Построенное людьми, это здание было невероятно уродливым, подчеркнуто безобразным. Приземистое, квадратное, выстроенное из серого песчаника, с окнами, забранными решетками, и тяжелыми, окованными железом дверьми, оно было задумано как оскорбление эльфам, призванное напомнить им еще раз, кто является здесь хозяином. Ни один эльф не приближался к нему по собственной воле, хотя многим случалось оказываться внутри. Особенно часто эльфов приводили в помещения, расположенные под землей, где проводились допросы.
У маршала Медана развилось сильное чувство отвращения к этому сооружению, почти равное тому, которое испытывали эльфы. Поэтому он предпочитал заниматься делами у себя дома, где кабинетом ему служила беседка, освещенная лучами солнца, пробивающимися сквозь густую листву. Он любил слушать пение жаворонка, а не стоны и крики истязаемых, предпочитал аромат роз запаху крови. Все последние дни помещения для пыток пустовали. Эльфы, подозревавшиеся в связях с повстанцами, исчезали, как исчезают в солнечный день тени, и как раз тогда, когда Неракские Рыцари приходили арестовывать их. Медану было прекрасно известно о том, что их укрывают где-то, возможно в подземных туннелях. Если бы это произошло в те дни, когда он только начал управлять этой страной, он бы сделал все возможное и невозможное, перевернул бы здесь все вверх дном и вывернул наизнанку, чтобы разыскать пропавших. Он даже не остановился бы перед тем, чтобы ввести сюда Рыцарей Терновника с их магией. Теперь же он не склонен был делать ничего подобного. Более того, он был доволен тем, что Неракские Рыцари производят так мало арестов. Научившись любить Квалинести, он научился ненавидеть пытки и смерть.
Медан любил эту страну. Он любил ее красоту, любил ту мирную безмятежность, которой дышала эта земля. Но эльфов Алексиус Медан не любил. Он не понимал и не стремился понять их. С таким же успехом можно любить солнце и звезды или луну. Он готов был восхищаться эльфами, как восхищался красотой орхидеи, но любить их он не мог. Иногда он завидовал долгому и неторопливому кружению веретена их жизни, иногда жалел их за это.
Королева-мать не привлекала маршала как женщина, Герард понял это почти сразу. Но она олицетворяла для него все то прекрасное, что он находил в эльфийском народе.
Впервые оказавшись в доме маршала, Герард остолбенел и замер как вкопанный. Он замер и остолбенел еще больше, когда Медан с гордостью сообщил ему, что план дома составлен им самим, а сад разбит в полном соответствии с его замыслами.
Ни один из эльфов не мог бы наслаждаться жизнью в таком доме, слишком уж четко тут было все распланировано. Но Медан не стал следовать эльфийской традиции сооружать дом из живого дерева со стенами из ветвей, окнами, обрамленными лианами, и травой, устилающей полы. Эльфы вкушали прелесть ночного отдыха под шепот ветвей и шелест листьев, маршал же предпочитал в это время спокойно спать, и никакие деревья не должны были ему в этом мешать. Его дом был выстроен из грубо обтесанного камня, но вокруг него Медан сохранил все деревья, рубку которых эльфы считали настоящим святотатством.
Плющ и побеги растений, которые называли здесь «краса утреннего часа» и к которым относились ипомея и вьюнок, цеплялись за каменные выступы стен его дома. Само здание почти спряталось среди обилия цветов, и Герард поразился тому, что такая любовь к красоте может жить в сердце убежденного сторонника Тьмы.
В дом маршала рыцарь переехал накануне после полудня. Действуя в соответствии с полученными приказами, неракские целители превзошли самих себя в стараниях вернуть здоровье соламнийцу. Его раны затянулись на удивление быстро, и Герард мысленно улыбался, воображая, какую ярость они бы испытали, узнав, что отдали свои столь тщательно сберегаемые силы на излечение врага.
Ему было отведено одно крыло здания, пустовавшее с тех пор, как маршал запретил своим адъютантам жить в его доме. Это произошло после того, как он застал одного из них мочащимся в пруд. Медан немедленно отправил его продолжать службу на самую отдаленную пограничную заставу, в знойную глушь, известную под именем Пыльные Равнины. Маршал от души надеялся, что от их несусветной жары у парня, возможно, прояснится в голове.
Комнаты, отведенные Герарду, были удобны, хоть и невелики. Обязанности — насколько он мог судить после двух дней работы — не отличались сложностью. Маршал Медан был ранней пташкой и первые часы солнечных дней предпочитал проводить в саду, оставаясь на террасе, когда шли дожди. Герарду полагалось присутствовать на его трапезах, прислуживать маршалу, разливать для него чай и поддерживать беседу о тех, кого тот считал своими злейшими врагами (среди них были тля растительная, мешочница подёнкоподобная и клещик красный). Помимо этого, Герарду приходилось сортировать корреспонденцию маршала, фильтровать поток посетителей и доставлять распоряжения Медана в столь презираемую им штаб-квартиру. Но когда он там появлялся, его встречали недружелюбные взгляды других рыцарей и их едкие замечания насчет «выскочек», «подлипал» и «лизоблюдов».
Первое время Герард держался отчужденно и неловко. С ним случилось столь многое и так внезапно. Еще пять дней назад он был гостем в доме Лораны. Сейчас он стал добычей Неракских Рыцарей, и ему позволено остаться в живых лишь потому, что маршал Медан, может быть, сочтет его полезным.
Сам он решил оставаться в доме маршала только до тех пор, пока не узнает, кто шпионит за королевой-матерью. Когда это прояснится, он найдет способ передать полученные сведения Лоране и попытается бежать. Приняв такое решение, он внутренне расслабился и стал чувствовать себя много лучше.
В этот день после ужина Медан попросил его вновь отправиться в штаб-квартиру, чтобы получить ежедневные донесения и список подозреваемых, вернее, список тех эльфов, которым удалось сбежать и которые теперь были объявлены в розыск. Также Герарду предстояло доставить депеши, посланные маршалу из разных точек континента. По словам Медана, обычно их поступало немного. Маршал не испытывал особого интереса к жизни других земель Ансалона, равно как и они к нему. Но в этот вечер поступило одно донесение, доставленное в когтистых лапах драконида, вестника Берилл.
Герарду приходилось слышать о драконидах — потомстве добрых драконов, которое было выведено много лет назад из их оплодотворенных яиц. Но он никогда их не видел и теперь, встретив одного из этих существ, понял, что охотно пропустил бы такое малоприятное зрелище.
Драконид уверенно стоял на задних лапах — в этом он был подобен людям, — но тело его покрывала чешуя. Его огромные лапы тоже были чешуйчатыми, пальцы заканчивались острыми когтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171