Превосходный финал! Бывший первый вельможа Англии, властвовавший над армией и надзиравший за действиями парламента, превратился теперь в сельского магната. Он охотится с собаками и соколами, распивает густой эль с местными помещиками и собирает своих людей по приказу главного шерифа…
— Варни, воздержись от дальнейшего! — воскликнул граф.
— Нет-с, милорд, вы уж должны позволить мне завершить мою картинку с натуры. Сассекс управляет Англией… Здоровье королевы слабеет… Необходимо установить права престолонаследия… Открываются возможности для честолюбия столь блистательного, что и во сне никому не снилось. А вы слышите обо всем этом, сидя у пылающего огонька, под сенью вашего камина. И тогда вы начинаете соображать, с небес каких надежд вы низверглись на землю и в какое ничтожество впали. И все это только для того, чтобы иметь возможность созерцать глазки своей прелестной супруги чаще, чем раз в две недели.
— Послушай, Варни, — прервал его граф, — довольно об этом. Я не сказал, что шаг, на который меня толкает стремление к свободе и покою, будет предпринят поспешно, без должного внимания к нуждам общества. Будь свидетелем, Варни, что я подавляю свое желание удалиться в частную жизнь не потому, что я влеком честолюбием, а потому, что мне надо сохранить такое положение, в котором я лучше всего в должный час могу быть полезным своей стране. Поскорее отдай приказ седлать лошадей. Я, как и раньше, надену плащ ливрейного лакея и поеду с вещами. А ты будешь на этот день господином, Варни; не упусти из виду ничего, что могло бы усыпить подозрение. Мы будем в седле раньше, чем все в доме проснутся. Я только пойду проститься с миледи и сразу же буду готов тронуться в путь. Я обуздываю желания своего бедного сердца и наношу рану сердцу, еще более для меня дорогому. Но патриот должен победить во мне супруга.
Произнеся эту речь печальным, но твердым тоном, он вышел из комнаты.
«Я рад, что ты удалился, — таков был ход мыслей Варни, — а то еще, хоть я и навидался людских безумств, я расхохотался бы тебе прямо в лицо. Тебе, вероятно, скоро наскучит твоя новая игрушка, лакомый кусочек размалеванной дочери Евы, — тут я тебе не помеха. Но тебе никогда не наскучит твоя старая игрушка — честолюбие. Ведь, карабкаясь на гору, милорд, ты должен волочить за собой Ричарда Варни, и если он способен подхлестывать тебя, чтоб ты лез все выше и выше, что ему должно быть весьма выгодно, то, поверь, он не пощадит ни хлыста, ни шпор. А что до вас, моя красавица, которая так жаждет стать графиней, то лучше вам не преграждать мне путь, иначе при новой схватке я припомню вам и старые счеты. Ты будешь господином, — так, кажется, он сказал? Клянусь, он скоро может обнаружить, что в этих словах больше правды, чем он думает. И вот тот, кто, по мнению стольких умных людей, способен тягаться в политических делах с Берли и Уолсингемом, а в делах военных — с Сассексом, становится учеником своего же собственного слуги, и все это ради карих глаз, из-за бело-розовой плутовки — так рушится в бездну честолюбие! Однако же если чары смертной женщины могут служить оправданием того, что у политического деятеля башка закружилась, то это оправдание сидело по правую руку от милорда в благословенный вчерашний вечер. Ну что ж, пусть события движутся вперед своим ходом — либо он возвеличит меня, либо я сам сделаю себя счастливым. А что до этого нежного создания, то ежели оно не разболтает о своей встрече с Тресилианом, а я так думаю, что она не осмелится, ей тоже придется поладить со мною, чтобы скрыть тайну и действовать сообща, несмотря на все ее презрение ко мне. Однако надобно идти в конюшню. Ну что ж, милорд, сейчас я собираю вашу свиту. Но скоро может наступить время, когда мой шталмейстер будет собирать ее в путь для меня. Кем был Томас Кромвель? Сыном простого кузнеца, а умер лордом, правда на эшафоте, но это было характерно для того времени. А кем был Ралф Сэдлер? Простым писцом Кромвеля, а пережил восемнадцать великих лордов. Via!note 7 Я могу править рулем не хуже, чем они».
С такими мыслями он вышел из комнаты.
Тем временем граф вернулся в спальню, чтобы наскоро проститься с прелестной графиней. Он боялся даже остаться с нею наедине, чтобы не выслушивать ее настойчивых просьб, от которых ему было так трудно уклоняться, но которые он, после недавнего разговора со своим шталмейстером, решил ни в коем случае не удовлетворять.
Он нашел ее в белом шелковом халате, опушенном мехом. Ее босые ножки были наскоро всунуты в туфли, распущенные волосы выбивались из-под ночного чепчика. Она блистала лишь собственной красотой, которая казалась еще более могущественной, а отнюдь не поблекшей, от печали, владевшей ею в мгновения наступающей разлуки.
— Ну, да хранит тебя господь, моя самая любимая и самая прелестная! — прошептал граф, едва высвобождаясь из ее объятий, чтобы опять и опять сжать ее в своих, и снова распрощаться с нею, и снова вернуться и расцеловать ее, и еще раз сказать ей: «Прощай!» — Солнце вот-вот взойдет над голубым горизонтом, мне нельзя больше медлить. С восходом я уже должен быть на десять миль отсюда.
Вот какими словами он наконец нашел в себе силы прервать их свидание перед разлукой.
— Значит, ты не хочешь исполнить моей просьбы? — спросила графиня. — Ах, недостойный рыцарь! Ужели когда-нибудь дама, босая, в ночных туфлях, прося милости у славного рыцаря, получала отказ?
— Все, чего бы ты ни попросила, Эми, все я исполню, — ответил граф. — За исключением, — добавил он, — того, что может погубить нас обоих.
— Ну хорошо, — сказала графиня. — Не буду я больше настаивать, чтобы меня признали в той роли, которая заставила бы всю Англию завидовать мне, то есть в роли супруги моего славного и благородного мужа, первого любимца среди английских вельмож. Позволь мне лишь поделиться тайной с моим дорогим отцом! Позволь мне положить конец его горестям из-за таких недостойных слухов обо мне. Говорят, что он болен, мой славный, старый, добрый отец!
— Говорят? — нетерпеливо прервал ее граф. — Кто это говорит? Разве Варни не сообщил сэру Хью все, что мы смеем сейчас поведать ему, о вашем счастье и благополучии? И разве он не рассказал вам, что славный старый рыцарь в добром здравии и расположении духа предается сейчас своим излюбленным обычным занятиям? Кто посмел внушить вам иные мысли?
— О нет, никто, милорд, никто! — возразила графиня, несколько встревоженная тоном, каким был задан этот вопрос. — Но все-таки, милорд, мне хотелось бы собственными глазами удостовериться, что мой отец здоров.
— Успокойся, Эми! Сейчас тебе пока нельзя еще видеться с отцом или с кем-то из его дома. Не говоря уже о том, что было бы крайне неразумно разглашать тайну большему числу людей, нежели того требует необходимость, сейчас достаточным основанием для сохранения тайны является этот корнуэллец, этот Треванион, или Тресилиан, или как там его зовут, который наведывается в дом старого джентльмена и должен поэтому знать все, что там известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161
— Варни, воздержись от дальнейшего! — воскликнул граф.
— Нет-с, милорд, вы уж должны позволить мне завершить мою картинку с натуры. Сассекс управляет Англией… Здоровье королевы слабеет… Необходимо установить права престолонаследия… Открываются возможности для честолюбия столь блистательного, что и во сне никому не снилось. А вы слышите обо всем этом, сидя у пылающего огонька, под сенью вашего камина. И тогда вы начинаете соображать, с небес каких надежд вы низверглись на землю и в какое ничтожество впали. И все это только для того, чтобы иметь возможность созерцать глазки своей прелестной супруги чаще, чем раз в две недели.
— Послушай, Варни, — прервал его граф, — довольно об этом. Я не сказал, что шаг, на который меня толкает стремление к свободе и покою, будет предпринят поспешно, без должного внимания к нуждам общества. Будь свидетелем, Варни, что я подавляю свое желание удалиться в частную жизнь не потому, что я влеком честолюбием, а потому, что мне надо сохранить такое положение, в котором я лучше всего в должный час могу быть полезным своей стране. Поскорее отдай приказ седлать лошадей. Я, как и раньше, надену плащ ливрейного лакея и поеду с вещами. А ты будешь на этот день господином, Варни; не упусти из виду ничего, что могло бы усыпить подозрение. Мы будем в седле раньше, чем все в доме проснутся. Я только пойду проститься с миледи и сразу же буду готов тронуться в путь. Я обуздываю желания своего бедного сердца и наношу рану сердцу, еще более для меня дорогому. Но патриот должен победить во мне супруга.
Произнеся эту речь печальным, но твердым тоном, он вышел из комнаты.
«Я рад, что ты удалился, — таков был ход мыслей Варни, — а то еще, хоть я и навидался людских безумств, я расхохотался бы тебе прямо в лицо. Тебе, вероятно, скоро наскучит твоя новая игрушка, лакомый кусочек размалеванной дочери Евы, — тут я тебе не помеха. Но тебе никогда не наскучит твоя старая игрушка — честолюбие. Ведь, карабкаясь на гору, милорд, ты должен волочить за собой Ричарда Варни, и если он способен подхлестывать тебя, чтоб ты лез все выше и выше, что ему должно быть весьма выгодно, то, поверь, он не пощадит ни хлыста, ни шпор. А что до вас, моя красавица, которая так жаждет стать графиней, то лучше вам не преграждать мне путь, иначе при новой схватке я припомню вам и старые счеты. Ты будешь господином, — так, кажется, он сказал? Клянусь, он скоро может обнаружить, что в этих словах больше правды, чем он думает. И вот тот, кто, по мнению стольких умных людей, способен тягаться в политических делах с Берли и Уолсингемом, а в делах военных — с Сассексом, становится учеником своего же собственного слуги, и все это ради карих глаз, из-за бело-розовой плутовки — так рушится в бездну честолюбие! Однако же если чары смертной женщины могут служить оправданием того, что у политического деятеля башка закружилась, то это оправдание сидело по правую руку от милорда в благословенный вчерашний вечер. Ну что ж, пусть события движутся вперед своим ходом — либо он возвеличит меня, либо я сам сделаю себя счастливым. А что до этого нежного создания, то ежели оно не разболтает о своей встрече с Тресилианом, а я так думаю, что она не осмелится, ей тоже придется поладить со мною, чтобы скрыть тайну и действовать сообща, несмотря на все ее презрение ко мне. Однако надобно идти в конюшню. Ну что ж, милорд, сейчас я собираю вашу свиту. Но скоро может наступить время, когда мой шталмейстер будет собирать ее в путь для меня. Кем был Томас Кромвель? Сыном простого кузнеца, а умер лордом, правда на эшафоте, но это было характерно для того времени. А кем был Ралф Сэдлер? Простым писцом Кромвеля, а пережил восемнадцать великих лордов. Via!note 7 Я могу править рулем не хуже, чем они».
С такими мыслями он вышел из комнаты.
Тем временем граф вернулся в спальню, чтобы наскоро проститься с прелестной графиней. Он боялся даже остаться с нею наедине, чтобы не выслушивать ее настойчивых просьб, от которых ему было так трудно уклоняться, но которые он, после недавнего разговора со своим шталмейстером, решил ни в коем случае не удовлетворять.
Он нашел ее в белом шелковом халате, опушенном мехом. Ее босые ножки были наскоро всунуты в туфли, распущенные волосы выбивались из-под ночного чепчика. Она блистала лишь собственной красотой, которая казалась еще более могущественной, а отнюдь не поблекшей, от печали, владевшей ею в мгновения наступающей разлуки.
— Ну, да хранит тебя господь, моя самая любимая и самая прелестная! — прошептал граф, едва высвобождаясь из ее объятий, чтобы опять и опять сжать ее в своих, и снова распрощаться с нею, и снова вернуться и расцеловать ее, и еще раз сказать ей: «Прощай!» — Солнце вот-вот взойдет над голубым горизонтом, мне нельзя больше медлить. С восходом я уже должен быть на десять миль отсюда.
Вот какими словами он наконец нашел в себе силы прервать их свидание перед разлукой.
— Значит, ты не хочешь исполнить моей просьбы? — спросила графиня. — Ах, недостойный рыцарь! Ужели когда-нибудь дама, босая, в ночных туфлях, прося милости у славного рыцаря, получала отказ?
— Все, чего бы ты ни попросила, Эми, все я исполню, — ответил граф. — За исключением, — добавил он, — того, что может погубить нас обоих.
— Ну хорошо, — сказала графиня. — Не буду я больше настаивать, чтобы меня признали в той роли, которая заставила бы всю Англию завидовать мне, то есть в роли супруги моего славного и благородного мужа, первого любимца среди английских вельмож. Позволь мне лишь поделиться тайной с моим дорогим отцом! Позволь мне положить конец его горестям из-за таких недостойных слухов обо мне. Говорят, что он болен, мой славный, старый, добрый отец!
— Говорят? — нетерпеливо прервал ее граф. — Кто это говорит? Разве Варни не сообщил сэру Хью все, что мы смеем сейчас поведать ему, о вашем счастье и благополучии? И разве он не рассказал вам, что славный старый рыцарь в добром здравии и расположении духа предается сейчас своим излюбленным обычным занятиям? Кто посмел внушить вам иные мысли?
— О нет, никто, милорд, никто! — возразила графиня, несколько встревоженная тоном, каким был задан этот вопрос. — Но все-таки, милорд, мне хотелось бы собственными глазами удостовериться, что мой отец здоров.
— Успокойся, Эми! Сейчас тебе пока нельзя еще видеться с отцом или с кем-то из его дома. Не говоря уже о том, что было бы крайне неразумно разглашать тайну большему числу людей, нежели того требует необходимость, сейчас достаточным основанием для сохранения тайны является этот корнуэллец, этот Треванион, или Тресилиан, или как там его зовут, который наведывается в дом старого джентльмена и должен поэтому знать все, что там известно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161