А возможно, перед нами — хозяин того кабачка, где мы только что побывали. Ушел из города, не в силах дожидаться конфискации.
— Но неужели он не боится попасться в лапы к врагам? — недоверчиво вопросил Рамон.
— Понятия не имею, но думаю, что это можно выяснить, — отозвался Мэт. — Как насчет посадки, Стегоман?
— Как пожелаете, — пробурчал дракон. Однако глаза его алчно сверкнули, когда он воззрился на аппетитные окорока. Стегоман круто спикировал. Его тень снова упала на незнакомца. Тот испуганно задрал голову.
Стегоман чуть-чуть вернулся назад, опустился пониже — незнакомец в страхе выпустил из рук оглобли и бросился наутек. Бежал он, правда, недолго.
Остановившись, он обернулся. Лицо его отражало смесь чувств — страх пополам с жадностью. Он вернулся к повозке, выхватил из-за ремня дубинку и стал ждать приближения дракона.
— Глупый ты человек! — проворчал Стегоман, совершив посадку. — Неужто ты вправду думаешь, что этой хлипкой палочкой сможешь напугать меня?
Незнакомец дрогнул, но с места не сошел.
— Не напугаю, так лучше помру!
Ступив на землю, Мэт убедился, что незнакомец особыми габаритами не блещет. Роста в нем было футов пять, и при этом он был тощ донельзя. Маг недоверчиво уставился на беднягу.
— Ты готов умереть за повозку, набитую всяким хламом. Ради этого хлама ты трудишься почище раба на галере?
— У меня раньше ничегошеньки не было! — взвизгнул незнакомец. — Ничего, кроме рубахи на теле да веревки, которой я подвязывал волосы! «Нет, Каллио, — так мне все говорили. — Ни этого не получишь, ни того, сперва заплати!» И еще говорили: «Мал ты, слаб, толку от тебя никакого!» И тут вдруг столько всякого добра, всяких хороших, полезных вещей, и они никому не нужны, ведь иначе их бы не бросили вот так!
— Совсем наоборот, — возразил Рамон. — Эти вещи создают в доме уют и радуют любую хозяйку. Думаю, они много значили для тех, кто их оставил.
— Не может такого быть! Тогда эти люди взяли бы все добро с собой!
— Вещи нужные, но не нужнее жен и детишек, — поправил незнакомца Рамон. — Люди взяли с собой только то, что могли унести или самые ценные из своих сокровищ. А оставили те вещи, которые им дороги, но без которых они могли бы обойтись.
Мэт согласно кивнул.
— У них не было выбора. Возьми они с собой все эти вещи, они бы не смогли далеко уйти, и тогда мавры изловили бы их и сделали бы рабами, а может, и прикончили бы в запале. Только полный дурак может считать, что пожитки важнее жизни.
— Ну и ладно, я полный дурак! — задиристо выкрикнул незнакомец. — Раз те, кто все это бросил, думают, что могут без этого обойтись, вот пусть и обходятся. Теперь моя очередь обзавестись хорошими вещичками!
Мэт шагнул к незнакомцу.
— Да ты ведь просто воришка, понимаешь?
И тут Каллио поразил его до глубины души: он упал на колени и разрыдался.
Глава 20
— Ну-ну, не надо, перестань. — Мэт склонился к Каллио, пытаясь того утешить.
Коротышка отшатнулся от его протянутой руки, крича:
— Ну и пусть! Пусть! Да, я воришка, просто воришка! Я с малолетства ворую, с тех пор, как научился разрезать кошельки! А я разве виноват, что я такой, какой есть? Разве я виноват, что меня ловили за руку всякий раз, когда я пытался стянуть что-нибудь посерьезнее?
— Тебя ловили? — нахмурился Рамон. — Но в средние века за кражу отрубали руку! Как же так вышло, что у тебя обе на месте?
— Ну, это... — смущенно проговорил Каллио. — Может, из меня вор и так себе, зато я умею быстро улепетывать, если что. — Слезы его мигом высохли, он улыбнулся. — Дайте, я вам кое-что расскажу! Как-то раз я зашел за спину одному стражнику... Я ведь маленький — никто и не заметил! А то еще был случай одного вели вешать, а как повесили, я в толпе затерялся... А еще... смотрю, в каталажке — решетка в окне. Я потянул — а она на меня падает. Я еще потянул... уж — как другие-то выли, кто в каталажке сидел. Я-то махонький — и вылез в окно, а они не сумели! Ну а когда стражники явились поглядеть, чего это так все разорались, меня уж и след простыл!
— Увлекательно, — отметил Мэт и испытующе уставился на Каллио. — Небось напеваешь себе под нос, когда проделываешь подобные штуки?
Каллио в изумлении вытаращил глаза.
— А ты откуда знаешь? Ну да, напеваю тихонечко — только мне и слыхать.
Ну, понятно, так, что было слышно только ему, но при этом, сам того не сознавая, этот воришка призывал себе в подмогу некие силы. У Мэта родилось подозрение, что Каллио — на самом деле волшебник с ограниченной, но очень большой силой.
— А ты не пробовал петь, когда воровал?
Каллио выпучил глаза.
— Когда воровал? Да меня бы тогда в два счета приметили! Ясное дело, нет!
Ну, естественно, а когда удираешь — почему бы не петь! В буквальном смысле слова «под защитой тени». Мэт решил пока не заострять внимание Каллио на столь странном противоречии — до тех пор, пока сам точно не удостоверится, на что способен этот жулик. Зачем зарождать в его душе несбыточные надежды? В особенности если Каллио собирается грабить честных жителей.
Ну а как насчет нечестных жителей? Об этом Мэт решил подумать на досуге, но скорее всего Каллио побоится обворовывать других жуликов. Мэт обменялся взглядом с отцом и понял, что тот тоже догадался о необыкновенном таланте мелкого воришки.
Каллио заметил, как переглянулись Мэнтрелы. Он нахмурился, страх его исчез. Он мрачно стрелял глазами то в одного, то в другого.
— Чего такое-то? Вы что-то про меня вызнали, чего я сам не знаю? Что такое делается, а?
— Война, — протянул Мэт. — Мавры могут в любую секунду перевалить через холмы.
— Ой, только не надо меня запугивать!
— Почему и не попугать, если это может спасти тебя? Смотри, не ошибись, Каллио! Мавры изловят тебя и не только отберут все твое добро, они и тебя заберут! Продадут тебя в рабство!
— А я сбегу! — браво ответствовал Каллио, но здорово побледнел.
— Может, и сбежишь, — не стал спорить Мэт. — Но опять станешь нищим. И что тогда тебе толку от этих вещей?
— Нет, не уговаривайте меня бросить столько добра! — взвыл бедный воришка. — Это все, что у меня есть, все, что когда-либо было в жизни! Ни одна женщина не хотела меня, потому что я был нищий и не мог заработать денег для нее! Ни жены, ни детей, ни своего дома! И друзей у меня не было — все думали, что я слишком хилый, что меня не за что уважать! Впервые в жизни у меня хоть что-то появилось, хоть что-то вообще!
Мэту стало ужасно жаль беднягу. И Рамону тоже.
Он сочувственно проговорил:
— Но если тебя поймают, у тебя снова ничего не останется, а чем больше ты набираешь добра, тем медленнее идешь.
— Вот-вот, — подтвердил Мэт. — А поймают непременно — раньше или позже.
Тележка, нагруженная всяким хламом, не стоит ни твоих рук, ни тем более — твоей жизни.
— А ты думаешь, я этого не знаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Но неужели он не боится попасться в лапы к врагам? — недоверчиво вопросил Рамон.
— Понятия не имею, но думаю, что это можно выяснить, — отозвался Мэт. — Как насчет посадки, Стегоман?
— Как пожелаете, — пробурчал дракон. Однако глаза его алчно сверкнули, когда он воззрился на аппетитные окорока. Стегоман круто спикировал. Его тень снова упала на незнакомца. Тот испуганно задрал голову.
Стегоман чуть-чуть вернулся назад, опустился пониже — незнакомец в страхе выпустил из рук оглобли и бросился наутек. Бежал он, правда, недолго.
Остановившись, он обернулся. Лицо его отражало смесь чувств — страх пополам с жадностью. Он вернулся к повозке, выхватил из-за ремня дубинку и стал ждать приближения дракона.
— Глупый ты человек! — проворчал Стегоман, совершив посадку. — Неужто ты вправду думаешь, что этой хлипкой палочкой сможешь напугать меня?
Незнакомец дрогнул, но с места не сошел.
— Не напугаю, так лучше помру!
Ступив на землю, Мэт убедился, что незнакомец особыми габаритами не блещет. Роста в нем было футов пять, и при этом он был тощ донельзя. Маг недоверчиво уставился на беднягу.
— Ты готов умереть за повозку, набитую всяким хламом. Ради этого хлама ты трудишься почище раба на галере?
— У меня раньше ничегошеньки не было! — взвизгнул незнакомец. — Ничего, кроме рубахи на теле да веревки, которой я подвязывал волосы! «Нет, Каллио, — так мне все говорили. — Ни этого не получишь, ни того, сперва заплати!» И еще говорили: «Мал ты, слаб, толку от тебя никакого!» И тут вдруг столько всякого добра, всяких хороших, полезных вещей, и они никому не нужны, ведь иначе их бы не бросили вот так!
— Совсем наоборот, — возразил Рамон. — Эти вещи создают в доме уют и радуют любую хозяйку. Думаю, они много значили для тех, кто их оставил.
— Не может такого быть! Тогда эти люди взяли бы все добро с собой!
— Вещи нужные, но не нужнее жен и детишек, — поправил незнакомца Рамон. — Люди взяли с собой только то, что могли унести или самые ценные из своих сокровищ. А оставили те вещи, которые им дороги, но без которых они могли бы обойтись.
Мэт согласно кивнул.
— У них не было выбора. Возьми они с собой все эти вещи, они бы не смогли далеко уйти, и тогда мавры изловили бы их и сделали бы рабами, а может, и прикончили бы в запале. Только полный дурак может считать, что пожитки важнее жизни.
— Ну и ладно, я полный дурак! — задиристо выкрикнул незнакомец. — Раз те, кто все это бросил, думают, что могут без этого обойтись, вот пусть и обходятся. Теперь моя очередь обзавестись хорошими вещичками!
Мэт шагнул к незнакомцу.
— Да ты ведь просто воришка, понимаешь?
И тут Каллио поразил его до глубины души: он упал на колени и разрыдался.
Глава 20
— Ну-ну, не надо, перестань. — Мэт склонился к Каллио, пытаясь того утешить.
Коротышка отшатнулся от его протянутой руки, крича:
— Ну и пусть! Пусть! Да, я воришка, просто воришка! Я с малолетства ворую, с тех пор, как научился разрезать кошельки! А я разве виноват, что я такой, какой есть? Разве я виноват, что меня ловили за руку всякий раз, когда я пытался стянуть что-нибудь посерьезнее?
— Тебя ловили? — нахмурился Рамон. — Но в средние века за кражу отрубали руку! Как же так вышло, что у тебя обе на месте?
— Ну, это... — смущенно проговорил Каллио. — Может, из меня вор и так себе, зато я умею быстро улепетывать, если что. — Слезы его мигом высохли, он улыбнулся. — Дайте, я вам кое-что расскажу! Как-то раз я зашел за спину одному стражнику... Я ведь маленький — никто и не заметил! А то еще был случай одного вели вешать, а как повесили, я в толпе затерялся... А еще... смотрю, в каталажке — решетка в окне. Я потянул — а она на меня падает. Я еще потянул... уж — как другие-то выли, кто в каталажке сидел. Я-то махонький — и вылез в окно, а они не сумели! Ну а когда стражники явились поглядеть, чего это так все разорались, меня уж и след простыл!
— Увлекательно, — отметил Мэт и испытующе уставился на Каллио. — Небось напеваешь себе под нос, когда проделываешь подобные штуки?
Каллио в изумлении вытаращил глаза.
— А ты откуда знаешь? Ну да, напеваю тихонечко — только мне и слыхать.
Ну, понятно, так, что было слышно только ему, но при этом, сам того не сознавая, этот воришка призывал себе в подмогу некие силы. У Мэта родилось подозрение, что Каллио — на самом деле волшебник с ограниченной, но очень большой силой.
— А ты не пробовал петь, когда воровал?
Каллио выпучил глаза.
— Когда воровал? Да меня бы тогда в два счета приметили! Ясное дело, нет!
Ну, естественно, а когда удираешь — почему бы не петь! В буквальном смысле слова «под защитой тени». Мэт решил пока не заострять внимание Каллио на столь странном противоречии — до тех пор, пока сам точно не удостоверится, на что способен этот жулик. Зачем зарождать в его душе несбыточные надежды? В особенности если Каллио собирается грабить честных жителей.
Ну а как насчет нечестных жителей? Об этом Мэт решил подумать на досуге, но скорее всего Каллио побоится обворовывать других жуликов. Мэт обменялся взглядом с отцом и понял, что тот тоже догадался о необыкновенном таланте мелкого воришки.
Каллио заметил, как переглянулись Мэнтрелы. Он нахмурился, страх его исчез. Он мрачно стрелял глазами то в одного, то в другого.
— Чего такое-то? Вы что-то про меня вызнали, чего я сам не знаю? Что такое делается, а?
— Война, — протянул Мэт. — Мавры могут в любую секунду перевалить через холмы.
— Ой, только не надо меня запугивать!
— Почему и не попугать, если это может спасти тебя? Смотри, не ошибись, Каллио! Мавры изловят тебя и не только отберут все твое добро, они и тебя заберут! Продадут тебя в рабство!
— А я сбегу! — браво ответствовал Каллио, но здорово побледнел.
— Может, и сбежишь, — не стал спорить Мэт. — Но опять станешь нищим. И что тогда тебе толку от этих вещей?
— Нет, не уговаривайте меня бросить столько добра! — взвыл бедный воришка. — Это все, что у меня есть, все, что когда-либо было в жизни! Ни одна женщина не хотела меня, потому что я был нищий и не мог заработать денег для нее! Ни жены, ни детей, ни своего дома! И друзей у меня не было — все думали, что я слишком хилый, что меня не за что уважать! Впервые в жизни у меня хоть что-то появилось, хоть что-то вообще!
Мэту стало ужасно жаль беднягу. И Рамону тоже.
Он сочувственно проговорил:
— Но если тебя поймают, у тебя снова ничего не останется, а чем больше ты набираешь добра, тем медленнее идешь.
— Вот-вот, — подтвердил Мэт. — А поймают непременно — раньше или позже.
Тележка, нагруженная всяким хламом, не стоит ни твоих рук, ни тем более — твоей жизни.
— А ты думаешь, я этого не знаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103