Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Фальбрук! Я лишь брошу беглый взгляд... Этот револьвер, вы знаете, наводит на странные мысли.
– Но я же вам сказала, что нашла его на лестнице! – воскликнула она сердито. – Больше я о нем ничего не знаю. Я вообще не разбираюсь в револьверах. Я еще ни разу в жизни не стреляла! – Она открыла свою большую синюю сумку, вытащила носовой платок и поднесла его к глазам.
– Это вы так рассказываете. Можно вам верить, а можно и нет!
Патетическим жестом левой руки она указала на меня.
– О, мне не надо было сюда приходить! Мистер Лэвери будет вне себя!
– Вам другого не надо было делать, – возразил я. – Вам не надо было мне показывать, что револьвер разряжен. До этого момента вы вели свою роль безупречно.
Она топнула ногой. Это было единственное, чего еще не хватало для полноты сцены.
– Вы противный, отвратительный человек! – завизжала она. – Не смейте ко мне прикасаться! Попробуйте-ка хоть на шаг приблизиться. Я больше ни минуты не останусь с вами в доме! Как вы смеете так меня оскорблять!
Ее голос прервался, как лопается резиновая лента. Она низко опустила голову, закрыла лицо руками и бросилась к двери. Пробегая мимо меня, она отвела руку, словно хотела меня ударить. Но была на достаточном от меня расстоянии, так что я не шевельнулся. Она широко распахнула дверь и выскочила на улицу. Дверь медленно закрылась, были слышны ее быстро удаляющиеся шаги.
Я потрогал ногтем зубы и провел ладонью по подбородку. Чудесно однако остаться в живых! Я прислушался. Не было слышно ничего такого, к чему бы следовало прислушаться. Шестизарядный револьвер – и разряжен до последнего патрона.
– Что-то, – сказал я вслух, – что-то в этой сцене не так.
Сейчас дом казался прямо-таки неестественно тихим. Я прошел по ковру абрикосового цвета и начал спускаться по лестнице. Остановился. Ни звука.
Тогда я пожал плечами и спокойно ступил на нижний этаж.
Глава 16
Коридор нижнего этажа имел по двери в каждом конце. Посредине – дверца бельевого шкафа. Я прошел до конца коридора и заглянул в комнату. Это была спальня для гостей. Шторы плотно закрыты. Комнатой явно давно не пользовались.
На противоположном конце коридора также находилась спальня. Широкая кровать, кофейного цвета ковер на полу, туалетный столик с большим зеркалом.
В углу стоял стол со стеклянной крышкой, на нем – фаянсовая овчарка и хрустальный кубок с сигаретами.
На туалетном столике была рассыпана пудра. Рядом валялось скомканное полотенце со следами темной губной помады. Обе подушки на кровати сохраняли след лежавших на них голов. Из-под одной подушки выглядывая дамский носовой платок, в ногах лежала пижама из гладкого черного шелка. В воздухе висел сильный запах шипра.
Я улыбнулся: что должна была подумать миссис Фальбрук?
Обернувшись, я увидел собственное отражение в зеркальной дверце стенного шкафа. Ручка шкафа была хрустальная. Я повернул ее, предварительно обмотав руку носовым платком, и заглянул в шкаф. Он был полон мужской одежды. Пахло солидно и симпатично. Но в шкафу висела не только мужская одежда. Там был и дамский бело-черный костюм, больше белого, чем черного.
Над ним лежала панама с черно-белой лентой, внизу стояла пара соответствующих туфель. Было еще несколько дамских вещей, но они меня не интересовали.
Я закрыл шкаф и отправился на дальнейшие поиски, не снимая носового платка с руки. Дверь рядом со стенным шкафом была закрыта и несомненно вела в ванную комнату. Я подергал за ручку, она не поддавалась.
Я подумал, что ключ окажется в верхнем ящике бельевого шкафчика, но ошибся. Попробовал лезвием перочинного ножа, но оно было слишком тонким. На туалетном столике нашлась пилка для ногтей. Она подошла. Дверь ванной открылась.
На белом крючке висела мужская пижама песочного цвета. Рядом на полу стояла пара светло-зеленых домашних туфель. На раковине лежала безопасная бритва, рядом – тюбик для бритья с отвинченной крышкой. Окна ванной комнаты были закрыты, и в воздухе висел тот едкий запах, который не спутаешь ни с каким другим запахом в мире...
На зеленых плитках пола поблескивали патронные гильзы, а в матовом стекле окна была маленькая аккуратная дырочка. В раме окна тоже были два следа от пуль. Душевая кабина была затянута занавесом из зеленой водонепроницаемой ткани на хромированных кольцах. Я открыл занавес, при этом кольца издали тонкий царапающий звук, почему-то показавшийся мне неприлично громким.
Я наклонился вперед и тут меня кольнуло. Конечно! Где же ему еще быть?
Он скорчился в углу, под блестящими кранами, и вода лилась из душа ему на грудь.
Он сидел, подтянув колени. Оба отверстия в груди были темно-синими, оба достаточно близко к сердцу, чтобы оказаться смертельными. Крови не было, ее смыла вода из душа.
Глаза были открыты, а в них – странное ожидающее выражение, как у человека, который, моясь под душем, почувствовал запах утреннего кофе и собрался встать и выйти.
Чистая, ловкая работа. Человек бреется и раздевается, собираясь принять душ. Он отодвигает занавес и пробует температуру воды. За его спиной открывается дверь и кто-то входит. Этот кто-то – женщина. В руке у нее револьвер. Человек смотрит на револьвер. Она стреляет.
Три выстрела – три промаха. Почти невероятно, при такой-то малой дистанции. И все же это так. Видимо, так часто бывает. У меня в этом вопросе слишком мало опыта.
Человек не знает, куда спрятаться. Может быть надо попробовать счастья и кинуться на нее. Но он ведь только что держался одной рукой за кран, другой отодвигал занавес. Это – неподходящая позиция для прыжка. А может его парализовал ужас, ведь он такой же, как и все остальные люди. Ускользнуть некуда, только в душевую нишу.
Туда он и отступает, в самый дальний угол. Но она маленькая, эта ниша.
Он прижимается к плиткам стены. И тогда раздаются еще два выстрела, может быть и три, человек сползает вниз по стене, и в глазах его даже нет страха.
Это пустые глаза, глаза убитого.
Женщина захлопывает дверь ванной комнаты. Убегая, она бросает револьвер на ступеньки лестницы. Она не беспокоится. Может быть этот револьвер даже принадлежал убитому.
Верная картина? Было бы лучше, если бы так и было...
Я наклонился и потрогал руку покойного. Лед не мог бы быть холоднее и тверже. Я вышел из ванной комнаты, не закрывая за собой дверь. Зачем закрывать... Лишь прибавлять работы полиции.
В спальне я вытянул из-под подушки дамский носовой платок.
Крошечный кусочек тонкого полотна, обшитый кружевом, в уголке – красная монограмма "А.Ф. —.
– Адриенн Фромсет, – сказал я громко. И улыбнулся. Но это была не очень довольная улыбка.
Я помахал платком, чтобы немного выветрить из него запах шипра, завернул его в папиросную бумагу и положил в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Но я же вам сказала, что нашла его на лестнице! – воскликнула она сердито. – Больше я о нем ничего не знаю. Я вообще не разбираюсь в револьверах. Я еще ни разу в жизни не стреляла! – Она открыла свою большую синюю сумку, вытащила носовой платок и поднесла его к глазам.
– Это вы так рассказываете. Можно вам верить, а можно и нет!
Патетическим жестом левой руки она указала на меня.
– О, мне не надо было сюда приходить! Мистер Лэвери будет вне себя!
– Вам другого не надо было делать, – возразил я. – Вам не надо было мне показывать, что револьвер разряжен. До этого момента вы вели свою роль безупречно.
Она топнула ногой. Это было единственное, чего еще не хватало для полноты сцены.
– Вы противный, отвратительный человек! – завизжала она. – Не смейте ко мне прикасаться! Попробуйте-ка хоть на шаг приблизиться. Я больше ни минуты не останусь с вами в доме! Как вы смеете так меня оскорблять!
Ее голос прервался, как лопается резиновая лента. Она низко опустила голову, закрыла лицо руками и бросилась к двери. Пробегая мимо меня, она отвела руку, словно хотела меня ударить. Но была на достаточном от меня расстоянии, так что я не шевельнулся. Она широко распахнула дверь и выскочила на улицу. Дверь медленно закрылась, были слышны ее быстро удаляющиеся шаги.
Я потрогал ногтем зубы и провел ладонью по подбородку. Чудесно однако остаться в живых! Я прислушался. Не было слышно ничего такого, к чему бы следовало прислушаться. Шестизарядный револьвер – и разряжен до последнего патрона.
– Что-то, – сказал я вслух, – что-то в этой сцене не так.
Сейчас дом казался прямо-таки неестественно тихим. Я прошел по ковру абрикосового цвета и начал спускаться по лестнице. Остановился. Ни звука.
Тогда я пожал плечами и спокойно ступил на нижний этаж.
Глава 16
Коридор нижнего этажа имел по двери в каждом конце. Посредине – дверца бельевого шкафа. Я прошел до конца коридора и заглянул в комнату. Это была спальня для гостей. Шторы плотно закрыты. Комнатой явно давно не пользовались.
На противоположном конце коридора также находилась спальня. Широкая кровать, кофейного цвета ковер на полу, туалетный столик с большим зеркалом.
В углу стоял стол со стеклянной крышкой, на нем – фаянсовая овчарка и хрустальный кубок с сигаретами.
На туалетном столике была рассыпана пудра. Рядом валялось скомканное полотенце со следами темной губной помады. Обе подушки на кровати сохраняли след лежавших на них голов. Из-под одной подушки выглядывая дамский носовой платок, в ногах лежала пижама из гладкого черного шелка. В воздухе висел сильный запах шипра.
Я улыбнулся: что должна была подумать миссис Фальбрук?
Обернувшись, я увидел собственное отражение в зеркальной дверце стенного шкафа. Ручка шкафа была хрустальная. Я повернул ее, предварительно обмотав руку носовым платком, и заглянул в шкаф. Он был полон мужской одежды. Пахло солидно и симпатично. Но в шкафу висела не только мужская одежда. Там был и дамский бело-черный костюм, больше белого, чем черного.
Над ним лежала панама с черно-белой лентой, внизу стояла пара соответствующих туфель. Было еще несколько дамских вещей, но они меня не интересовали.
Я закрыл шкаф и отправился на дальнейшие поиски, не снимая носового платка с руки. Дверь рядом со стенным шкафом была закрыта и несомненно вела в ванную комнату. Я подергал за ручку, она не поддавалась.
Я подумал, что ключ окажется в верхнем ящике бельевого шкафчика, но ошибся. Попробовал лезвием перочинного ножа, но оно было слишком тонким. На туалетном столике нашлась пилка для ногтей. Она подошла. Дверь ванной открылась.
На белом крючке висела мужская пижама песочного цвета. Рядом на полу стояла пара светло-зеленых домашних туфель. На раковине лежала безопасная бритва, рядом – тюбик для бритья с отвинченной крышкой. Окна ванной комнаты были закрыты, и в воздухе висел тот едкий запах, который не спутаешь ни с каким другим запахом в мире...
На зеленых плитках пола поблескивали патронные гильзы, а в матовом стекле окна была маленькая аккуратная дырочка. В раме окна тоже были два следа от пуль. Душевая кабина была затянута занавесом из зеленой водонепроницаемой ткани на хромированных кольцах. Я открыл занавес, при этом кольца издали тонкий царапающий звук, почему-то показавшийся мне неприлично громким.
Я наклонился вперед и тут меня кольнуло. Конечно! Где же ему еще быть?
Он скорчился в углу, под блестящими кранами, и вода лилась из душа ему на грудь.
Он сидел, подтянув колени. Оба отверстия в груди были темно-синими, оба достаточно близко к сердцу, чтобы оказаться смертельными. Крови не было, ее смыла вода из душа.
Глаза были открыты, а в них – странное ожидающее выражение, как у человека, который, моясь под душем, почувствовал запах утреннего кофе и собрался встать и выйти.
Чистая, ловкая работа. Человек бреется и раздевается, собираясь принять душ. Он отодвигает занавес и пробует температуру воды. За его спиной открывается дверь и кто-то входит. Этот кто-то – женщина. В руке у нее револьвер. Человек смотрит на револьвер. Она стреляет.
Три выстрела – три промаха. Почти невероятно, при такой-то малой дистанции. И все же это так. Видимо, так часто бывает. У меня в этом вопросе слишком мало опыта.
Человек не знает, куда спрятаться. Может быть надо попробовать счастья и кинуться на нее. Но он ведь только что держался одной рукой за кран, другой отодвигал занавес. Это – неподходящая позиция для прыжка. А может его парализовал ужас, ведь он такой же, как и все остальные люди. Ускользнуть некуда, только в душевую нишу.
Туда он и отступает, в самый дальний угол. Но она маленькая, эта ниша.
Он прижимается к плиткам стены. И тогда раздаются еще два выстрела, может быть и три, человек сползает вниз по стене, и в глазах его даже нет страха.
Это пустые глаза, глаза убитого.
Женщина захлопывает дверь ванной комнаты. Убегая, она бросает револьвер на ступеньки лестницы. Она не беспокоится. Может быть этот револьвер даже принадлежал убитому.
Верная картина? Было бы лучше, если бы так и было...
Я наклонился и потрогал руку покойного. Лед не мог бы быть холоднее и тверже. Я вышел из ванной комнаты, не закрывая за собой дверь. Зачем закрывать... Лишь прибавлять работы полиции.
В спальне я вытянул из-под подушки дамский носовой платок.
Крошечный кусочек тонкого полотна, обшитый кружевом, в уголке – красная монограмма "А.Ф. —.
– Адриенн Фромсет, – сказал я громко. И улыбнулся. Но это была не очень довольная улыбка.
Я помахал платком, чтобы немного выветрить из него запах шипра, завернул его в папиросную бумагу и положил в карман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57