— Возможно, когда-нибудь мы именно так и поступим, — откликнулся отец, не глядя на сына. — Но я бы предпочел поручить это дело кому-нибудь более искусному, чем ты. Судя по твоим нынешним успехам, тебе и устройство фейерверка доверить нельзя.
Крэнн открыл, было, рот, собираясь возразить, но, искоса посмотрев на отца, благоразумно решил, что с тем сейчас лучше не связываться.
В унылом молчании они миновали городскую черту.
Ребекка не поднималась из постели почти до полудня. А когда проснулась, к ней сразу же кинулась нянюшка, должно быть дожидавшаяся в соседней комнате.
— Как ты себя чувствуешь, солнышко? — заквохтала старая, едва войдя в спальню. — Тебе лучше? Какая ужасная история! И какой страшный шок!
— Я голодна, — объявила Ребекка, сама, удивившись этому открытию. За последние двое суток она начисто забыла о том, что такое еда.
— Прекрасно! — воскликнула нянюшка, радостно захлопав в ладоши. — Это добрый знак. Ты, дорогая моя, должна поскорее забыть об этом чудовищном молодом человеке. Я уверена, что и новый жених не заставит себя долго ждать.
«И она думает, что это должно обрадовать меня», — мысленно усмехнулась Ребекка.
— Одевайся, а я принесу тебе позавтракать и накрою на стол в соседней комнате, — продолжила нянюшка. — Ты достаточно хорошо себя чувствуешь для того, чтобы принять посетителя?
— А кого?
— Королевского посланника, — важно продекламировала нянюшка. — Он осведомлялся, не сможешь ли ты с ним поговорить.
— Хорошо, — согласилась Ребекка. — А чего ему от меня нужно?
— Как будто он рассказывал мне об этом, — возмутилась нянюшка. — Что ж, я впущу его после того, как ты позавтракаешь.
У Ребекки внезапно пропал аппетит. «Что ж ему от меня нужно?» — подумала она.
Через час она уже сидела с Таррантом за одним столом. Посланник самым сердечным образом поздоровался с нею, однако лицо его оставалось непроницаемым.
— Вы ведь не собираетесь взять назад свое слово, — вырвалось у Ребекки.
Нет, — совершенно бесстрастно ответил он. — Я говорю от имени Монфора, а слово короля неизменно и непререкаемо.
— А я-то подумала… — начала, было, она, но тут же прикусила язычок.
— Они уехали, — сообщил Таррант. — Крэнн вас больше не потревожит.
Ребекка облегченно вздохнула:
— Скатертью дорога!
— Так жених вам пришелся не по нраву?
— Он сущее чудовище. Да я бы лучше умерла, чем вышла за него!
Она вся зарделась, а потом и вовсе покраснела от смущения, поняв, что чересчур выдала себя человеку, с которым едва знакома. И все же было в Тарранте нечто, провоцирующее на подобные признания. Королевский посланник улыбнулся:
— А кто это придумал сыграть в «живые шах маты»?
Прежде чем ответить, Ребекка замешкалась.
— Я, — призналась она, в конце концов. — Это вопрос девичьей гордости.
— И только-то? — с самым невинным видом осведомился он.
— Мне не понравилось, что меня продают как какую-нибудь вещь, даже не спросив на это моего согласия, — бурно запротестовала она. — Меня заставили смириться с отцовским решением… — Таррант как будто пропустил это признание мимо ушей, — но мне хотелось, чтобы весь мир увидел: я достойна того, что бы за меня побороться! Я не бездушная пешка в династических играх, которые ведут между собой бароны!
— Дела государственной важности требуют жертв от любого из нас, — успокаивающе заметил он.
— А вашу жену тоже за вас кто-то выбрал? — едко поинтересовалась она.
— Я не женат.
— Ах, вот как… — Гнев Ребекки пошел на убыль. — Что ж, тогда мне, наверное, надо попросить нянюшку посидеть с нами. Я не принимаю холостых мужчин у себя в девичьих покоях.
— Со мной вы в полной безопасности, — улыбнулся Таррант, поняв, что над ним подтрунивают. — Я слишком много разъезжаю, чтобы обзаводиться женой.
— Уж не хотите ли вы, чтобы я вас пожалела? — фыркнула Ребекка.
— Нет, что вы. Я вполне доволен своей жизнью. Служба позволяет мне путешествовать, любоваться красотами и красавицами — такими, как вы, например. Все это вполне компенсирует тяготы, связанные с одиночеством.
Положив руку на сердце и воздев очи горе, он тяжело вздохнул.
— Вы уверены, что мне еще не пора звать нянюшку? — рассмеялась Ребекка. — У нее есть порошки и на этот случай.
— Да нет… благодарю вас.
— А почему вы позволили Крэнну жульничать во время партии? — внезапно в лоб спросила его Ребекка, застигнув своего собеседника врасплох.
— Ну, вообще-то и ваш игрок тоже не обошелся без помощников, — избегая прямого ответа на заданный вопрос, указал Таррант.
И он пристально посмотрел на Ребекку. В разговоре возникла долгая пауза; девушка явно смутилась, и это можно было прочесть у нее на лице.
— Выходит, вы знали?
Она задала этот вопрос еле слышно.
— Догадался.
— Тогда почему вы не прекратили игру?
— Потому что мне интересно было посмотреть, что из этого получится.
— Но вы же не скажете отцу, правда? Потому что он…
Таррант покачал головой.
— Что сделано, то сделано, — заявил он.
— А кто-нибудь еще заметил?
— Насколько мне известно, нет. Вы действовали очень умно. Я до сих пор не вполне понимаю, как вы с этим справились.
Тщеславие Ребекки взяло верх над разумной осторожностью. Она тут же вскочила с места.
— Сейчас я вам покажу! — Она радовалась как маленький ребенок. — Но для этого мне, вы уж извините, придется повернуться к вам спиной. — Девушка отвернулась и продолжила пояснения, поглядывая на своего гостя через плечо. — На доске восемь вертикалей, так что касаясь одной из восьми точек… — левой рукой она показала себе на бедро, потом на талию, левое плечо и голову, а потом проделала то же самое правой рукой, — я показываю фигуру или пешку, стоящую на этой вертикали. Например, вот это… — она прикоснулась к правому плечу, — означает «монаха» с правой половины доски.
— А почему это не может оказаться пешкой с той же самой вертикали?
Энтузиазм Ребекки забавлял Тарранта.
— А тут и вступает в игру Эм… то есть моя подруга. Она стояла возле доски, и я делала подсказку только тогда, когда она принимала правильное положение. Если она глядела вперед, это означало пешку, если назад — фигуру.
— Но вам все равно нужно было как-то известить вашего… «защитника…» ведь ходы на доске делал именно он.
— С помощью той же самой системы, — усмехнулась Ребекка. — Поля, на которые следовало пойти, тоже характеризуются по вертикали и по горизонтали. Как указывать вертикаль, я вам уже объяснила. Значит, остается горизонталь, и для этого я прибегаю к тем же самым восьми движениям.
Она вновь продемонстрировала все подсказки, сосчитав с одного до восьми, затем повернулась к Тарранту лицом и села за стол. Было хорошо видно, как она довольна собой.
— Я восхищен, — искренне признался Таррант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90