— Смотри-ка, Сказка!— проговорил я как можно веселее. — Мы ошиблись ровно наполовину, когда выбирали между Пауло и Анджело: оказывается, они делили тридцать сребреников пополам!
— Заткнись!— крикнул человек с разноцветными глазами.
— Как же мы по его роже не догадались?— продолжал я.— У него же один глаз за своих, а другой — за чужих...
— Честное слово, я сейчас пришью эту падаль!— прошипел мой псевдоспаситель.
Его успокоил усач:
— Погоди, погоди, нам нужно мсье кое о чем расспросить.
— Вообще-то да,— согласился Анджело. Мейерфельд подошел ближе.
— Наконец-то вы опять в нашем распоряжении,— сказал он своим ледяным голосом, из которого тщательно старался изгнать американский акцент. — До-
биться этого было нелегко, но даже самую хитрую лису можно рано или поздно перехитрить.
Он мог ничего мне не объяснять: я уже все понял. Накануне, когда я поехал в "Карлтон", Анджело предупредил Мейерфсльда о моем визите, а Мейерфельд вызвал к себе этого дутого полицейского, который, видимо, уже давно служил банде прикрытием. Эти господа арестовали меня тайно, не поставив в известность никого: ни свое начальство, ни журналистов. Они на сутки заперли меня и камере, чтобы тем временем спокойно разработан, твои план. Они понимали, что говорить я нс стану, по во что (>ы то пи слало хотели заполучить деньги. И решили сделать так, чтобы я забрал их с собой, разумеется, в сопровождении Анджело. Отсюда и инсценированное нападение, и все остальное... Отупев от голода и беспокойства, я принял все эти "подарки судьбы" как должное... Несчастный идиот! Называя меня лисой, Мейерфельд проявлял необычайную вежливость: на его месте я обозвал бы себя бараном! Они заставили меня вытащить деньги из тайника и привезли в этот неприметный дом... Что ж, они победили, и мне оставалось только получить награду за глупость — пулю в башку...
Мое сердце стучало как бешеное. Я не решался посмотреть на Сказку. И вдруг время словно остановилось, и во мне осталось одно лишь отвратительное подозрение: что если и она с ними заодно?! С самого начала моей одиссеи все меня обманывали, предавали, продавали... Я в очередной раз убеждался в том, что преступник на свете совершенно одинок!
Я посмотрел на нее и почувствовал облегчение, потому что увидел на ее лице страх. Страх непритворный, настоящий. Она тоже была жертвой, и ее ожидала та же участь, что и меня. Усатый "полицейский" подошел ко мне.
— Вот что,— сказал он.— Пора нам поговорить, как мужчина с мужчиной.
— А ты можешь представить на свой счет какие-то доказательства, крысиная жопа?
— Могу,— ответил он бесстрастно, как человек, привыкший слышать оскорбления. И врезал мне так, что у. меня чуть не оторвалась голова. Я чихнул кровью; перед глазами запорхала эскадрилья черных бабочек.
Я выпустил когти, чтобы поймать его, но он знал эту музыку и проворно отскочил назад. Сидя почти голышом в этой постели, рядом с журнальной красавицей, я выглядел полным кретином.
— Ты мне это брось, — спокойно сказал усач. Мне казалось, что остальные зрители должны бы ли находить происходящее очень смешным, однако
же никто не смеялся. Рожи у всех были сдержанные и внимательные, и это заставило меня задуматься. Я немного посидел в растерянности и вдруг тихо фыркнул от радости: мне стало ясно, что денег они еще не нашли! Вот почему они обступили мою кропать и разыгрывают здесь "Преступление и наказание"... Если бы они уже добрались до миллионов, то давно всадили бы мне пулю в затылок и вырыли яму как раз по моему размерчику... А может, усатый таракан поехал бы с моим трупом в управление — получать премию за то, что уничтожил опаснейшего государственного преступника?
— Где деньги? — спросил Мейерфельд. Он был человеком аккуратным, методичным, и в нем, похоже, не было ни грамма поэзии...
— Как!— воскликнул я.— Разве вы их не нашли?
— Нет.
Я изобразил крайнее удивление.
— Но они же были в багажнике, на виду!
— Неправда. Мы все там обыскали.
— Значит, их забрал кто-то другой...
— Хватит шутить!
— Постойте... Когда вы приехали?
— Пятнадцать минут назад.
— И за пятнадцать минут успели обыскать всю машину? Тут вмешался Анджело:
— Я осмотрел ее еще до их приезда. Всю облазил. Ничего там нет!
— Разумеется, там уже ничего нет: ты и твой дружок-хозяин все уже перепрятали!
Услышав такое обвинение, он побелел и поднял свой обрез.
— Ах ты, сука!
— Стой!— крикнул я.— Конечно, Анджело, это легче всего — убить тех, кто может что-то рассказать. Так было и с Пауло! Ты испугался, что он с перепугу потащит тебя за собой, и угрохал, якобы для того, чтобы меня защитить!
— Вы не станете стрелять в этого человека без моего разрешения,— проскрипел Мейерфельд.
— Да вы послушайте, что он плетет! — вскричал Анджело. — Вот, спросите у Антуана...
Дутый полицейский забрал у него из рук обрез.
— Ты слишком нервный, чтобы играть такими игт рушками,— пояснил он.
Теперь я ясно видел, что сделал верный ход, обвинив Анджело: я посеял в их рядах сомнение.
— Он врет!— завопил Анджело, чувствуя, что мысль получает дальнейшее развитие в головах его дружков.— Он говорит что попало, лишь бы свалить все на меня! Вы же знаете, я вас ни разу не подводил... А ведь иногда это было ох как нелегко...
— Честных людей вокруг сколько угодно, Анджело...— сказал я. — Все мы честные, пока речь не заходит о сотне миллионов!
Я зарабатывал себе все новые очки. Я поджаривал этому подонку задницу на медленном огне, и он плавился, как сыр.
— Ну, это уже вообще!— сорвался он.— Еще одно слово — и я его удавлю!..
— Спокойно! — отрезал Мейерфельд.
Он встал напротив меня — правда, достаточно далеко: чтобы я до него не дотянулся.
— Вы сказали, что деньги были в багажнике?
— Конечно. Ведь не стал бы я убегать с пустыми руками! Они были в ящике из-под печенья, под брезентом. Под зеленым брезентом, грязным таким!
Насчет брезента я сказал нарочно. Я помнил, что в багажнике "кадиллака" он действительно был. Мейерфельд наверняка его видел, и это должно было показаться ему подтверждением моих слов.
Что-то подсказывало мне, что я на верном пути. Мейерфельд ни за что не позволит убить меня до того, как деньги будут найдены. Я не представлял себе, как выберусь из такого тупика, но, как это ни странно, присутствие полумертвой от страха Сказки придавало мне силы и даже что-то вроде оптимизма.
— Надо разобраться,— нетерпеливо проговорил усатый. Бедняга Анджело бешено вращал глазами.
— Не думай, Капут, что тебе это сойдет с рук! Я тебя, гада, заставлю выплюнуть правду! И очень скоро...
— Не говори о правде, Анджело, это тебе не идет... Я повернулся к Мейерфельду.
— Послушайте меня и пошевелите извилинами, если они у вас есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113