Таким образом, через несколько дней Роско Хейворд лично ее одобрил, подписав необходимые бумаги, на что он имел полное право.
А вот на что он не имел права — и никого не поставил об этом в известность — это на личную сделку с Джи. Джи. Куотермейном.
Во время их второго разговора насчет “Кью-Инвестментс” Большой Джордж, звонивший из чикагского отделения “СуНатКо”, сказал:
— Мы говорили с Харольдом Остином о тебе, Роско. Мы оба считаем, что настало время и тебе присоединиться к нашей инвестиционной группе. Мне хочется, чтобы ты был с нами. Поэтому я выделил тебе две тысячи акций, которые, будем считать, уже оплачены. Это сертификаты на предъявителя без указания фамилии — так будет более безопасно. Я велю послать их почтой.
Хейворд засомневался.
— Спасибо, Джордж, но не думаю, что мне следует на это соглашаться.
— Ради всего святого, почему?
— Это будет неэтично.
Большой Джордж расхохотался:
— Это реальный мир, Роско. Подобное происходит между клиентами и банкирами постоянно. Ты это знаешь. Я это знаю.
Да, Хейворд знал, что такое случается, но не “постоянно”, как утверждал Большой Джордж, и сам Хейворд никогда в таких делах не участвовал.
Не давая ему сказать, Куотермейн продолжал настаивать:
— Слушай, приятель, не будь дураком. И если тебе так больше нравится, давай скажем, что эти акции — тебе в благодарность за совет по вложениям.
Но Хейворд знал, что не давал никакого совета по вложениям — ни тогда, ни впоследствии.
Спустя два дня сертификаты акций “Кью-Инвестментс” прибыли авиапочтой в заказном письме с хитрыми печатями и пометкой “Сугубо лично и конфиденциально”. Даже Дора Каллаган его не вскрыла.
Вечером того же дня, изучая приложенную Большим Джорджем сводку о финансовом положении “Кью-Инвестментс”, Хейворд понял, что принадлежащие ему две тысячи акций номинально стоят по двадцать тысяч долларов. Со временем, если “Кью-Инвестментс” начнет приносить прибыль или ее акции пойдут в продажу, стоимость их значительно возрастет.
В этот момент Хейворд решительно хотел вернуть акции Джи. Джи. Куотермейну; затем, поразмыслив над своим ненадежным финансовым положением — а состояние его дел за последние несколько месяцев ничуть не улучшилось, — он заколебался. В конце концов он поддался искушению и через два-три дня спрятал сертификаты в свой сейф в главном отделении “ФМА”. Он же не отобрал у банка деньги, рассуждал Хейворд. Нет, не отобрал. На самом деле из-за сделки с “Супранэшнл” все обстояло как раз наоборот. Так если Большой Джордж решил сделать дружеский подарок, то зачем проявлять неблагодарность, отвергая его?
Но то, что он его принял, по-прежнему немного беспокоило Хейворда, в особенности после того, как Большой Джордж позвонил ему в конце прошлой недели — на этот раз из Амстердама — и попросил дополнительно полмиллиона долларов для “Кью-Инвестментс”.
— У нашей группы “Кью” возник уникальный шанс приобрести здесь, в стране гульденов, блок акций, которые наверняка пойдут на повышение. По простому телефону не могу много рассказывать, Роско, так что доверься мне.
— Я, конечно, верю, Джордж, — ответил Роско, — но банку нужны подробности.
— Получишь их завтра с посыльным. — И Большой Джордж подчеркнуто добавил:
— И помни, ты теперь один из нас.
Во второй раз Хейворду стало ненадолго не по себе: похоже, Джи. Джи. Куотермейн уделяет больше внимания собственным вкладам, чем руководству “Супранэшнл”. Но новости следующего дня разубедили его. “Уолл-стрит джорнэл” и другие газеты поместили на видном месте заметки о проведенном Куотермейном захвате через “СуНатКо” промышленных компаний в Европе. Это был переворот в экономике, в результате которого акции “Супранэшнл” подскочили на биржах Лондона и Нью-Йорка, что делало тем более разумным предоставление “ФМА” ссуды промышленному гиганту.
Как только Хейворд вошел в свою приемную, миссис Каллаган одарила его своей обычной, исполненной достоинства улыбкой.
— Остальные бумаги у вас на столе, сэр.
Он кивнул, но, войдя в кабинет, отодвинул кипу в сторону. Его одолевали сомнения по поводу уже подготовленных, но еще не одобренных бумаг о дополнительной ссуде “Кью-Инвестментс”. Однако отбросив и их, он набрал по городскому телефону номер рая.
Номер, представший глазам Хейворда, когда он вошел, был обычным для хилтонских отелей — чистая, достаточно удобная и совершенно неуютная коробка. К ней примыкала небольшая гостиная в том же духе — в этот раз, как и в остальные, Эйврил заказала номер люкс.
Они провели здесь всю вторую половину дня. Позанимавшись любовью, они подремали, проснулись, опять любили друг друга — хотя и не совсем успешно, — потом заснули еще на час. Сейчас оба одевались. На часах Хейворда было восемь вечера.
Он был измучен, физически опустошен. Больше всего ему хотелось отправиться домой и лечь спать — одному. “Сколько должно пройти времени, чтобы было прилично ускользнуть?” — размышлял он.
Эйврил была в гостиной, она говорила по телефону. Вернувшись, она сказала:
— Я заказала нам ужин, дорогуша. Скоро его доставят.
— Замечательно, моя дорогая.
На Эйврил была прозрачная комбинация и колготки. Никакого лифчика. Она принялась расчесывать свои длинные спутавшиеся волосы. А он сидел на кровати, наблюдая за ней, и, несмотря на усталость, подмечал, каким гибким и чувственным было каждое ее движение. По сравнению с Беатрис, которую он привык видеть каждый день, Эйврил была такой молоденькой. Он вдруг почувствовал себя отвратительно старым.
Они прошли в гостиную.
— Давай откроем шампанское, — предложила Эйврил.
Оно стояло на серванте в ведерке со льдом. Хейворд заметил его еще раньше. К этому времени почти весь лед растаял, но бутылка была еще холодной. С непривычки он замешкался с пробкой и проволокой.
— Не пытайся двигать пробку, — сказала ему Эйврил. — Наклони бутылку на сорок градусов, затем держи пробку и поворачивай бутылку.
Все получилось легко.
Забрав у него бутылку, Эйврил наполнила два бокала. Он покачал головой:
— Дорогая, ты же знаешь, я не пью.
— Ты почувствуешь себя моложе.
Она протянула ему бокал. Сдаваясь, он взял его и подумал — она будто прочла его мысли.
После еще двух бокалов, когда заказанную еду принесли в номер, он и в самом деле чувствовал себя моложе.
Когда официант ушел, Хейворд заметил:
— Тебе следовало разрешить мне заплатить. — Несколько минут назад он достал было бумажник, но Эйврил жестом велела убрать его и подписала чек.
— Почему, Росси?
— Потому что ты должна позволить мне оплачивать часть твоих расходов — гостиничные счета, авиабилет из Нью-Йорка сюда. — Он знал, что у Эйврил квартира в Гринвич-Виллидж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
А вот на что он не имел права — и никого не поставил об этом в известность — это на личную сделку с Джи. Джи. Куотермейном.
Во время их второго разговора насчет “Кью-Инвестментс” Большой Джордж, звонивший из чикагского отделения “СуНатКо”, сказал:
— Мы говорили с Харольдом Остином о тебе, Роско. Мы оба считаем, что настало время и тебе присоединиться к нашей инвестиционной группе. Мне хочется, чтобы ты был с нами. Поэтому я выделил тебе две тысячи акций, которые, будем считать, уже оплачены. Это сертификаты на предъявителя без указания фамилии — так будет более безопасно. Я велю послать их почтой.
Хейворд засомневался.
— Спасибо, Джордж, но не думаю, что мне следует на это соглашаться.
— Ради всего святого, почему?
— Это будет неэтично.
Большой Джордж расхохотался:
— Это реальный мир, Роско. Подобное происходит между клиентами и банкирами постоянно. Ты это знаешь. Я это знаю.
Да, Хейворд знал, что такое случается, но не “постоянно”, как утверждал Большой Джордж, и сам Хейворд никогда в таких делах не участвовал.
Не давая ему сказать, Куотермейн продолжал настаивать:
— Слушай, приятель, не будь дураком. И если тебе так больше нравится, давай скажем, что эти акции — тебе в благодарность за совет по вложениям.
Но Хейворд знал, что не давал никакого совета по вложениям — ни тогда, ни впоследствии.
Спустя два дня сертификаты акций “Кью-Инвестментс” прибыли авиапочтой в заказном письме с хитрыми печатями и пометкой “Сугубо лично и конфиденциально”. Даже Дора Каллаган его не вскрыла.
Вечером того же дня, изучая приложенную Большим Джорджем сводку о финансовом положении “Кью-Инвестментс”, Хейворд понял, что принадлежащие ему две тысячи акций номинально стоят по двадцать тысяч долларов. Со временем, если “Кью-Инвестментс” начнет приносить прибыль или ее акции пойдут в продажу, стоимость их значительно возрастет.
В этот момент Хейворд решительно хотел вернуть акции Джи. Джи. Куотермейну; затем, поразмыслив над своим ненадежным финансовым положением — а состояние его дел за последние несколько месяцев ничуть не улучшилось, — он заколебался. В конце концов он поддался искушению и через два-три дня спрятал сертификаты в свой сейф в главном отделении “ФМА”. Он же не отобрал у банка деньги, рассуждал Хейворд. Нет, не отобрал. На самом деле из-за сделки с “Супранэшнл” все обстояло как раз наоборот. Так если Большой Джордж решил сделать дружеский подарок, то зачем проявлять неблагодарность, отвергая его?
Но то, что он его принял, по-прежнему немного беспокоило Хейворда, в особенности после того, как Большой Джордж позвонил ему в конце прошлой недели — на этот раз из Амстердама — и попросил дополнительно полмиллиона долларов для “Кью-Инвестментс”.
— У нашей группы “Кью” возник уникальный шанс приобрести здесь, в стране гульденов, блок акций, которые наверняка пойдут на повышение. По простому телефону не могу много рассказывать, Роско, так что доверься мне.
— Я, конечно, верю, Джордж, — ответил Роско, — но банку нужны подробности.
— Получишь их завтра с посыльным. — И Большой Джордж подчеркнуто добавил:
— И помни, ты теперь один из нас.
Во второй раз Хейворду стало ненадолго не по себе: похоже, Джи. Джи. Куотермейн уделяет больше внимания собственным вкладам, чем руководству “Супранэшнл”. Но новости следующего дня разубедили его. “Уолл-стрит джорнэл” и другие газеты поместили на видном месте заметки о проведенном Куотермейном захвате через “СуНатКо” промышленных компаний в Европе. Это был переворот в экономике, в результате которого акции “Супранэшнл” подскочили на биржах Лондона и Нью-Йорка, что делало тем более разумным предоставление “ФМА” ссуды промышленному гиганту.
Как только Хейворд вошел в свою приемную, миссис Каллаган одарила его своей обычной, исполненной достоинства улыбкой.
— Остальные бумаги у вас на столе, сэр.
Он кивнул, но, войдя в кабинет, отодвинул кипу в сторону. Его одолевали сомнения по поводу уже подготовленных, но еще не одобренных бумаг о дополнительной ссуде “Кью-Инвестментс”. Однако отбросив и их, он набрал по городскому телефону номер рая.
Номер, представший глазам Хейворда, когда он вошел, был обычным для хилтонских отелей — чистая, достаточно удобная и совершенно неуютная коробка. К ней примыкала небольшая гостиная в том же духе — в этот раз, как и в остальные, Эйврил заказала номер люкс.
Они провели здесь всю вторую половину дня. Позанимавшись любовью, они подремали, проснулись, опять любили друг друга — хотя и не совсем успешно, — потом заснули еще на час. Сейчас оба одевались. На часах Хейворда было восемь вечера.
Он был измучен, физически опустошен. Больше всего ему хотелось отправиться домой и лечь спать — одному. “Сколько должно пройти времени, чтобы было прилично ускользнуть?” — размышлял он.
Эйврил была в гостиной, она говорила по телефону. Вернувшись, она сказала:
— Я заказала нам ужин, дорогуша. Скоро его доставят.
— Замечательно, моя дорогая.
На Эйврил была прозрачная комбинация и колготки. Никакого лифчика. Она принялась расчесывать свои длинные спутавшиеся волосы. А он сидел на кровати, наблюдая за ней, и, несмотря на усталость, подмечал, каким гибким и чувственным было каждое ее движение. По сравнению с Беатрис, которую он привык видеть каждый день, Эйврил была такой молоденькой. Он вдруг почувствовал себя отвратительно старым.
Они прошли в гостиную.
— Давай откроем шампанское, — предложила Эйврил.
Оно стояло на серванте в ведерке со льдом. Хейворд заметил его еще раньше. К этому времени почти весь лед растаял, но бутылка была еще холодной. С непривычки он замешкался с пробкой и проволокой.
— Не пытайся двигать пробку, — сказала ему Эйврил. — Наклони бутылку на сорок градусов, затем держи пробку и поворачивай бутылку.
Все получилось легко.
Забрав у него бутылку, Эйврил наполнила два бокала. Он покачал головой:
— Дорогая, ты же знаешь, я не пью.
— Ты почувствуешь себя моложе.
Она протянула ему бокал. Сдаваясь, он взял его и подумал — она будто прочла его мысли.
После еще двух бокалов, когда заказанную еду принесли в номер, он и в самом деле чувствовал себя моложе.
Когда официант ушел, Хейворд заметил:
— Тебе следовало разрешить мне заплатить. — Несколько минут назад он достал было бумажник, но Эйврил жестом велела убрать его и подписала чек.
— Почему, Росси?
— Потому что ты должна позволить мне оплачивать часть твоих расходов — гостиничные счета, авиабилет из Нью-Йорка сюда. — Он знал, что у Эйврил квартира в Гринвич-Виллидж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110