..
- Кто это, черт вас побери?! Вы хоть знаете, сколько сейчас времени?
Я был терпелив.
- Знаю, начало третьего. Я вам звоню по поводу вашей дочери Марины. Она со мной в машине, и я хочу отвести её к вам домой.
- Да что случилось, черт побери?! Кто вы такой? Что вам надо?
- Меня зовут Быков Герман Геннадьевич. Я директор частной юридической фирмы. Меня попросили отвести к вам домой вашу дочь.
- Кто просил? Опять этот тюфяк не уследил за ней? А где он сам, почему кому-то поручает ночью куда-то возить мою дочь? Она сейчас с вами?
Папа, конечно, был не в курсе. Пришлось рассказывать с самого начала, то есть с прихода дяди Андрея ко мне домой. Впрочем. я старался не вдаваться в подробности, чтобы не выставлять никого в плохом свете. Тарасов внезапно прервал меня на полуслове.
- Дайте Марине трубку!
Я оглянулся на тело, покоящееся на заднем сиденье. Простыня соскользнула, обнажив курчавые прелести, ещё влажные от недавней неземной страсти.
- Она спит, - пояснил я.
Пока мы мило беседовали друг с другом и пока он, медленно просыпаясь, вникал в суть дела, я между тем доехал до центра, затем до Кисельного переулка, где и располагался особняк богатого предпринимателя, владельца фармацевтического предприятия, почтенного гражданина и, как говорится, прочая и прочая.
Доехал. Дом номер три. Чугунная ограда, сквозь которую тянулись ветки старых кленов. Старый особняк был погружен в сереющую ночную тьму, лишь в глубине дворика, у дома, садовый железный фонарь освещал каменное крыльцо и белые колонны.
Я остановился у ворот и коротко просигналил. Сквозь листву было видно, как в больших окнах на первом этаже зажегся свет. Потом дверь отворилась. Вместе с потоком света, на крыльцо вышел человек, захлопнул за собой дверь и в темноте двинулся к воротам. Задержался, рассматривая сквозь прутья решетки мой джип. Я вышел из машины и махнул ему рукой.
- Виктор Константинович!
Он открыл дверцу рядом с воротами, вышел и направился ко мне. Одет в халат, снизу пижамные брюки; мы с его дочкой вырвали почтенного семьянина из постели.
И довершение всего - пистолет, нацеленный мне в живот.
Я открыл заднюю дверцу и отошел, давая ему возможность заглянуть внутрь самому.
- Можете забирать свою дочь. Мне надоедо с ней возиться, хочется забраться в постель и отоспаться.
- Что вы с ней сделали?
- Я? Да бросьте вы! Что вы, свою дочь не знаете?
Я действительно устал, и мне все порядком надоело. Я извлек из кармана бумажник, оттуда свою визитку.
- Вот вам моя визитная карточка, можете меня найти, если возникнут вопросы. А теперь забирайте дочь, мне пора.
Я подождал, пока он, сопя и не зная за что хвататься, вытащит свое чадо из машины и осторожно, на вытянутых руках понесет к воротам. Помогать ему я не собирался.
- Защелкните за мной ворота, - попросил он меня сдавленным от усилий голосом.
Я исполнил просьбу, прикрыл щелкнувшие ворота и смотрел ему вслед: пояс халата развязался, полы развевались под налетавшим ветерком, а сам он шел мелкими шашками, словно боялся споткнуться и уронить дочку.
Я уже отъезжал, когда подумал, что голос его был сдавлен не так от усилий, как от стыда. И я ещё подумал, что хорошо у меня нет дочки. И вообще хорошо, что я холост и краснеть приходится лишь за себя.
ЧАСТЬ 2
ПОХИЩЕНИЕ
ГЛАВА 8
БЕЗРАДОСТНЫЕ МЫСЛИ
Прошла недели две уже после тех событий. Я сидел дома, скоро должен был наступить вечер, дел никаких не намечалось, и хоть после уплаты долгов от полученной тысячи осталось всего ничего, вновь начать беготню в поисках хоть каких-нибудь заказов было лень. И я незаметно уснул. И незаметно, мысли мои повернули в самое неприятное из всех русел: я стал думать о своей жизни, о настоящем, потом о будущем. Безрадостные были мысли. Итак, кто я такой?
Быков Герман Геннадьевич, русский, но с какими-то австрийскими корнями по отцовской линии, рост метр девяносто пять, вес сто шестнадцать килограмм, двадцати восьми лет от роду, испытал в жизни многое. Я получил неплохое юридическое образование, высшим моим достижением в научной области была защита кандидатской диссертации. Работал в милиции, участвовал во множестве операциях по задержанию вооруженных бандитов, неоднократно посылался в горячие точки страны. Самой судьбоносной в жизни считаю командировку на первую чеченскую войну, которая разубедила меня воевать по чьему бы то ни было приказу. Что еще? За боевые заслуги получил "Звезду Героя России", но старался забыть, вытравить из памяти многое... После Чечни уволился с госслужбы, недолго воевал в собственной войне... Что еще? Создал собственную юридическую фирму. Разбогатеть не разбогател, но обжился, однажды едва не женился... Вот вроде и всё.
Спал я крепко, наверное потому что выпил днем, да и все же устал за день, и мне стали сниться мои старые ротные товарищи. Снилось, что с полной выкладкой мы ползем по перевалу, нас обстреливают и как всегда загнали в самое пекло, на убой "духов", - все так привычно, обыденно, так что тема предательства даже не встплывала, хотя все было пропитанно этим самым предательством, даже воздух. Санька Петрухин, так похожий на Андрея Арбузова, протягивает мне флягу с водкой, спиртное обжигает горло. Я возвращаю фляжку, и Санька мне говорит, что измена и те сребренники, которые получены за наши жизни не должны нас трогать, потому как волновать должны собственные грехи, а мы ещё толком и согрешить не успели. Главное, говорил Санька, - это товарищи, сознание, что ты сам не предашь друга, а он - тебя. И это чувство - самое ценное в жизни. Если удастся выжить, и мы с годами станем другие, трезвые и расчетливые, чувство дружбы всегда будет жить в нас и останется самым прекрасным воспоминанием до самого последнего мига на этой земле. Одному же быть нельзя, один человек - только часть человека, не более. Тут пуля обрывает его слова, я лихорадочно пытаюсь отыскать, куда попала эта проклятая пуля, не нахожу и в отчаянии тащу его на себе, в укрытие. Под нами сыпятся камни, страгивается лавина, земля падает под нами, и горе, ненависть и отчаяние достигают во мне такого напряжения, что я делаю усилие закричать - и просыпаюсь.
Так начался этот вечер. Проснувшись, я долго и тупо смотрел перед собой, изумленный обыденным видом своей квартиры. Уже десятый час, на улице стемнело... И черт побери! Какой тяжелый сон мне снился! И что это он напоминает неприятное?.. Ах, да! Сегодняшнее посещение больницы.
ГЛАВА 9
НАВЕСТИЛ АНДРЕЯ
Сегодня я навестил Арбузова в больнице. Захватил бутылку коньяка, а так как он уже почти выздоровел после своего глупого ранения, мы эту бутылку и уговорили вдвоем на лавочке в больничном парке. Я не сразу вспомнил, кого Андрей мне напоминает. А когда всплыло лицо погибшего у меня на руках товарища - Саньки Петрухина, то Арбузов стал почему-то сливаться с ним:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
- Кто это, черт вас побери?! Вы хоть знаете, сколько сейчас времени?
Я был терпелив.
- Знаю, начало третьего. Я вам звоню по поводу вашей дочери Марины. Она со мной в машине, и я хочу отвести её к вам домой.
- Да что случилось, черт побери?! Кто вы такой? Что вам надо?
- Меня зовут Быков Герман Геннадьевич. Я директор частной юридической фирмы. Меня попросили отвести к вам домой вашу дочь.
- Кто просил? Опять этот тюфяк не уследил за ней? А где он сам, почему кому-то поручает ночью куда-то возить мою дочь? Она сейчас с вами?
Папа, конечно, был не в курсе. Пришлось рассказывать с самого начала, то есть с прихода дяди Андрея ко мне домой. Впрочем. я старался не вдаваться в подробности, чтобы не выставлять никого в плохом свете. Тарасов внезапно прервал меня на полуслове.
- Дайте Марине трубку!
Я оглянулся на тело, покоящееся на заднем сиденье. Простыня соскользнула, обнажив курчавые прелести, ещё влажные от недавней неземной страсти.
- Она спит, - пояснил я.
Пока мы мило беседовали друг с другом и пока он, медленно просыпаясь, вникал в суть дела, я между тем доехал до центра, затем до Кисельного переулка, где и располагался особняк богатого предпринимателя, владельца фармацевтического предприятия, почтенного гражданина и, как говорится, прочая и прочая.
Доехал. Дом номер три. Чугунная ограда, сквозь которую тянулись ветки старых кленов. Старый особняк был погружен в сереющую ночную тьму, лишь в глубине дворика, у дома, садовый железный фонарь освещал каменное крыльцо и белые колонны.
Я остановился у ворот и коротко просигналил. Сквозь листву было видно, как в больших окнах на первом этаже зажегся свет. Потом дверь отворилась. Вместе с потоком света, на крыльцо вышел человек, захлопнул за собой дверь и в темноте двинулся к воротам. Задержался, рассматривая сквозь прутья решетки мой джип. Я вышел из машины и махнул ему рукой.
- Виктор Константинович!
Он открыл дверцу рядом с воротами, вышел и направился ко мне. Одет в халат, снизу пижамные брюки; мы с его дочкой вырвали почтенного семьянина из постели.
И довершение всего - пистолет, нацеленный мне в живот.
Я открыл заднюю дверцу и отошел, давая ему возможность заглянуть внутрь самому.
- Можете забирать свою дочь. Мне надоедо с ней возиться, хочется забраться в постель и отоспаться.
- Что вы с ней сделали?
- Я? Да бросьте вы! Что вы, свою дочь не знаете?
Я действительно устал, и мне все порядком надоело. Я извлек из кармана бумажник, оттуда свою визитку.
- Вот вам моя визитная карточка, можете меня найти, если возникнут вопросы. А теперь забирайте дочь, мне пора.
Я подождал, пока он, сопя и не зная за что хвататься, вытащит свое чадо из машины и осторожно, на вытянутых руках понесет к воротам. Помогать ему я не собирался.
- Защелкните за мной ворота, - попросил он меня сдавленным от усилий голосом.
Я исполнил просьбу, прикрыл щелкнувшие ворота и смотрел ему вслед: пояс халата развязался, полы развевались под налетавшим ветерком, а сам он шел мелкими шашками, словно боялся споткнуться и уронить дочку.
Я уже отъезжал, когда подумал, что голос его был сдавлен не так от усилий, как от стыда. И я ещё подумал, что хорошо у меня нет дочки. И вообще хорошо, что я холост и краснеть приходится лишь за себя.
ЧАСТЬ 2
ПОХИЩЕНИЕ
ГЛАВА 8
БЕЗРАДОСТНЫЕ МЫСЛИ
Прошла недели две уже после тех событий. Я сидел дома, скоро должен был наступить вечер, дел никаких не намечалось, и хоть после уплаты долгов от полученной тысячи осталось всего ничего, вновь начать беготню в поисках хоть каких-нибудь заказов было лень. И я незаметно уснул. И незаметно, мысли мои повернули в самое неприятное из всех русел: я стал думать о своей жизни, о настоящем, потом о будущем. Безрадостные были мысли. Итак, кто я такой?
Быков Герман Геннадьевич, русский, но с какими-то австрийскими корнями по отцовской линии, рост метр девяносто пять, вес сто шестнадцать килограмм, двадцати восьми лет от роду, испытал в жизни многое. Я получил неплохое юридическое образование, высшим моим достижением в научной области была защита кандидатской диссертации. Работал в милиции, участвовал во множестве операциях по задержанию вооруженных бандитов, неоднократно посылался в горячие точки страны. Самой судьбоносной в жизни считаю командировку на первую чеченскую войну, которая разубедила меня воевать по чьему бы то ни было приказу. Что еще? За боевые заслуги получил "Звезду Героя России", но старался забыть, вытравить из памяти многое... После Чечни уволился с госслужбы, недолго воевал в собственной войне... Что еще? Создал собственную юридическую фирму. Разбогатеть не разбогател, но обжился, однажды едва не женился... Вот вроде и всё.
Спал я крепко, наверное потому что выпил днем, да и все же устал за день, и мне стали сниться мои старые ротные товарищи. Снилось, что с полной выкладкой мы ползем по перевалу, нас обстреливают и как всегда загнали в самое пекло, на убой "духов", - все так привычно, обыденно, так что тема предательства даже не встплывала, хотя все было пропитанно этим самым предательством, даже воздух. Санька Петрухин, так похожий на Андрея Арбузова, протягивает мне флягу с водкой, спиртное обжигает горло. Я возвращаю фляжку, и Санька мне говорит, что измена и те сребренники, которые получены за наши жизни не должны нас трогать, потому как волновать должны собственные грехи, а мы ещё толком и согрешить не успели. Главное, говорил Санька, - это товарищи, сознание, что ты сам не предашь друга, а он - тебя. И это чувство - самое ценное в жизни. Если удастся выжить, и мы с годами станем другие, трезвые и расчетливые, чувство дружбы всегда будет жить в нас и останется самым прекрасным воспоминанием до самого последнего мига на этой земле. Одному же быть нельзя, один человек - только часть человека, не более. Тут пуля обрывает его слова, я лихорадочно пытаюсь отыскать, куда попала эта проклятая пуля, не нахожу и в отчаянии тащу его на себе, в укрытие. Под нами сыпятся камни, страгивается лавина, земля падает под нами, и горе, ненависть и отчаяние достигают во мне такого напряжения, что я делаю усилие закричать - и просыпаюсь.
Так начался этот вечер. Проснувшись, я долго и тупо смотрел перед собой, изумленный обыденным видом своей квартиры. Уже десятый час, на улице стемнело... И черт побери! Какой тяжелый сон мне снился! И что это он напоминает неприятное?.. Ах, да! Сегодняшнее посещение больницы.
ГЛАВА 9
НАВЕСТИЛ АНДРЕЯ
Сегодня я навестил Арбузова в больнице. Захватил бутылку коньяка, а так как он уже почти выздоровел после своего глупого ранения, мы эту бутылку и уговорили вдвоем на лавочке в больничном парке. Я не сразу вспомнил, кого Андрей мне напоминает. А когда всплыло лицо погибшего у меня на руках товарища - Саньки Петрухина, то Арбузов стал почему-то сливаться с ним:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65