Я услышал короткие гудки, и мне это не понравилось.
Мне это очень не понравилось.
ГЛАВА 30
АЛИБИ АНДРЕЯ ПОГИБЛО
Я набрал номер её телефона и стал ждать. На пятом гудке кто-то снял трубку и положил её рядом с аппаратом, тут же нажав рычаг отбоя.
Я вновь слушал короткие гудки, слушал и во мне крепла уверенность, что я, скорее всего, опоздал. Надо было не жрать эту жирную утку, а немедленно ехать домой к ночной бабочке и сидеть в засаде у подъезда, пока она не придет. А тогда брать её тепленькой и отдохнувшей и снимать допрос. Я ещё о чем-то думал, таком же бессмысленном, потом спрятал телефон в кармашек, завел машину и, влившись в общий поток спешащих домой граждан, поехал так быстро, как это вообще возможно в такое время. Так или иначе, минут через тридцать я смог добрался до Большого Тишинского переулка.
Дом номер пять оказался четырехэтажным зданием старой постройки, возможно, ещё царской. На проезжую часть дороги смотрели только окна, ровно размещенные на желто-оранжевой стене. А все три подъезда находились во дворе. Остановившись у третьего подъезда, я попытался вычислить, где окна Кати. Над входом была табличка с номерами квартир: 33-48. Я быстро подсчитал, что её квартира находится на третьем этаже и немедленно отправился в подъезд.
В подъезде пахло старостью, бедностью и покоем. Впрочем, ощущение было обманчивым, так как часто встречались железные двери, что намекало, хотя бы на средний достаток. Вдруг вверху хлопнула дверь. Мне показалось, на третьем этаже. Навстречу быстро застучали каблучки туфель. Невысокая очень красивая брюнетка, чем-то похожая на всех виденных мною брюнеток, стремительно пролетела мимо меня. Я подумал, что это вполне могла быть та, ради которой я и приехал.
- Катя? - успел спросить я, но девушка лишь взглянула на меня влажным темным глазом, и каблучки застучали уже внизу.
Я остановился у двери номер сорок четыре и прислушался. За дверью было тихо, и сквозь зрачок дверного глазка я увидел, что свет продолжает гореть и нажал кнопку звонка.
Звонок прозвенел, но не вызвал ответных звуков: ни шагов, ни голосов, ни шороха. Было пусто и безнадежно.
Я на всякий случай осторожно толкул дверь, и она открылась. Мои худшие подозрения подтверждались. Я открыл дверь пошире и вошел в коридор. Дверь за собой не закрыл. Долго торчать здесь я не собирался. Все равно ничего не изменишь. Коридор маленький, паркет голый, шкафчик для обуви, а на нем большое зеркало с наклейками картинок животных и гномов. И две пары тапочек у шкафчика.
Я прошел в гостиную. Комната почти квадратная. Ниша, где примостился диван. На окнах - тяжелые портьеры, на вид какие-то пыльные. На стене картина, на которой изображено нечто абстрактное. Тут же книжный шкаф, но книгами заполнены только две полки. На остальных расставлена посуда. Посуда и книги, вероятно, принадлежат хозяину, у которого Катя снимала квартиру. У противоположной стены платяной шкаф. Дверца приоткрыта и видны платья на вешалках. В углу телевизор. Напротив него большое кресло. Посреди комнаты круглый стол и несколько стульев. И здесь, как и в коридоре, голый паркет, не прикрытый ни ковром, ни паласом. Босые ступни симметрично разведены в сторону и словно бы упираются в пол. Я медленно скользнул глазами выше... Голые ноги, очень коротенький, светло зеленого цвета халатик. Над поясом одна пола распахнулась и видна большая грудь с темным соском. Вторая пола распахнуться не могла, потому что была пришпилена к телу ножом - лезвие вошло до упора, лишь рукоятка торчала над поверхностью стола... Голая шея, голова повернута набок, а рот оскален в немом крике.
Я подошел и дотронулся до щеки. Теплая. Конечно, ведь я разговаривал с ней не так давно. От неё пахло духами. Духами и смертью. Смертью сильнее.
ГЛАВА 31
НАПАДЕНИЕ
В этот момент за моей спиной раздался рев, много глоток разом взвыли и в комнату из коридора, словно черти из преисподней, посыпались мужики в масках, камуфляже и с автоматами. Меня с ходу стали пинать ногами, потом кто-то ударил в лоб прикладом, я упал, меня продолжали бить ногами. Кто-то из особенно рьяных наступил мне на шею, чужие руки со всех сторон полезли обыскивать, оружие не нашли, и это народ завело ещё сильнее; но я не сопротивлялся, и бойцы, сковав наручниками мои руки за спиной, скоро выдохлись.
Потом я лежал, все ходили, курили, перешагивали через меня, смотрели на мертвую Катю (я уже не сомневался, что это была Катя), звонили начальству и по личным делам. Наконец меня рванули за ворот пиджака, предлагая встать. Наручники за спиной больно сдавливали запястья. Возбужденно блестя глазами в вырезах масок, стал меня допрашивать один из этих безликих.
- Кто такой? Зачем пришил? Кто тебя послал? Где остальные? бессмысленный град вопросов.
Я сказал, что документы во внутреннем кармане пиджака. А когда они все молча ознакомились с моим удостоверением, предложил позвонить майору Степанову в Центральный РУБОП. Сообщил номер телефона. Один из бойцов все-таки набрал номер. Начал выяснять, куда он попал. Попал он куда надо, я почувстовал по тону. Потом мне сунули трубку под ухо, которую я прижал плечом.
Майор Степанов ржал, словно племенной жеребец. Наконец, сквозь наплывы идиотского смеха, он поздравил меня с приключением и посетовал, что не видел, как меня задерживали.
- Ребята, небось, при виде такого бугая дали волю рукам. Может тебя и ногами пинали? - спросил он, а когда я подтвердил, вновь залился жизнерадостным смехом. А когда я сообщил, что разговариваю с ним в наручниках, причем руки скованы за спиной, веселью его не было предела. Мне, впрочем, показалось, что он переигрывает. А там кто его знает?
Наручники все же с меня сняли. И отдали документы. У меня болела голова от удара прикладом, а все тело от их сапог. Я был злой и неудовлетворенный.
С моих слов быстро составили протокол, дали мне подписать и попросили удалиться. Наверное, пытаясь извиниться, сообщили, что был звонок о нападении на квартиру и убийстве женщины. Поэтому со мной так круто и обошлись. Ладно, с кем не бывает.
Я вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Из квартиры доносился шум голосов. Проводились следственные действия. Я позвонил в соседнюю дверь. Никто не отозвался. Перешел к другой двери. Позвонил, все время прислушиваясь к тому, что творится у оперов. Дверь, куда я звонил, приоткрылась. Она была на цепочке.
Ухоженная старушка с мелко завитыми красными волосиками посмотрела мне в живот, потом стала поднимать взгляд. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть мой лик - сама была маленького роста. Увиденное её не обрадовало, но и не испугало. Что произошло, она уже знала.
- Вы из милиции? - спросила она, растянув ярко накрашенные губы в светской улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Мне это очень не понравилось.
ГЛАВА 30
АЛИБИ АНДРЕЯ ПОГИБЛО
Я набрал номер её телефона и стал ждать. На пятом гудке кто-то снял трубку и положил её рядом с аппаратом, тут же нажав рычаг отбоя.
Я вновь слушал короткие гудки, слушал и во мне крепла уверенность, что я, скорее всего, опоздал. Надо было не жрать эту жирную утку, а немедленно ехать домой к ночной бабочке и сидеть в засаде у подъезда, пока она не придет. А тогда брать её тепленькой и отдохнувшей и снимать допрос. Я ещё о чем-то думал, таком же бессмысленном, потом спрятал телефон в кармашек, завел машину и, влившись в общий поток спешащих домой граждан, поехал так быстро, как это вообще возможно в такое время. Так или иначе, минут через тридцать я смог добрался до Большого Тишинского переулка.
Дом номер пять оказался четырехэтажным зданием старой постройки, возможно, ещё царской. На проезжую часть дороги смотрели только окна, ровно размещенные на желто-оранжевой стене. А все три подъезда находились во дворе. Остановившись у третьего подъезда, я попытался вычислить, где окна Кати. Над входом была табличка с номерами квартир: 33-48. Я быстро подсчитал, что её квартира находится на третьем этаже и немедленно отправился в подъезд.
В подъезде пахло старостью, бедностью и покоем. Впрочем, ощущение было обманчивым, так как часто встречались железные двери, что намекало, хотя бы на средний достаток. Вдруг вверху хлопнула дверь. Мне показалось, на третьем этаже. Навстречу быстро застучали каблучки туфель. Невысокая очень красивая брюнетка, чем-то похожая на всех виденных мною брюнеток, стремительно пролетела мимо меня. Я подумал, что это вполне могла быть та, ради которой я и приехал.
- Катя? - успел спросить я, но девушка лишь взглянула на меня влажным темным глазом, и каблучки застучали уже внизу.
Я остановился у двери номер сорок четыре и прислушался. За дверью было тихо, и сквозь зрачок дверного глазка я увидел, что свет продолжает гореть и нажал кнопку звонка.
Звонок прозвенел, но не вызвал ответных звуков: ни шагов, ни голосов, ни шороха. Было пусто и безнадежно.
Я на всякий случай осторожно толкул дверь, и она открылась. Мои худшие подозрения подтверждались. Я открыл дверь пошире и вошел в коридор. Дверь за собой не закрыл. Долго торчать здесь я не собирался. Все равно ничего не изменишь. Коридор маленький, паркет голый, шкафчик для обуви, а на нем большое зеркало с наклейками картинок животных и гномов. И две пары тапочек у шкафчика.
Я прошел в гостиную. Комната почти квадратная. Ниша, где примостился диван. На окнах - тяжелые портьеры, на вид какие-то пыльные. На стене картина, на которой изображено нечто абстрактное. Тут же книжный шкаф, но книгами заполнены только две полки. На остальных расставлена посуда. Посуда и книги, вероятно, принадлежат хозяину, у которого Катя снимала квартиру. У противоположной стены платяной шкаф. Дверца приоткрыта и видны платья на вешалках. В углу телевизор. Напротив него большое кресло. Посреди комнаты круглый стол и несколько стульев. И здесь, как и в коридоре, голый паркет, не прикрытый ни ковром, ни паласом. Босые ступни симметрично разведены в сторону и словно бы упираются в пол. Я медленно скользнул глазами выше... Голые ноги, очень коротенький, светло зеленого цвета халатик. Над поясом одна пола распахнулась и видна большая грудь с темным соском. Вторая пола распахнуться не могла, потому что была пришпилена к телу ножом - лезвие вошло до упора, лишь рукоятка торчала над поверхностью стола... Голая шея, голова повернута набок, а рот оскален в немом крике.
Я подошел и дотронулся до щеки. Теплая. Конечно, ведь я разговаривал с ней не так давно. От неё пахло духами. Духами и смертью. Смертью сильнее.
ГЛАВА 31
НАПАДЕНИЕ
В этот момент за моей спиной раздался рев, много глоток разом взвыли и в комнату из коридора, словно черти из преисподней, посыпались мужики в масках, камуфляже и с автоматами. Меня с ходу стали пинать ногами, потом кто-то ударил в лоб прикладом, я упал, меня продолжали бить ногами. Кто-то из особенно рьяных наступил мне на шею, чужие руки со всех сторон полезли обыскивать, оружие не нашли, и это народ завело ещё сильнее; но я не сопротивлялся, и бойцы, сковав наручниками мои руки за спиной, скоро выдохлись.
Потом я лежал, все ходили, курили, перешагивали через меня, смотрели на мертвую Катю (я уже не сомневался, что это была Катя), звонили начальству и по личным делам. Наконец меня рванули за ворот пиджака, предлагая встать. Наручники за спиной больно сдавливали запястья. Возбужденно блестя глазами в вырезах масок, стал меня допрашивать один из этих безликих.
- Кто такой? Зачем пришил? Кто тебя послал? Где остальные? бессмысленный град вопросов.
Я сказал, что документы во внутреннем кармане пиджака. А когда они все молча ознакомились с моим удостоверением, предложил позвонить майору Степанову в Центральный РУБОП. Сообщил номер телефона. Один из бойцов все-таки набрал номер. Начал выяснять, куда он попал. Попал он куда надо, я почувстовал по тону. Потом мне сунули трубку под ухо, которую я прижал плечом.
Майор Степанов ржал, словно племенной жеребец. Наконец, сквозь наплывы идиотского смеха, он поздравил меня с приключением и посетовал, что не видел, как меня задерживали.
- Ребята, небось, при виде такого бугая дали волю рукам. Может тебя и ногами пинали? - спросил он, а когда я подтвердил, вновь залился жизнерадостным смехом. А когда я сообщил, что разговариваю с ним в наручниках, причем руки скованы за спиной, веселью его не было предела. Мне, впрочем, показалось, что он переигрывает. А там кто его знает?
Наручники все же с меня сняли. И отдали документы. У меня болела голова от удара прикладом, а все тело от их сапог. Я был злой и неудовлетворенный.
С моих слов быстро составили протокол, дали мне подписать и попросили удалиться. Наверное, пытаясь извиниться, сообщили, что был звонок о нападении на квартиру и убийстве женщины. Поэтому со мной так круто и обошлись. Ладно, с кем не бывает.
Я вышел на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Из квартиры доносился шум голосов. Проводились следственные действия. Я позвонил в соседнюю дверь. Никто не отозвался. Перешел к другой двери. Позвонил, все время прислушиваясь к тому, что творится у оперов. Дверь, куда я звонил, приоткрылась. Она была на цепочке.
Ухоженная старушка с мелко завитыми красными волосиками посмотрела мне в живот, потом стала поднимать взгляд. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть мой лик - сама была маленького роста. Увиденное её не обрадовало, но и не испугало. Что произошло, она уже знала.
- Вы из милиции? - спросила она, растянув ярко накрашенные губы в светской улыбке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65