Хозяин «Дугласа» не позаботился перекрасить в одинаковый цвет новые листы обшивки, поставленные в качестве заплат, поэтому самолет получился как бы камуфлированным, только пятна разных оттенков зеленого имели правильную прямоугольную форму. А вот капот левого мотора оказался вовсе некрашеным и сиял природным желто-салатовым цветом нового дюраля. Крыло сзади этого мотора совершенно не было закопченным. Зато на правом крыле сажа из выхлопных газов отложилась таким мощным слоем, что создавалось впечатление, будто экипаж живет по принципу «до двух вершков не грязь, а дальше само отвалится». Единственным признаком того, что самолет не совсем уж бесхозный, были аккуратно выведенные чуть ниже сдвижной форточки пилотской кабины символы в виде миниатюрных опознавательных знаков авиации разных стран. Казак насчитал два таких американских, один французский, три красные звезды, а остальные четыре разных знака были ему незнакомы. Брякнула откидная дверца, и из нее вниз спустилась лесенка. Потом из дверцы появилась нога в стоптанном американском солдатском ботинке времен чуть ли не Второй мировой войны, нога пощупала воздух, пытаясь найти ступеньку, но не успела – тот, кому она принадлежала, потерял равновесие и вывалился из самолета.
– Хэллоу, Сью! Как ты, о'кей? – обратился к пилоту спутник Казака, и русский летчик понял, что это и есть пилот, который повезет его дальше. Мэд Сью, возрастом сравнимый разве что с Дедом, производил впечатление безнадежно состарившегося не то хиппи, не то ветерана вьетнамской войны. Длинные седые волосы, собранные в неаккуратный хвост, росли лишь на узкой полосе от ушей к затылку, остальная же часть головы была лысой и блестящей. Костюм его заслуживал особого описания и представлял собой нечто совершенно необычное даже для Балкан, где этим вообще трудно было кого-нибудь удивить. Состоял он прежде всего из выцветшей до белизны куртки армии США с оторванными рукавами, но не камуфлированной, а однотонной и невероятно архаичного покроя. Сей предмет военного антиквариата без всякой системы покрывали всевозможные шевроны и нашивки разной степени поношенности. И хотя значение некоторых из них теперь мог объяснить разве что сам хозяин, было видно, что все они символизируют важные этапы его жизненного пути. На спине куртки разноцветными нитками был весьма профессионально вышит, видимо совсем недавно, «личный герб» владельца, представлявший собой сведенную с распространенного плаката фигуру знаменитой мисс мира болгарки Анны Ликовой, почему-то черного цвета. Буйное воображение художника пририсовало ей сзади два демонических алых крыла.
«Ангел ада – теперь на Балканах!» – гласила готическая надпись, золотом обрамлявшая голову красавицы. Кроме экзотической куртки, на Мэде Сью болтались протертые на коленях до дыр джинсы и майка красного цвета с гордым профилем комманданте Че Гевары и еще девизом: «Кто пьет лучшее пиво „Товарищ Че“ – тот один против всех!» Когда Сью поднялся, выяснилось, что лицо у него красное, щеки покрыты жесткой на вид седой щетиной, а на руке красуются массивные золотые часы. Отряхнувшись – больше машинально, чем желая избавиться от грязи, – Сью энергично шагнул к Андрею, пожал ему руку, а потом потянул носом и хрипло сказал по-русски:
– Ну все, мы приехать. Больше сюда не летать. Три раза так посадка, четыре – не повезти.
«Он садился здесь три раза… О Господи! – подумал Казак и вдруг сообразил, что этот бодрый старикан говорит по-русски. – С чего бы это? И откуда он обо мне знает?» Однако вскоре все быстро прояснил сам Сью:
– Я тебя везти к славный парни, русский батальон, твои братья, они так и сказали! – «так» и «и» у Сью совершенно неожиданно слились в одесское «таки». – Они там тебя отметить, а пока тебя отметить я! – Сью достал из кармана плоскую фляжку, сделал пару хороших глотков и передал ее Казаку. Тот послушно глотнул и чуть не закашлялся – содержимое фляжки оказалось похожим на паршивый самогон, который они с ребятами покупали, когда не хватало денег на нормальную водку Сью по-своему истолковал выражение лица Казака и забрал фляжку обратно.
– Один русский понял кайф на виски! А парни с батальон говорят, дерьмо.
Казак тоже с удовольствием обозвал бы это виски дерьмом, но сдержался и, попрощавшись с албанцем, полез в самолет.
Кто-то сидящий в кабине запустил двигатели, и Сью, забравшись в «Дуглас» вслед за Казаком, втянул лесенку, захлопнул дверь и направился к пилотским местам. Русский летчик осмотрелся и попробовал найти какое-нибудь место поспокойней, где бы от вибрации не так дребезжали болтающиеся детали.
Сделать это Казак не успел – двигателям дали полный газ, самолет развернулся, и…
Что было потом, русский летчик не смог бы вспомнить, даже если б захотел, – престарелый самолет запрыгал по полосе как лягушка, с размаху ударяясь колесами и хвостовым костылем о выщербленный бетон полосы; в иллюминаторах, большей частью лишенных стекол, мелькали то скалы, то небо, и когда «Дуглас» окончательно оторвался от земли, Казак поблагодарил небеса за свое спасение.
Полет вскоре вроде бы наладился. Время от времени Сью с явным удовольствием кидал «Дуглас» в воздушные ямы и так же с удовольствием его из них вытягивал, а по ребристому полу со звоном катались какие-то железяки. Присмотревшись, Казак понял, что это гильзы от крупнокалиберного пулемета, а подняв взгляд, увидел и сам пулемет, установленный в плексигласовом куполе на потолке. Купол был явно самодельный, но сделанный умело, и можно сказать, с любовью. Еще один пулемет крепился рядом с дверью, а перегородка, некогда отделявшая от пассажирского салона туалет, была сломана, и в унитазе стволом вниз торчала универсальная кассета для автоматического отстрела инфракрасных ловушек. Однако на автоматику здесь, похоже, не шибко надеялись – из кабины к кассете была протянута длинная веревка, привязанная к рычагу принудительного сброса.
Хлопнула дверка пилотской кабины, и Казак увидел второго члена экипажа «Дугласа» – сухощавого и низкорослого азиата.
«Китаец, наверное? Да нет, китайцы более улыбчивы. Или японец? Да какая разница!» – думал он, пока азиат осторожно обходил его, направляясь к двери.
– Эй, чувак! – раздался голос за спиной Казака. Он обернулся и увидел, что Сью тоже вышел в «салон». Дверь осталась открытой, и, поняв, что в кабине никого нет, русский летчик удивился – оказывается, при всей раздолбанности этого летательного аппарата, здесь имеется автопилот! – Садись место там! – Сью ткнул рукой туда, где под прозрачным колпаком виднелось что-то вроде велосипедного сиденья с педалями внизу.
– Чанг стрелять, и ты стрелять. Чанг не стрелять, и ты не стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124