрятал спою пушку и задумался.
— Значит, ты надел его шкуру?'
— Раз она мне подошла...
— А ты "Знаешь, что он был педиком?
— Знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113