Наверняка он кому-то сообщил о моем приезде,
но не хочет мне говорить. Кому? Своей новой симпатии? Черт бы побрал эти
его бесконечные симпатии! Сейчас не это для меня важно. Итак, он сказал
девушке, а она кому-нибудь разболтала...
И опять я поймала себя на мысли, что вела бы себя совсем по-другому,
будь это три года назад. Я бы ему прямо сказала, в чем дело, ибо верила,
что он поймет всю серьезность положения, всю опасность, которая мне
грозит, и его это встревожит. Характер ему не позволит прямо признаться,
что он разболтал, но он мне дал бы это понять, а после мы бы вместе
подумали над тем, что делать. Так обстояло бы дело три года назад. Но не
теперь...
Он выжимал сто сорок километров и срезал повороты с непроницаемым
выражением на лице. Еще не совсем понимая, что произошло, я тем не менее
чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Единственное безопасное
место на земле вдруг перестало быть безопасным. Весь мир вокруг меня - это
бездонная, черная пропасть, и нет мне нигде спасения. Стоит ли жить? Да
нет, не может этого быть. Надо стряхнуть с себя этот кошмар. И, сделав над
собой огромное усилие, я попросила его:
- Останови машину, дорогой. Я уже отдохнула. Позволь, я сама поведу.
Хочу ехать так, как мне нравится - спокойно, не торопясь, по знакомой
дороге.
Мне стало лучше, когда я села за руль. Немного успокоившись, я
подумала, что не могу этого так оставить, что не смогу жить в атмосфере
недоверия и подозрения. Надо попытаться выяснить ситуацию, и чем скорее,
тем лучше.
- Почему ты думаешь, что это место в Европе? - спросила я, как только
мы проехали Конин.
- Какое место?
По его тону я поняла, что он прекрасно понял мой вопрос. За годы
совместной жизни я его достаточно изучила. Если ему хотелось узнать от
меня что-то не очень важное, он до тех пор приставал ко мне, пока не
получал желанного ответа. Если же речь шла о чем-то, имеющем для него
особое значение, а он не хотел, чтобы я об этом догадалась, то
притворялся, что дело перестало его интересовать. И выражение лица, и
голос свидетельствовали о том, что его совершенно не интересует то, что я
могу ему сказать. Он рассчитывал на мою глупую склонность к откровенности
и, как правило, не ошибался.
- Место, где спрятаны алмазы, - вежливо пояснила я. - Почему ты
думаешь, что оно в Европе?
- Так ты же сама сказала, - так же равнодушно глядя на дорогу,
небрежно бросил он.
Негромкий аварийный звонок, раздавшийся в моей душе при первых
признаках опасности, сменился воем пожарной сирены. Не говорила я этого.
Пусть у меня склероз, но не до такой степени. _Я _н_е_ г_о_в_о_р_и_л_а
ему, что это в Европе.
- Ничего подобного, - спокойно заявила я. - Это вовсе не в Европе, а
в Кордильерах.
- Где?!
Он растерялся лишь на какую-то долю секунды и сразу же взял себя в
руки. Взгляд его выражал вполне естественное умеренное любопытство. Я бы
наверняка ничего и не заметила, если бы не следила за каждой его реакцией
с таким напряженным вниманием.
- В Кордильерах. Я сама Кордильер не знаю и понятия не имею, как это
может выглядеть в действительности, но мне кажется, что они спрятали
сокровище в какой-нибудь пещере. Ну, и как-то обозначили ее.
- Но каким образом... - начал он и тут же спохватился, закурил и
потом уже продолжал: - ...один человек мог спрятать такое богатство,
причем так, чтобы об этом никто не знал?
Наверняка он хотел спросить меня о другом, но вовремя остановился. Я
высказала свои соображения:
- Может, кто-нибудь и знает. Не мог он обойтись своими силами, ему
требовалась помощь хотя бы в том, чтобы доставить на место драгоценности.
Но помощники могли и не знать, что именно они переносят. И кто эти
помощники - тоже никто во знает. Впрочем, их не обязательно должно быть
много. Покойник мог собрать пакеты с драгоценностями и отбыть в
неизвестном направлении, там погрузить на осла, взять одного погонщика -
например, глухонемого или деревенского дурачка - и уйти подальше в горы.
Осла и погонщика он мог оставить где-нибудь, а сам уйти еще немного
дальше, найти укромное место, спрятать там ценности - и дело с концом. Мог
он так сделать?
- А откуда у него столько времени? Ты ведь говорила, что все делалось
в спешке.
- Для этого и не надо много времени. Двухдневная экскурсия, только и
всего.
Мы замолчали. Пожарная сирена в моей душе выла во всю мочь и мигала
красным светом. Он знал. Он слишком много знал обо всем этом и скрывал от
меня, что знает. Но может, ему положено знать? Может, Интерпол установил
связь с нашей милицией, а она поручила эту миссию именно Дьяволу и велела
держать ее в тайне, а я тут впадаю в истерику и подозреваю человека...
Со своей лучшей подругой я увиделась на следующий день после приезда.
Я специально отправилась к ней на работу, чтобы меня увидели во всем
великолепии, сделав соответствующий макияж и надев платиновый парик.
Новый, купленный в Париже, но точно такой же, как и тот. Я полагала, что
мой сенсационный рассказ о случившемся приобретет черты наглядности, если
я буду выглядеть так, как в тот злополучный день, с которого все началось.
Янка встретила меня претензиями:
- Ну, знаешь, это уже слишком! До тебя совершенно невозможно
дозвониться. Звоню и звоню, а ты не отвечаешь! Я уже подумала, не
случилось ли чего?
Я остолбенела и вытаращила на нее глаза. Что это она в самом деле?
- Так ведь меня же не было в Варшаве!
- Но сейчас-то ты в Варшаве!
- Да, только приехала и вот сразу к тебе.
- Ничего себе сразу! Приехала, а чтобы к лучшей подруге...
- Не понимаю. Я вернулась вчера вечером и вот сегодня уже у тебя. Не
будь такой придирой, вчера я должна была повидаться с мамой.
Теперь удивилась она:
- Как это вчера вечером? Я видела тебя уже месяц назад!
Я ничего не понимала. Не могла же я раздвоиться, сама ничего не зная
об этом...
- Ты видела меня? - повторила я. - Месяц назад?
- Ну да! Прекрасный цвет волос, и так тебе идет! Когда я тебя
увидела, то еще подумала, как ты удачно покрасила их, и даже хотела узнать
где.
Я почувствовала, как где-то в желудке мне сделалось горячо-горячо, и
это тепло распространилось по всему телу, особенно в его верхней части.
Охватившее меня волнение следовало во что бы то ни стало скрыть от Янки,
так как она была особа легко возбудимая и излишне впечатлительная.
- Во-первых, это парик, - произнесла я с каменным спокойствием. - А
во-вторых, где ты меня видела?
- Не может быть! - вскричала Янка. - Вот никогда бы не подумала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
но не хочет мне говорить. Кому? Своей новой симпатии? Черт бы побрал эти
его бесконечные симпатии! Сейчас не это для меня важно. Итак, он сказал
девушке, а она кому-нибудь разболтала...
И опять я поймала себя на мысли, что вела бы себя совсем по-другому,
будь это три года назад. Я бы ему прямо сказала, в чем дело, ибо верила,
что он поймет всю серьезность положения, всю опасность, которая мне
грозит, и его это встревожит. Характер ему не позволит прямо признаться,
что он разболтал, но он мне дал бы это понять, а после мы бы вместе
подумали над тем, что делать. Так обстояло бы дело три года назад. Но не
теперь...
Он выжимал сто сорок километров и срезал повороты с непроницаемым
выражением на лице. Еще не совсем понимая, что произошло, я тем не менее
чувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Единственное безопасное
место на земле вдруг перестало быть безопасным. Весь мир вокруг меня - это
бездонная, черная пропасть, и нет мне нигде спасения. Стоит ли жить? Да
нет, не может этого быть. Надо стряхнуть с себя этот кошмар. И, сделав над
собой огромное усилие, я попросила его:
- Останови машину, дорогой. Я уже отдохнула. Позволь, я сама поведу.
Хочу ехать так, как мне нравится - спокойно, не торопясь, по знакомой
дороге.
Мне стало лучше, когда я села за руль. Немного успокоившись, я
подумала, что не могу этого так оставить, что не смогу жить в атмосфере
недоверия и подозрения. Надо попытаться выяснить ситуацию, и чем скорее,
тем лучше.
- Почему ты думаешь, что это место в Европе? - спросила я, как только
мы проехали Конин.
- Какое место?
По его тону я поняла, что он прекрасно понял мой вопрос. За годы
совместной жизни я его достаточно изучила. Если ему хотелось узнать от
меня что-то не очень важное, он до тех пор приставал ко мне, пока не
получал желанного ответа. Если же речь шла о чем-то, имеющем для него
особое значение, а он не хотел, чтобы я об этом догадалась, то
притворялся, что дело перестало его интересовать. И выражение лица, и
голос свидетельствовали о том, что его совершенно не интересует то, что я
могу ему сказать. Он рассчитывал на мою глупую склонность к откровенности
и, как правило, не ошибался.
- Место, где спрятаны алмазы, - вежливо пояснила я. - Почему ты
думаешь, что оно в Европе?
- Так ты же сама сказала, - так же равнодушно глядя на дорогу,
небрежно бросил он.
Негромкий аварийный звонок, раздавшийся в моей душе при первых
признаках опасности, сменился воем пожарной сирены. Не говорила я этого.
Пусть у меня склероз, но не до такой степени. _Я _н_е_ г_о_в_о_р_и_л_а
ему, что это в Европе.
- Ничего подобного, - спокойно заявила я. - Это вовсе не в Европе, а
в Кордильерах.
- Где?!
Он растерялся лишь на какую-то долю секунды и сразу же взял себя в
руки. Взгляд его выражал вполне естественное умеренное любопытство. Я бы
наверняка ничего и не заметила, если бы не следила за каждой его реакцией
с таким напряженным вниманием.
- В Кордильерах. Я сама Кордильер не знаю и понятия не имею, как это
может выглядеть в действительности, но мне кажется, что они спрятали
сокровище в какой-нибудь пещере. Ну, и как-то обозначили ее.
- Но каким образом... - начал он и тут же спохватился, закурил и
потом уже продолжал: - ...один человек мог спрятать такое богатство,
причем так, чтобы об этом никто не знал?
Наверняка он хотел спросить меня о другом, но вовремя остановился. Я
высказала свои соображения:
- Может, кто-нибудь и знает. Не мог он обойтись своими силами, ему
требовалась помощь хотя бы в том, чтобы доставить на место драгоценности.
Но помощники могли и не знать, что именно они переносят. И кто эти
помощники - тоже никто во знает. Впрочем, их не обязательно должно быть
много. Покойник мог собрать пакеты с драгоценностями и отбыть в
неизвестном направлении, там погрузить на осла, взять одного погонщика -
например, глухонемого или деревенского дурачка - и уйти подальше в горы.
Осла и погонщика он мог оставить где-нибудь, а сам уйти еще немного
дальше, найти укромное место, спрятать там ценности - и дело с концом. Мог
он так сделать?
- А откуда у него столько времени? Ты ведь говорила, что все делалось
в спешке.
- Для этого и не надо много времени. Двухдневная экскурсия, только и
всего.
Мы замолчали. Пожарная сирена в моей душе выла во всю мочь и мигала
красным светом. Он знал. Он слишком много знал обо всем этом и скрывал от
меня, что знает. Но может, ему положено знать? Может, Интерпол установил
связь с нашей милицией, а она поручила эту миссию именно Дьяволу и велела
держать ее в тайне, а я тут впадаю в истерику и подозреваю человека...
Со своей лучшей подругой я увиделась на следующий день после приезда.
Я специально отправилась к ней на работу, чтобы меня увидели во всем
великолепии, сделав соответствующий макияж и надев платиновый парик.
Новый, купленный в Париже, но точно такой же, как и тот. Я полагала, что
мой сенсационный рассказ о случившемся приобретет черты наглядности, если
я буду выглядеть так, как в тот злополучный день, с которого все началось.
Янка встретила меня претензиями:
- Ну, знаешь, это уже слишком! До тебя совершенно невозможно
дозвониться. Звоню и звоню, а ты не отвечаешь! Я уже подумала, не
случилось ли чего?
Я остолбенела и вытаращила на нее глаза. Что это она в самом деле?
- Так ведь меня же не было в Варшаве!
- Но сейчас-то ты в Варшаве!
- Да, только приехала и вот сразу к тебе.
- Ничего себе сразу! Приехала, а чтобы к лучшей подруге...
- Не понимаю. Я вернулась вчера вечером и вот сегодня уже у тебя. Не
будь такой придирой, вчера я должна была повидаться с мамой.
Теперь удивилась она:
- Как это вчера вечером? Я видела тебя уже месяц назад!
Я ничего не понимала. Не могла же я раздвоиться, сама ничего не зная
об этом...
- Ты видела меня? - повторила я. - Месяц назад?
- Ну да! Прекрасный цвет волос, и так тебе идет! Когда я тебя
увидела, то еще подумала, как ты удачно покрасила их, и даже хотела узнать
где.
Я почувствовала, как где-то в желудке мне сделалось горячо-горячо, и
это тепло распространилось по всему телу, особенно в его верхней части.
Охватившее меня волнение следовало во что бы то ни стало скрыть от Янки,
так как она была особа легко возбудимая и излишне впечатлительная.
- Во-первых, это парик, - произнесла я с каменным спокойствием. - А
во-вторых, где ты меня видела?
- Не может быть! - вскричала Янка. - Вот никогда бы не подумала!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85