Стали сбиваться они в шайки и грабить вольных купцов да других проезжих по большим дорогам и на ночных улочках-переулочках. Ижна в дома забирались, опустошая имение и насилуя девок. Прибивался к оным разбойникам тот народишко, что не смог прокормится ни на земле, ни в лавке, ни за трудовым орудием. Присоединялись ленивцы и оглоеды, людишки никчемные, но до богатства охочие. Примыкали те, кто собрался использовать мягкость правил, дабы удовлетворить свою наклонность к душегубству и мучительству.
Стали просачиваться и волки-ордынцы через сторожевые черты, двигаясь мимо острожков, по лощинам и оврагам, не разжигая огней, скрываясь от теменских разъездов. И сии хищные проникновения учащались, поелику казаки и прочий воинский чин начал отлынивать от пограничной службы или относиться к ратной повинности без должного радения. Ордынцы углублялись в населенную страну верст на пятьдесят, затем поворачивали и, развернувшись широким крылом, мчались назад, захватывая детей в седельные корзины, такоже пленяя отроков, отроковиц, скот, хватая всякое удобопереносимое имущество. Тожно творилось и на севере, где шэньские пираты грабили приморские селения и, двигаясь вверх по рекам, вязали в полон много мирного люда и сметали все ценное.
И народ тогда возроптал, требуя другой милости от царя: не вольности, а исполненного суровости наказания для разбойников, повольников, грабежников, мучителей и воров, для всех, кто не усрамляется наложить руки на жалкий скарб вдовы и сироты.
И тогда вышел царь к народу на Дворцовую площадь и глашатал:
– Надо ли вам еще вольности, люди теменские?
– Нет, ни в коем образе, великий царь,– отозвался народ.
– Так чего же вы от меня хотите? Кар и казней?
– Да, да, отмщения преступным, смерти их предать. Надежа-царь, умертви татей и мучителей.
Постоял немного государь, обождал, пока умолкнет народ, и молвил, а слова его раскричали глашатаи по всем углам.
– Не дождетесь от меня казней. Ждете вы немилости к другим, но когда она коснется вас, срамоделов, за ваши собственные прегрешения, начнете вы роптать. Не от человека, даже не от царя должно приходить наказание, ведь и государь не знает и не видит всего на земле. Кара будет приходить от сил небесных и подземных. Небесное воинство отступится от повинного, а посланцы ада вопьются в него аки звери ненасытные.
Сказав сие, царь немедленно удалился в Детинец, а народ разошелся, скребя в головах, ибо полагал, что беззаконие и злодейство долго еще будут гулять по земле теменской.
Однако вскорости городовые и квартальные надзиратели стали находить во рвах и яминах разорванные ино поломанные тела разбойников и злодеев – и как будто не человеком, а большим хищным зверем были они преданы лютой смерти.
По всей теменской державе не отягощались виселицы и не сотрясались плахи, не оглашались зычным гласом приговоры, однако каждое утро там и сям обнаруживались свежие мертвецы. И народ обычно знал, за что были погублены и какое правило преступили сии люди. Словно зверем мощным раздирались и торгаши-обманщики, и купцы-барыги, и хапуги-самогонщики, и срамники-похотливцы, и лукавые ремесленники, что выдавали плохой товар за хороший. Всем им худая скверная кончина наставала. Тут снова загулял слух, что царь подмененный, что на самом деле страшное он чудище, кое по ночам рыщет по улицам и людей гложет.
А затем в верховьях Васюгана и Тары стали собираться испуганные и недовольные, особливо бывшие государевы холопы, и сбиваться в вооруженные толпы. Возглавил их князь Ишимский, дабы идти на столицу и пресечь жизнь самодержца-кровопийцы, кем бы он ни был, зверем или человеком. Предводитель разбойников сам претендовал на престол, ибо наглядно показывал свою высокородность – имелись бумаги, согласно коим предок князя был нефтяным бароном еще до Святой Чистки.
Знал князь Ишимский, что дурны нравом, своевольны и плохо обучены его люди, не сладить им с теми полками, что по-прежнему преданы царю, и особенно с черными стражами. Посему вошел ушлый князь в сношение с ханом Большой Орды Рузбеком и подговорил его выступить совместно против Макария.
С нарочным хан прислал письмо:
“Смилна рахмам рагым. Во имя Аллаха милостивого, милосердного. Знавал я твоего отца, княже, добрый был аскер. Надеюсь и ты перенял от него по воле Аллаха упорство и терпение. Готов я оказать тебе военную помощь, невзирая на то, что ты иноверец. Теменская земля одна из немногих в Сибири, что не стала еще в веру истинную – Мохаммад дени, и криво верует в Господа-промыслителя. Алла акбар. А иллягяиля илл алла. Ну да получишь ты престол по воле Аллаха, с помощью моей конницы и бека Тулея, и тогда правильно уверуешь в Бога. Хуа рахману рагыму, хуво могу лязи. Вспомни, какие погибели настигли земли Запада, потому что не было у них веры. Гордились они своим могуществом и многоумием, вложенным в машины. Но то была не их сила, а сила дьявола Иблиса. Впрочем, уже тогда трепетали люди Запада перед воинами Джихада. И пришел день, когда Аллах-каратель разбил машины, Иблис в страхе отступил, а люди Запада вспотели от страха и оказались слабыми, как женщины. Пришли тогда моджахеды и федаины, убили нечестивцев и взяли их имущество, их дома и жен. Аллах способствует праведным, а безбожников погубляет. Да здравствует Исламская Революция. Алла акбар, иллала акши хадо.”
В те дни, когда пожелтела листва дубов, во многом числе вступили ордынские кони в пределы теменской земли, однако встретили их не враждебные казачьи заставы и разъезды, а дружественные шайки восставших холопов. Соединившись, оба воинства двинулись вдоль правого берега Иртыша, немало разоряя встречное население.
Десятки верст князь Ишимский и союзный ему бек Тулей преодолели, не встречая особого сопротивления. Казаки, открепившись от своей заставной службы, дали деру кто куда. Те немногие, что остались верными царю и отечеству, могли лишь докладывать о быстром продвижением разбойничьего войска. Сторожевые войска тоже откатывались, не ища ратной брани. Ведь многие дворяне не вернулись в полки, а жировали в своих поместиях, кои дарованы им были под условие честной службы.
К разбойничьему войску прибивалось немало бездумного срамного народа, и крестьяне, и казаки, и охотники, и ремесленники, и воры, и бортники, и дезертиры-бегунки. Все хотели легкой добычи и нетрудного прокорма, а ордынцы, как у них ведется, упивались убийством и мучительством.
Дотла разорив очередное село за то, что доставило мало припасов и снеди, выехало разбойничье воинство на берег Иртыша для переправы – и начало вязать плоты из изб, разобранных на бревна.
Когда первые отряды уже принялись садиться на плоты, перед очами князя Ишимского, наблюдавшего за сим с крутояра, неожиданно возник человек тщедушного телосложения в серой рясе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101