— Я же знаю, что ты. Карл, ты из этой фермы сделал конфетку, второй такой нет ни у кого. Почему бы нам не построить себе новый дом — с ванной, водопроводом и с уборной? Мы же давно не бедняки. Да что там не бедняки! Говорят, ты чуть ли не самый богатый фермер в округе!
— Новый дом нам ни к чему, — резко сказал Карл. Катись ты со своими фантазиями!
— Разве плохо иметь уборную в доме и не бегать во двор?
— Меня твои фантазии не интересуют. Адам развеселился.
— А может, я сам построю себе красивый домик прямо возле рощи. Что скажешь? Уж тогда-то мы не будем друг другу нервы портить.
— Мне на моей земле второй дом не нужен.
— Но земля-то наполовину моя.
— Я твою половину откуплю.
— А кто сказал, что я ее продам? У Карла сверкнули глаза.
— Только построй себе дом — я его сожгу!
— А ведь и правда сожжешь. Адам внезапно посерьезнел. — Да, ты можешь. Что ты на меня так смотришь?
— Я давно, знаешь ли, думаю, — медленно сказал Карл. — И давно хочу с тобой поговорить. Ты, как я понимаю, уже и не помнишь. — О чем?
— Небось забыл, как телеграмму послал и попросил сто долларов?
— Еще как помню. Ты мне тогда, можно сказать, жизнь спас. А что такое?
— Ты эти деньги так мне и не вернул.
— Мне кажется, вернул.
— Нет.
Адам поглядел на старый стол, за которым когда-то сидел Сайрус и постукивал палкой по деревянной ноге. Поглядел на висевшую над столом старую керосиновую лампу, из круглого раструба которой сеялся зыбкий желтый свет.
— Завтра утром я тебе их верну, — медленно скаpал он.
— Долго же ты раскачивался.
— Да, Карл, верно. Я должен был бы сам вспомнить. — Он помолчал, но потом решил, что все скажет. Ты ведь не знаешь, зачем мне были нужны эти деньги.
— Я тебя об этом не спрашивал.
— А сам я не говорил. Наверно, стыдно было. Я, понимаешь ли, в тюрьме сидел. И слинял… в смысле, сбежал оттуда.
У Карла от удивления открылся рот.
— Ты что это такое говоришь?
— Сейчас объясню. Я бродяжил, меня за бродяжничество арестовали и отправили строить дорогу, в кандальную команду — вечером нам всем надевали на ноги кандалы. Через шесть месяцев я вышел на волю и меня тут же забрали снова. Они так всегда делают, иначе кто им будет дороги строить? А когда до конца второго срока оставалось три дня, я сбежал. Перебрался в Джорджию, украл в одном магазинчике одежду и послал тебе телеграмму.
— Я тебе не верю, — сказал Карл. — А впрочем, верю, Ты врать не привык. Да, я тебе верю. Что же ты мне раньше не рассказал?
— Может, потому что стыдно было. Но мне еще больше стыдно, что долг тебе не вернул.
— Да ну, черт с ними, с деньгами! Я и сам не знаю, чего я о них вспомнил.
— Нет-нет, что ты! Завтра же утром все тебе верну.
— Это же кому сказать! Мой брат — беглый каторжник! — восхищался Карл.
— Чего ты так обрадовался?
— Наверно, это глупо, но я как будто даже горжусь. Мой брат — беглый каторжник! Слушай, Адам, ты мне только одно объясни: почему ты ждал почти до конца срока и сбежал, когда тебе всего три дня осталось?
Адам улыбнулся.
— Тут несколько причин, — сказал он. — Во-первых, я боялся, что, если отбуду срок целиком, меня потом опять заберут. И еще я прикинул, что, если подожду, пока срок подойдет к концу, никто не подумает, что я бежать собрался.
— Толково, — согласился Карл. — Но ты сказал: несколько причин. Какая же еще?
— Да, была еще одна причина, и верно самая важная, но это объяснить труднее всего. Я считал, что должен отработать на государство шесть месяцев. Раз уж вынесли такой приговор. И мне казалось, что жульничать нехорошо. Поэтому я обманул государство всего на три дня. Карл покатился со смеху.
— Да у тебя ж мозги набекрень, шалопай ты этакий, — добродушно и ласково сказал он. — Говоришь, ты еще ограбил какую-то лавку?
— Я потом выслал владельцу деньги, возместил убыток, плюс еще десять процентов приплатил.
Карл перегнулся через стол поближе к брату.
— Адам, расскажи мне про кандальную команду.
— Обязательно, Карл. Обязательно расскажу.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1
Узнав, что Адам побывал в тюрьме, Карл зауважал его. Он теперь относился к брату с тем теплым чувством, какое мы испытываем лишь к людям, далеким от совершенства и, следовательно, не заслуживающим нашей ненависти. Адам отчасти пользовался этим обстоятельством. И продолжал искушать Карла.
— Карл, а тебе не приходило в голову, что при таких деньгах мы можем позволить себе все, что хотим?
— Ну и что же мы хотим?
— Мы можем съездить в Европу, погулять по Парижу.
— Что это?
— Что?
— Вроде кто-то на крыльце шебуршится.
— Кошки, наверно.
— Да, похоже. Они у меня дождутся, скоро открою на них охоту.
— А еще, Карл, мы можем поехать в Египет, поглядеть на Сфинкса,
— А еще можем никуда не ездить, жить, где живем, и тратить деньги с пользой, И заодно можем не трепать сейчас языком, а идти наконец работать, чтобы день зря не пропал. Ох, эти кошки, будь они неладны! — Карл подскочил к двери и распахнул ее настежь. — Брысь!
Увидев, что брат замер и молча глядит на крыльцо, Адам подошел и встал рядом с Карлом.
Бесформенное грязное существо в рваных, вымазанных глиной тряпках, извиваясь, пыталось вползти в дом. Тонкая голая рука неуверенно цеплялась за ступеньки. Другая рука беспомощно висела. Лицо — корка запекшейся крови, губы разбиты, глаза еле видны из-под распухших почерневших век. Лоб был рассечен открытой раной, черная кровь струйками затекала под спутанные волосы.
Адам сбежал с крыльца и, опустившись на колени, склонился над девушкой.
— Помоги-ка, — сказал он. — Скорее, давай внесем ее в дом. Подымай… осторожно, за эту руку не бери. Кажется, сломана.
Когда они внесли ее в кухню, она потеряла сознание.
— Уложи ее в мою постель! — распорядился Адам. И поезжай за доктором.
— А может, запряжем телегу и отвезем ее?
— Отвезем? Ее нельзя никуда везти. Ты что, сумасшедший?
— Не знаю, кто из нас больше сумасшедший. Лучше бы сначала головой подумал.
— Да чего тут еще думать, господи?
— Двое мужчин… живут одни… и вдруг у них в доме такое.
Адам оторопел.
— Ты это серьезно?
— Вполне серьезно. По-моему, лучше ее отсюда увезти. Через два часа разговоры пойдут по всему округу. Ты разве знаешь, кто она? И как сюда попала? И что с ней случилось? Слишком большой риск, Адам.
— Если ты сейчас же не поедешь за доктором, я поеду сам, а ты останешься дома, — холодно сказал Адам.
— По-моему, ты делаешь глупость. Я, конечно, поеду, но предупреждаю, мы еще настрадаемся.
— Страдания я беру на себя, — сказал Адам. — А ты поезжай.
Когда Карл уехал, Адам взял на кухне чайник и перелил горячую воду в таз. Потом отнес таз в спальню, намочил носовой платок и стал обмывать девушке лицо. Она пришла в сознание, и голубые глаза
, блеснув, взглянули на Адама. Он мысленно перенесся в прошлое:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189