Невозможно возложить ответственность, разделить ответственность. рассредоточить ответственность, поскольку ответственность и вина существуют лишь внутри и только внутри каждой личности - ни в коем случае не вне ее. Но, будучи рационалистом, рационал-анархист признает, что не все индивиды разделяют его взгляды, и поэтому пытается вести совершенный образ жизни в несовершенном мире, понимая неосуществимость своих идеалов, но не обескураженный сознанием собственного поражения.
- Во! Во! - воскликнул я. - «Неосуществимость своих идеалов»! Тик-в-тик то, чему я учился всю жизнь!
- И научился до упора, - сказала Ваечка. - Профессор, всё это красиво звучит, но есть кое-какие скользкие места. Не слишком ли много власти вы готовы на словах доверить индивидам? А на деле вряд ли вы доверили бы контроль над ракетами с водородными боеголовками какой-нибудь безответственной личности.
- Я считаю, что все личности суть ответственны. При любых обстоятельствах. Поскольку водородные бомбы существуют, - а они существуют, - кто-то осуществляет контроль над ними. С точки зрения нравственности не существует такого понятия как «государство». Существуют люди. Индивиды. И каждый из них отвечает за свои действия.
- Кому позарез добавить? - спросил я.
Ничто так быстро не идет под политические споры, как алкоголь. Я заказал еще полбанки.
Я в это дело не лез. Меня мало трогало, что мы «прах под Железной пятой Главлуны». Я выставлял Главлуну, как хотел, а в остальное время о ней не думал. Не думал избавиться от Главлуны, поскольку невозможно. Иди своим путем, делай свое дело, а прочее тебе до лампочки.
Не дюже роскошно жилось, эт' правда. По эрзлинским нормам, мы были голытьба. Если что-то шло только по импорту, старались обходиться без. Не думайте, что тогда были по всей Луне люки-автоматы. Ведь даже персональные гермоскафы шли с Терры, пока еще до моего рождения один хитрый китаёза не сообразил, как собезьянничать копию получше и попроще. Засунь двух китаёз в одно из нашенских морей - они разбогатеют, продавая друг дружке каменюки, причем каждый вырастит по дюжине детишек. А потом индюшка продаст по дешевке в розницу то, что купил у них оптом, и тоже разбогатеет. Мы к такому привыкли.
Я этой роскоши на Эрзле повидал. Не стоит она того, что из-за нее терпят. Я не про силу тяжести, она эрзликам до фени, я про бессмыслицу. Всю дорогу «кукаи моа». Если бы то дерьмо, что они берут на душу, да было гуано, то годовой нормы одного эрзлинского города, доставленной на Луну, хватило бы решить нашу проблему с удобрениями на тыщу лет вперед. «Делай то-то». «Не делай того-то». «Стой за чертой». «Без справки об уплате налогов не обслуживаем». «Заполни анкету». «Предъяви лицензию». «Представь в шести экземплярах». «Только на выход». «Влево поворота нет». «Вправо поворота нет». «Уплата штрафа в порядке общей очереди». «Без печати недействительно». Сдохни, но вперед получи на то разрешение.
Ваечка шерстила профа адски, тоже мне всезнайка. Но проф больше интересовался вопросами, чем ответами, и это сбивало ее с толку. Наконец она заявила:
- Профессор, не могу вас понять. Мне всё равно, что вы называете «правительством», я хочу, чтобы вы ясно перечислили, какие правила вы считаете обязательными в качестве гарантии равной свободы для всех и каждого.
- Сударыня, драгоценнейшая, я с удовольствием соглашусь с вашими.
- А по-моему, вы никаких не признаете.
- Совершенно верно. Но соглашусь на любые, которые вы сочтете необходимыми для обеспечения своей свободы. Я и так свободен, какие бы правила меня ни окружали. Если я нахожу их терпимыми, я их терплю. Если я нахожу их несносными, я их нарушаю. Я свободен, потому что знаю, что только я один несу моральную ответственность за то, что делаю.
- Вы соблюли бы закон, необходимый по мнению большинства?
- Сначала скажите мне, какой именно, драгоценнейшая, и тогда я вам отвечу, соблюл бы или нет.
- Вы всё время уходите от ответа. Каждый раз, когда я ставлю вопрос в принципе, вы уходите от ответа.
Проф скрестил руки на груди.
- Простите меня и поверьте, дорогая моя Вайоминг, я готов на всё, лишь бы вы были довольны. Вы говорили о единстве фронта со всеми, с кем вам по пути. Достаточно ли того, что я желал бы видеть, как Главлуну спроваживают с Луны, и ради такого апофеоза - жизни не пожалею?
Ваечка засияла.
- Само собой, достаточно! - она ткнула профа кулачком под ребра, но - нежно, обняла и поцеловала в щечку. - Камрад! Железно договорились!
- Ура! - сказал я. - Пшли, надыбаем Вертухая и ликвидном!
Идея была, по-моему, самое то. С недосыпу-то и с перепою.
Проф налил нам доверху, поднял свой фужерчик и торжественно объявил:
- Камрады! Да здравствует Рреволюция!
Под это мы расцеловались, но я мигом протрезвел, как только проф сел и сказал:
- Заседание Чрезвычайного комитета Свободной Луны считаю открытым. Необходимо наметить план действий.
- Обождите, проф, - сказал я. - В гробу я видал эти штучки! Что за хреновина, какие еще действия?
- По свержению Главлуны, - мило ответил он.
- Каким образом? Присадим по ней булыганами?
- Сие нам и надо обсудить. Мы же план намечаем.
- Проф, вы меня знаете, - сказал я. - Если пинок под зад Главлуне можно было бы купить, я сказал бы только одно: «Назовите цену - беру».
- Наши жизни, наше имущество и наша святая честь.
- А они здесь причем?
- Это и есть цена.
- Хорошо. Будь по-вашему. Но когда я рискую, я хочу знать свой шанс. Я всю ночь Ваечке толковал, что не против неравных шансов, но…
- Манни, один против девяти. Это твои слова.
- Йес, Ваечка. Покажите мне этот «один», и я заткну пасть. Но покажите!
- Мануэль, не могу.
- Тогда чего мы держим хурал? Я, например, вообще не вижу шансов.
- Я тоже. Но у нас разный подход. Революция - это мое обожаемое искусство, а вовсе не гол, который я должен забить во что бы то ни стало. Поражение меня не страшит. Оно может доставить мне такое же духовное удовлетворение, как и победа.
- В такие игры не играю. Мое почтение.
- Манни, - ни с того ни с сего сказала Ваечка. - Спроси у Майка.
Я опупел.
- Ты что? Ты всерьез?
- А ты думал! Если шансы вычисляют, то кому вычислять, как не Майку? Как считаешь?
- Хммм. А что, может быть.
- Если дозволительно спросить, кто этот Майк? - встрял проф.
Я пожал плечами.
- Да никто.
- Майк - это лучший друг Мануэля. И великий спец насчет подсчета шансов.
- Букмекер, что ли? Драгоценнейшая, если мы подключим четвертого, мы нарушим принцип ячейки.
- С какой это стати? - ответила Ваечка. - Майк может быть членом подъячейки Мануэля.
- Хммм. Справедливо. Возражение снимается. Он надежный мужик? Вы за него ручаетесь? Или ты ручаешься, Мануэль?
- Хохмач он. Бесчестный, несовершеннолетний, всю дорогу хохмач, который не интересуется политикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
- Во! Во! - воскликнул я. - «Неосуществимость своих идеалов»! Тик-в-тик то, чему я учился всю жизнь!
- И научился до упора, - сказала Ваечка. - Профессор, всё это красиво звучит, но есть кое-какие скользкие места. Не слишком ли много власти вы готовы на словах доверить индивидам? А на деле вряд ли вы доверили бы контроль над ракетами с водородными боеголовками какой-нибудь безответственной личности.
- Я считаю, что все личности суть ответственны. При любых обстоятельствах. Поскольку водородные бомбы существуют, - а они существуют, - кто-то осуществляет контроль над ними. С точки зрения нравственности не существует такого понятия как «государство». Существуют люди. Индивиды. И каждый из них отвечает за свои действия.
- Кому позарез добавить? - спросил я.
Ничто так быстро не идет под политические споры, как алкоголь. Я заказал еще полбанки.
Я в это дело не лез. Меня мало трогало, что мы «прах под Железной пятой Главлуны». Я выставлял Главлуну, как хотел, а в остальное время о ней не думал. Не думал избавиться от Главлуны, поскольку невозможно. Иди своим путем, делай свое дело, а прочее тебе до лампочки.
Не дюже роскошно жилось, эт' правда. По эрзлинским нормам, мы были голытьба. Если что-то шло только по импорту, старались обходиться без. Не думайте, что тогда были по всей Луне люки-автоматы. Ведь даже персональные гермоскафы шли с Терры, пока еще до моего рождения один хитрый китаёза не сообразил, как собезьянничать копию получше и попроще. Засунь двух китаёз в одно из нашенских морей - они разбогатеют, продавая друг дружке каменюки, причем каждый вырастит по дюжине детишек. А потом индюшка продаст по дешевке в розницу то, что купил у них оптом, и тоже разбогатеет. Мы к такому привыкли.
Я этой роскоши на Эрзле повидал. Не стоит она того, что из-за нее терпят. Я не про силу тяжести, она эрзликам до фени, я про бессмыслицу. Всю дорогу «кукаи моа». Если бы то дерьмо, что они берут на душу, да было гуано, то годовой нормы одного эрзлинского города, доставленной на Луну, хватило бы решить нашу проблему с удобрениями на тыщу лет вперед. «Делай то-то». «Не делай того-то». «Стой за чертой». «Без справки об уплате налогов не обслуживаем». «Заполни анкету». «Предъяви лицензию». «Представь в шести экземплярах». «Только на выход». «Влево поворота нет». «Вправо поворота нет». «Уплата штрафа в порядке общей очереди». «Без печати недействительно». Сдохни, но вперед получи на то разрешение.
Ваечка шерстила профа адски, тоже мне всезнайка. Но проф больше интересовался вопросами, чем ответами, и это сбивало ее с толку. Наконец она заявила:
- Профессор, не могу вас понять. Мне всё равно, что вы называете «правительством», я хочу, чтобы вы ясно перечислили, какие правила вы считаете обязательными в качестве гарантии равной свободы для всех и каждого.
- Сударыня, драгоценнейшая, я с удовольствием соглашусь с вашими.
- А по-моему, вы никаких не признаете.
- Совершенно верно. Но соглашусь на любые, которые вы сочтете необходимыми для обеспечения своей свободы. Я и так свободен, какие бы правила меня ни окружали. Если я нахожу их терпимыми, я их терплю. Если я нахожу их несносными, я их нарушаю. Я свободен, потому что знаю, что только я один несу моральную ответственность за то, что делаю.
- Вы соблюли бы закон, необходимый по мнению большинства?
- Сначала скажите мне, какой именно, драгоценнейшая, и тогда я вам отвечу, соблюл бы или нет.
- Вы всё время уходите от ответа. Каждый раз, когда я ставлю вопрос в принципе, вы уходите от ответа.
Проф скрестил руки на груди.
- Простите меня и поверьте, дорогая моя Вайоминг, я готов на всё, лишь бы вы были довольны. Вы говорили о единстве фронта со всеми, с кем вам по пути. Достаточно ли того, что я желал бы видеть, как Главлуну спроваживают с Луны, и ради такого апофеоза - жизни не пожалею?
Ваечка засияла.
- Само собой, достаточно! - она ткнула профа кулачком под ребра, но - нежно, обняла и поцеловала в щечку. - Камрад! Железно договорились!
- Ура! - сказал я. - Пшли, надыбаем Вертухая и ликвидном!
Идея была, по-моему, самое то. С недосыпу-то и с перепою.
Проф налил нам доверху, поднял свой фужерчик и торжественно объявил:
- Камрады! Да здравствует Рреволюция!
Под это мы расцеловались, но я мигом протрезвел, как только проф сел и сказал:
- Заседание Чрезвычайного комитета Свободной Луны считаю открытым. Необходимо наметить план действий.
- Обождите, проф, - сказал я. - В гробу я видал эти штучки! Что за хреновина, какие еще действия?
- По свержению Главлуны, - мило ответил он.
- Каким образом? Присадим по ней булыганами?
- Сие нам и надо обсудить. Мы же план намечаем.
- Проф, вы меня знаете, - сказал я. - Если пинок под зад Главлуне можно было бы купить, я сказал бы только одно: «Назовите цену - беру».
- Наши жизни, наше имущество и наша святая честь.
- А они здесь причем?
- Это и есть цена.
- Хорошо. Будь по-вашему. Но когда я рискую, я хочу знать свой шанс. Я всю ночь Ваечке толковал, что не против неравных шансов, но…
- Манни, один против девяти. Это твои слова.
- Йес, Ваечка. Покажите мне этот «один», и я заткну пасть. Но покажите!
- Мануэль, не могу.
- Тогда чего мы держим хурал? Я, например, вообще не вижу шансов.
- Я тоже. Но у нас разный подход. Революция - это мое обожаемое искусство, а вовсе не гол, который я должен забить во что бы то ни стало. Поражение меня не страшит. Оно может доставить мне такое же духовное удовлетворение, как и победа.
- В такие игры не играю. Мое почтение.
- Манни, - ни с того ни с сего сказала Ваечка. - Спроси у Майка.
Я опупел.
- Ты что? Ты всерьез?
- А ты думал! Если шансы вычисляют, то кому вычислять, как не Майку? Как считаешь?
- Хммм. А что, может быть.
- Если дозволительно спросить, кто этот Майк? - встрял проф.
Я пожал плечами.
- Да никто.
- Майк - это лучший друг Мануэля. И великий спец насчет подсчета шансов.
- Букмекер, что ли? Драгоценнейшая, если мы подключим четвертого, мы нарушим принцип ячейки.
- С какой это стати? - ответила Ваечка. - Майк может быть членом подъячейки Мануэля.
- Хммм. Справедливо. Возражение снимается. Он надежный мужик? Вы за него ручаетесь? Или ты ручаешься, Мануэль?
- Хохмач он. Бесчестный, несовершеннолетний, всю дорогу хохмач, который не интересуется политикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114