Но я уже в розыске или буду в розыске по обвинениям в нарушении общественного спокойствия и покушениях на честь и достоинство. Считай, что я им сэкономил на своем этапировании. Как считаешь, выйдет из меня помбур в моем возрасте?
А у меня уже туман перед глазами, химия свое берет.
- Стю, на Ллуне ты не в возрасте… Начнешь, и всё… А в случчего… у нас завсегда места за столом… И Мими тебя ллюбитт…
- Спасибо, кореш, я попробую. Табло зажглось. Вдохнули поглубже! Оп!
И тут меня как стебанет под зад десятью "g"!
20
Наше летсредство по конструкции было паром, их используют для смены экипажей на спутниках, для снабжения кораблей ФН на патрульной орбите и как пассажирские доставить-снять публику со спутников-варьете и спутников-казино. Но вместо сорока душ на нем было трое нас и никакого груза кроме наших гермоскафов и бронзовой пушки (йес, эта дурацкая игрушка оказалась-таки на борту; наши гермоскафы и профова бабахалка поспели в Австралию неделей раньше нас), так что на славном «Жаворонке» было голо. Всей команды был шкипер и кибер-пилот.
Зато «Жаворонок» по ноздри был заправлен горючкой.
Мы проделали (так мне потом сказали) нормальный подход к спутнику «Элизиум» и вдруг как сигаем с орбитальной скорости на скорость убегания! Причем броском пожестче, чем старт.
Это засек крейсер ФН «Скайтрек». Нам скомандовали отставить и дать объяснения. Я об этом дознался из вторых рук, от Стю, пока приходил в себя и наслаждался шиком-блеском невесомости на одном стропе ради зачалиться. Проф был в отключке.
- Хотят знать, кто мы и что себе думаем делать, - сказал мне Стю. - Отвечаем, что мы китайский регистровый каботажник «Распускающийся лотос», нас подрядили на миссию милосердия, то есть вывезти ученых, которые на Луне застряли. И даем кодовый набор «Распускающегося лотоса».
- А как насчет автоответчика?
- Манни, ежели я получаю, за что заплатил, наш автоответчик еще десять минут назад подал нас как «Жаворонка»… а сейчас подает как «Лотос». Скоро узнаем. Только один крейсер занимает позу, с которой можно долбануть по нам, и ежели что не в струю, то, - он поглядел на часы, - через двадцать семь минут мы об этом узнаем, как считает джентльмен на проводах, который помахивает ведром с нами, а иначе их шансы достать нас практически в нулях. Так что ежели это тебя тревожит, ежели помолиться охота или тянет на что-нибудь, что в такие минуты принято, то имей в виду: сейчас самое время.
- Думаю, нам разбудить бы профа.
- Хай его спит. Лучше не придумаешь, чем моментом сигануть из мирного сна в светлое облачко плазмы. Или ты в курсе насчет его религиозной потребности соответствовать ситуации? Строго говоря, он мне в упор не казался во что-нибудь такое верующим.
- Он неверующий. Но ежели тебе приперло в этом духе, ты меня не стесняйся.
- Спасибо, обо всём, насчет чего показалось надо, я озаботился до отлета. А как насчет тебя, Манни? Преподобный отец из меня не очень, но ежели смогу помочь, то постараюсь. Есть грехи на душе, кореш? Ежели есть в чем исповедаться, я мал-мал петрю насчет грехов.
Я вперед сказал, мол, в таком не нуждаюсь. А после припомнил кое-что за душой и выложил более-менее правдивую версию. Это и ему напомнило насчет своего, которое опять же и мне память прочистило… И так мы друг перед дружкой очищались от грехов, а тем временем срок настал и прошел. Стю Ла Жуа - подходящий мужик с ним последние минуты провести, даже если потом обернется, что они не последние.
* * *
Двое суток нам было абсолютно не хрен делать кроме как выполнять процедуры насчет не занести на Луну всякую заразу. Но я не возражал ни против зубами стучать от озноба, ни против помаяться от горячки. Невесомость - сама по себе отдых, а еще и по дороге домой - так я себя не помнил, настолько был радостный.
Ну, не совсем радостный, так что проф меня даже спросил, чего это я кисну.
- Да так, - говорю. - Домой охота - терпенья нет. Но… По правде-то, на глаза неохота показываться после того, как мы облажались. Проф, что мы не так сделали?
- Облажались, говоришь?
- А как еще назвать? Рассчитывали, мы пробьем насчет признания. А мы не потянули.
- Мануэль, я должен перед тобой извиниться. Ты помнишь прогноз Адама Селены насчет наших шансов перед отъездом из дому?
Хотя Стю поблизости не было, имени «Майк» мы никогда не упоминали. «Адам Селена» - так безопаснее.
- Еще бы не помнить! Один из пятидесяти трех.
А когда добрались до Эрзли, упало до одного из сотни. Как полагаете, а теперь сколько? Один из тысячи?
- Я получал прогнозы каждые несколько дней… И вот именно по этому поводу и должен принести извинения. Последний получил как раз перед отъездом, причем в предположении, что нам удастся сбежать, покончить с Террой и добраться домой целехонькими. Или что хоть одному из нас троих это удастся, вот почему камрада Стю домой вытребовали при том, что он в диком темпе всё больше склонял эрзликов в нашу пользу. По сути-то, восемь прогнозов на разные случаи: от того, что мы все трое погибнем, до того, что все трое спасемся, и еще куча промежуточных. Не соизволишь ли поставить пару-другую долларов на то, каков последний прогноз, обозначить в скобочках свое мнение? Я маленько намекну. Ты уж чересчур в пессимизм ударился.
- А, да пошло оно на! Скажите, не томите.
- Шансы не в нашу пользу сейчас семнадцать против одного. И чем дальше, тем выгодней будут для нас. А я тебе об этом не говорил.
Я на радостях аж кувыркнулся - и жутко обиделся.
- А по какому-такому случаю мне не говорили? Проф, если я из доверия вышел, турните меня из исполкома и замените на Стю.
- Это пожалуйста. Он войдет, если что-то стрясется с любым из нас: со мной, с дражайшей Вайоминг или с тобой. Я помалкивал на Эрзле и только теперь тебе говорю вовсе не потому, что ты из доверия вышел, а потому, что ты не актер. Ты мог справиться с ролью только в том случае, если глубоко верил бы, что наша цель - добиться признания независимости. Притом чем глубже верил бы, тем лучше сыграл бы.
- Тоже скажете!
- Мануэль, Мануэль, наш первейший долг был драться за это изо всех сил. И обязательно не добиться успеха.
- А я что, недостаточно взрослый пацан, чтобы об этом знать?
- Мануэль, не надо. От того, что тебе темнили, наши шансы только росли. Спроси потом у Адама. И разреши добавить, что Стюарт принял вызов на Луну с восторгом, причем даже не спросил, а с чего это. Камрад, этот комитет по расследованию был слишком мал, а его «высокочтимый» - слишком умен. Всю дорогу был риск, что они предложат нам приемлемый компромисс, причем особенно в первый день. Если бы нам удалось протолкнуть наш вопрос на Великую Ассамблею, то с гарантией вышла бы нужная дурость. Но нам не дали. Всё, что я мог сделать, - это натравить комитет на нас, даже унижаясь до личных оскорблений, лишь бы добиться, чтобы хоть один из его членов лишился здравого смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
А у меня уже туман перед глазами, химия свое берет.
- Стю, на Ллуне ты не в возрасте… Начнешь, и всё… А в случчего… у нас завсегда места за столом… И Мими тебя ллюбитт…
- Спасибо, кореш, я попробую. Табло зажглось. Вдохнули поглубже! Оп!
И тут меня как стебанет под зад десятью "g"!
20
Наше летсредство по конструкции было паром, их используют для смены экипажей на спутниках, для снабжения кораблей ФН на патрульной орбите и как пассажирские доставить-снять публику со спутников-варьете и спутников-казино. Но вместо сорока душ на нем было трое нас и никакого груза кроме наших гермоскафов и бронзовой пушки (йес, эта дурацкая игрушка оказалась-таки на борту; наши гермоскафы и профова бабахалка поспели в Австралию неделей раньше нас), так что на славном «Жаворонке» было голо. Всей команды был шкипер и кибер-пилот.
Зато «Жаворонок» по ноздри был заправлен горючкой.
Мы проделали (так мне потом сказали) нормальный подход к спутнику «Элизиум» и вдруг как сигаем с орбитальной скорости на скорость убегания! Причем броском пожестче, чем старт.
Это засек крейсер ФН «Скайтрек». Нам скомандовали отставить и дать объяснения. Я об этом дознался из вторых рук, от Стю, пока приходил в себя и наслаждался шиком-блеском невесомости на одном стропе ради зачалиться. Проф был в отключке.
- Хотят знать, кто мы и что себе думаем делать, - сказал мне Стю. - Отвечаем, что мы китайский регистровый каботажник «Распускающийся лотос», нас подрядили на миссию милосердия, то есть вывезти ученых, которые на Луне застряли. И даем кодовый набор «Распускающегося лотоса».
- А как насчет автоответчика?
- Манни, ежели я получаю, за что заплатил, наш автоответчик еще десять минут назад подал нас как «Жаворонка»… а сейчас подает как «Лотос». Скоро узнаем. Только один крейсер занимает позу, с которой можно долбануть по нам, и ежели что не в струю, то, - он поглядел на часы, - через двадцать семь минут мы об этом узнаем, как считает джентльмен на проводах, который помахивает ведром с нами, а иначе их шансы достать нас практически в нулях. Так что ежели это тебя тревожит, ежели помолиться охота или тянет на что-нибудь, что в такие минуты принято, то имей в виду: сейчас самое время.
- Думаю, нам разбудить бы профа.
- Хай его спит. Лучше не придумаешь, чем моментом сигануть из мирного сна в светлое облачко плазмы. Или ты в курсе насчет его религиозной потребности соответствовать ситуации? Строго говоря, он мне в упор не казался во что-нибудь такое верующим.
- Он неверующий. Но ежели тебе приперло в этом духе, ты меня не стесняйся.
- Спасибо, обо всём, насчет чего показалось надо, я озаботился до отлета. А как насчет тебя, Манни? Преподобный отец из меня не очень, но ежели смогу помочь, то постараюсь. Есть грехи на душе, кореш? Ежели есть в чем исповедаться, я мал-мал петрю насчет грехов.
Я вперед сказал, мол, в таком не нуждаюсь. А после припомнил кое-что за душой и выложил более-менее правдивую версию. Это и ему напомнило насчет своего, которое опять же и мне память прочистило… И так мы друг перед дружкой очищались от грехов, а тем временем срок настал и прошел. Стю Ла Жуа - подходящий мужик с ним последние минуты провести, даже если потом обернется, что они не последние.
* * *
Двое суток нам было абсолютно не хрен делать кроме как выполнять процедуры насчет не занести на Луну всякую заразу. Но я не возражал ни против зубами стучать от озноба, ни против помаяться от горячки. Невесомость - сама по себе отдых, а еще и по дороге домой - так я себя не помнил, настолько был радостный.
Ну, не совсем радостный, так что проф меня даже спросил, чего это я кисну.
- Да так, - говорю. - Домой охота - терпенья нет. Но… По правде-то, на глаза неохота показываться после того, как мы облажались. Проф, что мы не так сделали?
- Облажались, говоришь?
- А как еще назвать? Рассчитывали, мы пробьем насчет признания. А мы не потянули.
- Мануэль, я должен перед тобой извиниться. Ты помнишь прогноз Адама Селены насчет наших шансов перед отъездом из дому?
Хотя Стю поблизости не было, имени «Майк» мы никогда не упоминали. «Адам Селена» - так безопаснее.
- Еще бы не помнить! Один из пятидесяти трех.
А когда добрались до Эрзли, упало до одного из сотни. Как полагаете, а теперь сколько? Один из тысячи?
- Я получал прогнозы каждые несколько дней… И вот именно по этому поводу и должен принести извинения. Последний получил как раз перед отъездом, причем в предположении, что нам удастся сбежать, покончить с Террой и добраться домой целехонькими. Или что хоть одному из нас троих это удастся, вот почему камрада Стю домой вытребовали при том, что он в диком темпе всё больше склонял эрзликов в нашу пользу. По сути-то, восемь прогнозов на разные случаи: от того, что мы все трое погибнем, до того, что все трое спасемся, и еще куча промежуточных. Не соизволишь ли поставить пару-другую долларов на то, каков последний прогноз, обозначить в скобочках свое мнение? Я маленько намекну. Ты уж чересчур в пессимизм ударился.
- А, да пошло оно на! Скажите, не томите.
- Шансы не в нашу пользу сейчас семнадцать против одного. И чем дальше, тем выгодней будут для нас. А я тебе об этом не говорил.
Я на радостях аж кувыркнулся - и жутко обиделся.
- А по какому-такому случаю мне не говорили? Проф, если я из доверия вышел, турните меня из исполкома и замените на Стю.
- Это пожалуйста. Он войдет, если что-то стрясется с любым из нас: со мной, с дражайшей Вайоминг или с тобой. Я помалкивал на Эрзле и только теперь тебе говорю вовсе не потому, что ты из доверия вышел, а потому, что ты не актер. Ты мог справиться с ролью только в том случае, если глубоко верил бы, что наша цель - добиться признания независимости. Притом чем глубже верил бы, тем лучше сыграл бы.
- Тоже скажете!
- Мануэль, Мануэль, наш первейший долг был драться за это изо всех сил. И обязательно не добиться успеха.
- А я что, недостаточно взрослый пацан, чтобы об этом знать?
- Мануэль, не надо. От того, что тебе темнили, наши шансы только росли. Спроси потом у Адама. И разреши добавить, что Стюарт принял вызов на Луну с восторгом, причем даже не спросил, а с чего это. Камрад, этот комитет по расследованию был слишком мал, а его «высокочтимый» - слишком умен. Всю дорогу был риск, что они предложат нам приемлемый компромисс, причем особенно в первый день. Если бы нам удалось протолкнуть наш вопрос на Великую Ассамблею, то с гарантией вышла бы нужная дурость. Но нам не дали. Всё, что я мог сделать, - это натравить комитет на нас, даже унижаясь до личных оскорблений, лишь бы добиться, чтобы хоть один из его членов лишился здравого смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114