.. и коснулся кончиками пальцев рубина на тюрбане.
Глава 28
— Все назад! — крикнул Мэт и запел заклинание против злых духов, но, увы, опоздал. Рубин на тюрбане Найробуса задымился, столб дыма устремился ввысь, уплотнился и преобразился в гигантскую человеческую фигуру. Над людьми вознесся джинн с могучими мышцами и прекрасным, благородным лицом. Женщины восхищенно ахнули — джинн был настолько красив, что они завороженно застыли, любуясь им.
— О, горе нам! — вскричал Тафа, глядя на джинна снизу вверх глазами, полными страха. Видно было, что он не на шутку испугался. — Это Марид, джиннский принц! Власть его безмерна!
Рамон забормотал какие-то стихи.
Голос джинна был подобен звону басовых колоколов.
— Чего желает мой... — губы его скривились, и он с трудом выговорил последнее слово:
— ...повелитель?
— Очисть склон этой горы, о джинн! — Найробус обвел рукой собравшихся людей. — Пусть они вернутся к своим войскам, пусть отправятся по домам!
— Слушаю и повинуюсь! — прогремел джинн, однако чувствовалось, что каждое произнесенное слово ему ненавистно. Он воздел к небу громадные ручищи, развернул их ладонями вперед, растопырил пальцы и запел по-арабски.
Не уступая джинну в решимости, завела свою песню Химена.
Джинн очертил руками круги, поочередно сжал кулаки и громко пропел последние слоги заклинания. Порыв ветра ударил по цепочке меровенсских рыцарей и мавританских командиров.
Химена допела куплет и отдышалась.
Порыв ветра незамедлительно утих.
Джинн вытаращил глаза.
— Этого не может быть!
— Чего не может быть? — ворчливо поинтересовался Найробус.
— Кто-то противостоял моей магии! — уставившись на людей, проревел джинн: — Кто-то отразил мое заклинание!
Найробус широко раскрыл глаза.
— Колдунья! — Он указал на Химену и крикнул: — Это она! Она, джинн! Избавься от нее поскорее! Уничтожь ее! Убей!
В этот миг свою песню допел Рамон и, одним прыжком оказавшись впереди Химены, крикнул:
— Не смей!
— Не сметь? — Джинн громогласно расхохотался. — Но кто помешает мне, человечишка?
И тут у ног Рамона завертелась пыль. Маленький смерч вырастал на глазах и, став почти одного роста с Рамоном, превратился в прекрасную даму в шальварах, жилетке-болеро, вышитых шлепанцах и короне. Лицо у дамы было весьма сердитое.
— Чего тебе еще, смертный?
Вместо ответа Рамон молча указал вверх.
Химена сердито глянула на мужа.
Лакшми с любопытством подняла глаза и воскликнула:
— Принц Ранудин!
Джинн онемел, взгляд его наполнился восхищением, он медленно улыбнулся.
— Да, я Ранудин, принц джиннов. Но кто ты такая, прекраснейшее создание!
— Я Лакшми, джиннская принцесса.
— Лакшми? — изумленно выдохнул джинн. — Но когда я видел тебя в последний раз, ты была совсем крошкой!
Лакшми оценивающе обозрела могучую мускулатуру джинна, и лицо ее приняло знакомое Мэту выражение. Она буквально пожирала Ранудина глазами.
— Это было тысячу лет назад, принц, и я не ребенком была тогда, а девочкой, которая вот-вот должна была стать женщиной.
Тут уж Мэт взялся за дело и принялся негромко читать стихи.
— И ты стала ею, — восхищенно прошептал Ранудин и обласкал взглядом Лакшми с головы до ног.
Лакшми почувствовала, что вызвала у джинна истинный восторг, и, лениво улыбнувшись, потупила взор. По рядам воинов обоих войск пронесся стон восхищения.
— Однако, принц, это было давно, до того, как ты исчез и никто из джиннов не знал, где ты и что с тобой, — проговорила Лакшми. — Вот теперь мы наконец узнали, что с тобой стряслось. Какой-то подлый смертный колдун заточил тебя в этот камень!
— В этом рубине я проспал много веков и пробуждался лишь дважды, дабы исполнить пожелания жалких смертных, потом я вновь погружался в сон, но сны мне снились беспокойные, — признался Ранудин, и голос его стал хрипловатым. — Но ты! Ты являлась мне в моих снах! Чье-то волшебство приносило твой образ в мои сновидения!
— А мне всегда снился ты, — страстно прошептала Лакшми.
Найробус застонал.
— Мне пришлось искать утех с другими джиннами, которые не могли и сравниться с тобой, поскольку я полагала, что ты исчез навеки из царства джиннов, — призналась Лакшми, склонила голову набок, кокетливо улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на Ранудина. — Стоит ли мне продолжать в том же духе, о принц?
— О нет, ни за что! — вскричал Ранудин.
— Вот-вот, ни за что! — подхватил последние слова джинна Найробус. — Ты его больше ни за что и никогда не увидишь. — И он коснулся рукой рубина — ну, то есть того места, где ожидал найти рубин. — Вернись в камень, принц Рану...
И Найробус, не закончив повеления, яростно сверкнул глазами.
Глаза всех присутствующих обратились к нему — наконец-то, потому что до этого мгновения все не спускали глаз с джиннов. И тут-то все заметили, что никакого рубина на тюрбане Найробуса нет. Найробус сорвал тюрбан с головы и принялся лихорадочно шарить в складках ткани.
— Мой рубин! Он исчез! Где он? Как же так?
Химена и Мэт обернулись и уставились на Каллио. А маленький воришка разглядывал драгоценный алый камень.
Посмотрев сквозь него на солнце, он ухмыльнулся Мэту:
— Просто диву даешься — чего только не вытворишь, пока другие глазеют на какую-нибудь диковинку!
— Это точно, — еле слышно проговорил Рамон, Мэт продолжал читать стихи.
— Камень мой! — вскричал Найробус и бросился к Каллио.
Но маленький воришка со всех ног кинулся к джинне, крича на ходу:
— Возьми, принцесса! Это тебе подарочек к свадьбе — если, конечно, ты замуж собралась!
— Благодарю тебя, Ловкая Рука! — Лакшми склонилась к Каллио и приняла камень из его рук за секунду до того, как на него обрушился Найробус. Каллио испуганно завопил, Рамон бросился на выручку, а Найробус упал на землю, превратившись в беспомощный комок.
Лакшми, улыбаясь, обернулась к Ранудину и взвесила камень на ладони.
— Не должен ли ты теперь исполнять все мои желания, о принц!
— Принцесса, — хрипло вымолвил Ранудин, — не сомневайся, я готов выполнить любые твои желания!
Мэт завершил песнопение и шепнул родителям:
— Думаю, ему не придется этим заниматься.
— А я думаю, что и вопроса такого не возникнет, — возразила ему мать.
— Иди же ко мне, — возгласила Лакшми, — и я узнаю, правдивы ли твои заверения. — С этими словами она шагнула в объятия принца, обвила руками его шею, а он склонил голову, и губы их слились в поцелуе. Не отрываясь друг от друга, они закружились на месте, соединяясь в бешеном смерче, но как раз перед тем, как исчезнуть окончательно, Лакшми обернулась и сказала:
— Благодарю тебя, чародей. Я вновь в долгу перед тобой.
И тут черты ее лица затуманились пыльной дымкой и растворились в смерче. Торнадо подпрыгнул над землей и, взлетев в небо, умчался к югу, в пустыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Глава 28
— Все назад! — крикнул Мэт и запел заклинание против злых духов, но, увы, опоздал. Рубин на тюрбане Найробуса задымился, столб дыма устремился ввысь, уплотнился и преобразился в гигантскую человеческую фигуру. Над людьми вознесся джинн с могучими мышцами и прекрасным, благородным лицом. Женщины восхищенно ахнули — джинн был настолько красив, что они завороженно застыли, любуясь им.
— О, горе нам! — вскричал Тафа, глядя на джинна снизу вверх глазами, полными страха. Видно было, что он не на шутку испугался. — Это Марид, джиннский принц! Власть его безмерна!
Рамон забормотал какие-то стихи.
Голос джинна был подобен звону басовых колоколов.
— Чего желает мой... — губы его скривились, и он с трудом выговорил последнее слово:
— ...повелитель?
— Очисть склон этой горы, о джинн! — Найробус обвел рукой собравшихся людей. — Пусть они вернутся к своим войскам, пусть отправятся по домам!
— Слушаю и повинуюсь! — прогремел джинн, однако чувствовалось, что каждое произнесенное слово ему ненавистно. Он воздел к небу громадные ручищи, развернул их ладонями вперед, растопырил пальцы и запел по-арабски.
Не уступая джинну в решимости, завела свою песню Химена.
Джинн очертил руками круги, поочередно сжал кулаки и громко пропел последние слоги заклинания. Порыв ветра ударил по цепочке меровенсских рыцарей и мавританских командиров.
Химена допела куплет и отдышалась.
Порыв ветра незамедлительно утих.
Джинн вытаращил глаза.
— Этого не может быть!
— Чего не может быть? — ворчливо поинтересовался Найробус.
— Кто-то противостоял моей магии! — уставившись на людей, проревел джинн: — Кто-то отразил мое заклинание!
Найробус широко раскрыл глаза.
— Колдунья! — Он указал на Химену и крикнул: — Это она! Она, джинн! Избавься от нее поскорее! Уничтожь ее! Убей!
В этот миг свою песню допел Рамон и, одним прыжком оказавшись впереди Химены, крикнул:
— Не смей!
— Не сметь? — Джинн громогласно расхохотался. — Но кто помешает мне, человечишка?
И тут у ног Рамона завертелась пыль. Маленький смерч вырастал на глазах и, став почти одного роста с Рамоном, превратился в прекрасную даму в шальварах, жилетке-болеро, вышитых шлепанцах и короне. Лицо у дамы было весьма сердитое.
— Чего тебе еще, смертный?
Вместо ответа Рамон молча указал вверх.
Химена сердито глянула на мужа.
Лакшми с любопытством подняла глаза и воскликнула:
— Принц Ранудин!
Джинн онемел, взгляд его наполнился восхищением, он медленно улыбнулся.
— Да, я Ранудин, принц джиннов. Но кто ты такая, прекраснейшее создание!
— Я Лакшми, джиннская принцесса.
— Лакшми? — изумленно выдохнул джинн. — Но когда я видел тебя в последний раз, ты была совсем крошкой!
Лакшми оценивающе обозрела могучую мускулатуру джинна, и лицо ее приняло знакомое Мэту выражение. Она буквально пожирала Ранудина глазами.
— Это было тысячу лет назад, принц, и я не ребенком была тогда, а девочкой, которая вот-вот должна была стать женщиной.
Тут уж Мэт взялся за дело и принялся негромко читать стихи.
— И ты стала ею, — восхищенно прошептал Ранудин и обласкал взглядом Лакшми с головы до ног.
Лакшми почувствовала, что вызвала у джинна истинный восторг, и, лениво улыбнувшись, потупила взор. По рядам воинов обоих войск пронесся стон восхищения.
— Однако, принц, это было давно, до того, как ты исчез и никто из джиннов не знал, где ты и что с тобой, — проговорила Лакшми. — Вот теперь мы наконец узнали, что с тобой стряслось. Какой-то подлый смертный колдун заточил тебя в этот камень!
— В этом рубине я проспал много веков и пробуждался лишь дважды, дабы исполнить пожелания жалких смертных, потом я вновь погружался в сон, но сны мне снились беспокойные, — признался Ранудин, и голос его стал хрипловатым. — Но ты! Ты являлась мне в моих снах! Чье-то волшебство приносило твой образ в мои сновидения!
— А мне всегда снился ты, — страстно прошептала Лакшми.
Найробус застонал.
— Мне пришлось искать утех с другими джиннами, которые не могли и сравниться с тобой, поскольку я полагала, что ты исчез навеки из царства джиннов, — призналась Лакшми, склонила голову набок, кокетливо улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на Ранудина. — Стоит ли мне продолжать в том же духе, о принц?
— О нет, ни за что! — вскричал Ранудин.
— Вот-вот, ни за что! — подхватил последние слова джинна Найробус. — Ты его больше ни за что и никогда не увидишь. — И он коснулся рукой рубина — ну, то есть того места, где ожидал найти рубин. — Вернись в камень, принц Рану...
И Найробус, не закончив повеления, яростно сверкнул глазами.
Глаза всех присутствующих обратились к нему — наконец-то, потому что до этого мгновения все не спускали глаз с джиннов. И тут-то все заметили, что никакого рубина на тюрбане Найробуса нет. Найробус сорвал тюрбан с головы и принялся лихорадочно шарить в складках ткани.
— Мой рубин! Он исчез! Где он? Как же так?
Химена и Мэт обернулись и уставились на Каллио. А маленький воришка разглядывал драгоценный алый камень.
Посмотрев сквозь него на солнце, он ухмыльнулся Мэту:
— Просто диву даешься — чего только не вытворишь, пока другие глазеют на какую-нибудь диковинку!
— Это точно, — еле слышно проговорил Рамон, Мэт продолжал читать стихи.
— Камень мой! — вскричал Найробус и бросился к Каллио.
Но маленький воришка со всех ног кинулся к джинне, крича на ходу:
— Возьми, принцесса! Это тебе подарочек к свадьбе — если, конечно, ты замуж собралась!
— Благодарю тебя, Ловкая Рука! — Лакшми склонилась к Каллио и приняла камень из его рук за секунду до того, как на него обрушился Найробус. Каллио испуганно завопил, Рамон бросился на выручку, а Найробус упал на землю, превратившись в беспомощный комок.
Лакшми, улыбаясь, обернулась к Ранудину и взвесила камень на ладони.
— Не должен ли ты теперь исполнять все мои желания, о принц!
— Принцесса, — хрипло вымолвил Ранудин, — не сомневайся, я готов выполнить любые твои желания!
Мэт завершил песнопение и шепнул родителям:
— Думаю, ему не придется этим заниматься.
— А я думаю, что и вопроса такого не возникнет, — возразила ему мать.
— Иди же ко мне, — возгласила Лакшми, — и я узнаю, правдивы ли твои заверения. — С этими словами она шагнула в объятия принца, обвила руками его шею, а он склонил голову, и губы их слились в поцелуе. Не отрываясь друг от друга, они закружились на месте, соединяясь в бешеном смерче, но как раз перед тем, как исчезнуть окончательно, Лакшми обернулась и сказала:
— Благодарю тебя, чародей. Я вновь в долгу перед тобой.
И тут черты ее лица затуманились пыльной дымкой и растворились в смерче. Торнадо подпрыгнул над землей и, взлетев в небо, умчался к югу, в пустыню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103