И все же традиция сохранялась, и множество мастеров ярмарочного жанра — во всем многообразии их способностей — зарабатывали себе на хлеб с маслом, предлагая свои услуги в замках знати и в городских домах, в которых жили богачи.
На ярмарках же дело обстояло несколько по-иному. Хотя ярмарки постоянно переезжали из одного города в другой, редко задерживаясь где-нибудь дольше, чем на пару дней, сходство между ярмарочными просто бродячими художниками на этом и заканчивалось. Ярмарочный люд разъезжал по стране большими компаниями, в фургонах, которые представляли собой дома на колесах, а в целом образовывали передвижную деревню, казавшуюся в дороге цветастым и расписным караваном. Ярмарочный люд не искал знатных или же богатых покровителей, не поступал к ним на службу; он разбивал свои шатры где-нибудь на городской окраине, предоставляя всем желающим возможность посмотреть представление. Кроме того, художники, принимающие участие в ярмарке, несмотря на разнообразие своих талантов и интересов, работали единой командой и входили в своего рода братство; таким образом, они всем скопом были способны превзойти любого, пусть даже изощренного и прославленного артиста-индивидуала. Более того, ярмарочный люд сознательно стремился к тому, чтобы удовлетворить все запросы и потрафить всем вкусам, тогда как художники, обслуживающие аристократию и богачей, претендовали на определенную изысканность. Таким образом, визит на ярмарку оказывался равнозначен путешествию в неизвестный и таинственный мир.
В большинстве городов ярмарки принимали весьма радушно. Авангард артистов прибывал, как правило, за день-другой перед приездом основной труппы, чтобы оповестить о предстоящем представлении и настроить публику на веселый и праздничный лад. Крайнее Поле в этом отношении не отличалось от других городов, хотя, впрочем, самые строгие горожане не одобряли подобных забав, полагая их растленными и растлевающими.
В подобном подходе имелась крупица справедливости: бродячая жизнь манит людей того сорта, который не принят в любой мало-мальски уважающей себя общине, да и не подчиняется ярмарочный люд никому, кроме собственных вожаков. Разумеется, жизнеспособность всего братства зависела от того, насколько благожелательно его встретят, а это, в свою очередь, означало, что ему необходимо оставить о себе добрую память, так что шутников, которые заходили в своих шутках чересчур далеко, сурово осаживали сами же бродячие артисты, и, тем не менее, аура чуть ли не разбойничьей вольности, слухи и домыслы отпугивали от ярмарочного люда довольно многих.
Бальдемар, например, никогда не считал участников ярмарочных представлений подлинными артистами; ему никогда бы не пришло в голову пригласить кого-нибудь из них к себе в замок. Он, однако, был достаточно себе на уме, чтобы понимать, что станет на редкость непопулярным правителем, если вообще запретит им проезд по своим землям или устройство ярмарки на окраине Крайнего Поля. И по той же причине он не запрещал своим челядинцам и прочим подданным посещать представления. Свое предубеждение он проявлял главным образом в ближнем кругу — и, соответственно, Ребекку не пускали на ярмарку или же отправляли туда чуть ли не под конвоем.
Рэдд не распространял аналогичных ограничений на собственную дочь. Эмер можно было признать ярой поклонницей ярмарок, да и на этот раз она была тверда как кремень, в своей решимости отправиться погулять, хотя и понимала, что сейчас все будет обстоять по-другому, потому что Галена, с которым она бывала на ярмарке раньше, теперь с ней не будет. Но его отсутствие лишь укрепило ее решимость уговорить Ребекку составить ей компанию.
— Там такое пойдет веселье! — убеждала она подругу. — Именно то, чего нам в последнее время так не хватало. Мы с тобой в последние месяцы чуть со скуки не померли!
Ребекка призадумалась.
— Но мне ни за что не позволят.
— Не валяй дурака, — фыркнула Эмер. — Твой отец просто обязан отказать тебе в такой просьбе. А если даже и согласится, то отправит с тобой целую ораву идиотов, которым будет велено за тобой приглядывать.
— Ну вот, сама видишь.
— А если тайком? — Эмер едва удержалась от ехидной улыбки, настолько ее рассмешили сомнения подруги по столь ничтожному поводу. Она ожидала, что Ребекка и сейчас заупрямится, и была готова пустить в дело все свое обаяние, но дочь барона удивила ее, всерьез задумавшись над рискованным предложением.
— А это не опасно? — спросила она. — Если мы отправимся туда без сопровождающих?
— Нам обеим по восемнадцать лет, — рассмеялась Эмер. — Мы взрослые женщины. — Ее день рождения отпраздновали две недели назад — и он прошел куда спокойнее, чем у Ребекки. — Мы в состоянии сами о себе позаботиться!
— Ты-то, может, и в состоянии.
— Ладно, значит, я буду за тобой приглядывать.
— Но люди же узнают меня!
— А мы пойдем вечером, — не задумавшись ни на мгновение, нашлась Эмер. — Когда стемнеет. Да в это время и интересней всего. А ты можешь устроить какой-нибудь маскарад — ты ведь у нас мастерица придумывать всякую всячину.
Ее энтузиазм и уверенность в успехе оказались так заразительны, что даже Ребекка прониклась радостью и волнением в связи с предстоящей потехой. До сих пор она бывала на ярмарке только днем, и мысль о том, что она сможет беспрепятственно разгуливать во мраке по самым запретным местам, показалась ей более чем заманчивой.
— А как нам удастся уйти из замка, не попавшись никому на глаза? — задумалась она. — Нянюшка в последнее время с меня глаз не спускает.
— Ну, с ней-то мы вдвоем сумеем управиться, — презрительно бросила Эмер. — Да и с кем угодно другим, если уж на то пошло. Твои мозги плюс мои таланты — да мы на пару перехитрим всякого.
— Даже наших отцов?
— Моему еще никогда не удавалось заставить меня отказаться от чего-нибудь, если мне, конечно, хотелось по-настоящему, — ухмыльнувшись, заявила Эмер. — А барон в последние месяцы столько времени проводит у себя в покоях, что, мне кажется, он и вовсе не обратит внимания на то, в замке ты или нет. Так или что он может сделать? Посадит тебя под замок, что ли?
— Мне бы не хотелось доводить его до этого, — рассудительно сказала Ребекка.
— Да брось ты… Ярмарка пробудет здесь только один вечер, самое большее — два. Крайнее Поле слишком маленький город, чтобы артисты задержались здесь надолго. Так что долгих недель на размышления у тебя нет. Так идешь ты со мною или не идешь?
Под пристальным и требовательным взглядом подруги Ребекке не удалось затянуть молчание чересчур надолго.
— И что же, мы успеем к завтрашнему вечеру как следует подготовиться?
— Само собой, — с улыбкой ответила Эмер. — Все, что нам нужно, это немного денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90