Грейсон спросил:
– Для чего, если позволите спросить?
– Я думаю, будет лучше, если я подробнее расскажу вам о своем деле.
Я поведал им, для какой цели меня нанял Кингсли, не называя его имени.
Рассказал о вчерашнем столкновении с Дегамо перед домом Элмора. Теперь они слушали внимательно.
Грейсон сказал резко:
– Если я вас правильно понял, вы не были знакомы с доктором Элмором. Вы не пытались к нему приблизиться или как-то его обременить. И, несмотря на это, он вызвал полицейского офицера только потому, что вы остановили машину перед его домом?
– Да, именно так. Я стоял перед его домом около часа. Точнее, моя машина.
– Это весьма странно, – сказал Грейсон.
– Было видно, что доктор явно нервничал, – продолжал я. – Кроме того, Дегамо спросил меня, не подослан ли я «ее людьми», он имел в виду семью вашей дочери. Складывается впечатление, что доктор до сих пор чувствует себя не вполне уверенно. Не правда ли?
– Неуверенно? Как так неуверенно? – при этом вопросе Грейсон старался на меня не смотреть. Он медленно разжигал свою потухшую трубку, приминая табак какой-то металлической штукой, потом снова поднес к трубке огонь.
Я пожал плечами и промолчал. Он быстро взглянул на меня и снова отвел глаза. Миссис Грейсон не решалась поднять взгляд, но ноздри ее трепетали.
– Откуда он узнал, кто вы такой? – вдруг спросил Грейсон.
– Он записал номер моей машины, позвонил в автоклуб, а потом отыскал мою фамилию в телефонной книге. По крайней мере, я бы так поступил на его месте. И судя по его движениям, которые я наблюдал через окно, он именно так и сделал.
– Значит, полиция работает на него, – сказал Грейсон.
– Не обязательно. Но если она тогда допустила ошибку, то теперь, естественно, не хочет, чтобы это выплыло наружу.
– Ошибку? – он резко рассмеялся.
– Ну, ладно, – сказал я. – Эта тема для вас болезненна, но немного свежего воздуха ей не повредит. Ведь вы всегда считали, что Элмор убил вашу дочь? И поэтому пригласили частного сыщика.
Миссис Грейсон бросила на меня быстрый взгляд, потом снова склонила голову и стала скручивать заштопанные носки. Грейсон молчал. Я спросил:
– У вас были какие-нибудь доказательства или вы просто не доверяли ему, потому что он был вам несимпатичен?
– Доказательства были, – сказал Грейсон с горечью. И внезапно продолжал ясным голосом, словно наконец решился. – Доказательства должны были существовать. Так нам сказали. По крайней мере, одна улика. Но конкретно мы о ней так и не узнали. Об этом позаботилась полиция.
– Мне говорили, что полиция арестовала нанятого вами сыщика и засадила его в тюрьму по обвинению в вождении автомобиля в состоянии опьянения.
– Вам сказали правильно.
– Он так и не сообщил вам, на какую улику был намерен опираться?
– Нет.
– Это мне не нравится, – сказал я. – Выглядит так, будто этот парень был в нерешительности: сообщить ли добытые сведения вам или воспользоваться ими, чтобы шантажировать доктора.
Грейсон опять посмотрел на жену. Она спокойно сказала:
– Такого впечатления мистер Талли на меня не производил. Он был тихий, скромный человек. Но, конечно, никогда нельзя знать.
Я сказал:
– Итак, его звали Талли. Это первое, что я хотел у вас узнать.
– А второе? – спросил Грейсон.
– Как мне найти этого Талли? И в чем заключается внутренняя причина ваших подозрений? У вас уже давно должны были созреть подозрения, иначе вы этого Талли не пригласили бы. Если он вам заранее не сказал, что располагает надежной уликой.
Улыбка Грейсона была тонкой и немного искусственной. Он взял себя за маленький подбородок и потер его длинными желтыми пальцами.
– Морфий, – сказала миссис Грейсон.
– Вот именно! – тотчас же сказал Грейсон, словно одно это слово было зеленым светом, отворившим шлюз, хотя ему это было очень неприятно. – Элмор был и без сомнения остается специалистом по морфию.
– Что вы понимаете под выражением «специалист по морфию», мистер Грейсон?
– Я имею в виду врача, чья практика в основном распространяется на людей, находящихся на грани нервного потрясения из-за алкоголя и распутства.
Людей, которые уже давно принимают наркотики и снотворное. Наступает момент, когда добросовестный врач отказывается их дальше лечить вне специальной больницы или санатория. Но не такие, как Элмор. Они продолжают снабжать пациентов наркотиками до тех пор, пока из них можно выкачивать деньги. До тех пор, пока пациент остается в живых и окончательно не теряет рассудок.
Даже если при этом он превращается в безнадежного наркомана или алкоголика.
Доходная практика, – сказал он с ударением, – однако не вполне безопасная для врача.
– Несомненно, – сказал я, – но приносящая большие деньги. Вы не знакомы с человеком по фамилии Конди?
– Нет. Хотя и знаем, кто он такой. Флоренс подозревала, что Элмор получал наркотики от него.
– Вполне возможно. Вероятно, он не хотел выписывать слишком много рецептов. А Лэвери вы знали?
– Никогда его не видели, но знаем и о нем.
– Вам никогда не приходило в голову, что Лэвери, возможно, шантажировал доктора Элмора?
Эта мысль была для них новой. Грейсон провел рукой по голове, потом по лицу. Затем покачал головой.
– Нет. Каким образом?
– Он первый обнаружил тело вашей дочери. Что бы там ни удалось обнаружить этому Талли, Лэвери тоже мог это заметить.
– А разве Лэвери такой человек?
– Не знаю. Во всяком случае, у него нет никакого официального источника доходов, ни службы, ни дела. И при этом он живет на широкую ногу – особенно, что касается женщин.
– Ваша точка зрения понятна, – кивнул Грейсон. – И такие дела могут проворачиваться втихую. – Он улыбнулся сухо. – В моей профессии мне приходилось наталкиваться на такие случаи. Займы без обеспечения, вложения капитала без малейшей надежды на прибыль, притом сделанные людьми, абсолютно не имеющими права вкладывать деньги без какой-либо перспективы. Просроченные долги, которые давно должны быть взысканы и не взыскиваются. Да, подобные дела устраиваются легко.
Я посмотрел на миссис Грейсон. Ее руки двигались безостановочно.
По-моему, она уже заштопала дюжину пар. Должно быть, костлявые ноги Грейсона были настоящим бедствием для носков.
– Что же случилось с Талли? Обвинение против него было, конечно, состряпано?
– Я в этом уверен. Его жена утверждала, что ему подсунули в баре напиток с каким-то одурманивающим средством. А полицейская машина уже ждала на противоположной стороне улицы. Просто ждали, когда он сядет за руль, – и тут же задержали его. Она утверждала также, что его даже толком не обследовали.
– Ну, это немногого стоит.
– Я нахожу ужасной мысль, что полиция может быть бесчестной, – сказал Грейсон. – Но ведь такие вещи фактически случаются, это каждый знает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Для чего, если позволите спросить?
– Я думаю, будет лучше, если я подробнее расскажу вам о своем деле.
Я поведал им, для какой цели меня нанял Кингсли, не называя его имени.
Рассказал о вчерашнем столкновении с Дегамо перед домом Элмора. Теперь они слушали внимательно.
Грейсон сказал резко:
– Если я вас правильно понял, вы не были знакомы с доктором Элмором. Вы не пытались к нему приблизиться или как-то его обременить. И, несмотря на это, он вызвал полицейского офицера только потому, что вы остановили машину перед его домом?
– Да, именно так. Я стоял перед его домом около часа. Точнее, моя машина.
– Это весьма странно, – сказал Грейсон.
– Было видно, что доктор явно нервничал, – продолжал я. – Кроме того, Дегамо спросил меня, не подослан ли я «ее людьми», он имел в виду семью вашей дочери. Складывается впечатление, что доктор до сих пор чувствует себя не вполне уверенно. Не правда ли?
– Неуверенно? Как так неуверенно? – при этом вопросе Грейсон старался на меня не смотреть. Он медленно разжигал свою потухшую трубку, приминая табак какой-то металлической штукой, потом снова поднес к трубке огонь.
Я пожал плечами и промолчал. Он быстро взглянул на меня и снова отвел глаза. Миссис Грейсон не решалась поднять взгляд, но ноздри ее трепетали.
– Откуда он узнал, кто вы такой? – вдруг спросил Грейсон.
– Он записал номер моей машины, позвонил в автоклуб, а потом отыскал мою фамилию в телефонной книге. По крайней мере, я бы так поступил на его месте. И судя по его движениям, которые я наблюдал через окно, он именно так и сделал.
– Значит, полиция работает на него, – сказал Грейсон.
– Не обязательно. Но если она тогда допустила ошибку, то теперь, естественно, не хочет, чтобы это выплыло наружу.
– Ошибку? – он резко рассмеялся.
– Ну, ладно, – сказал я. – Эта тема для вас болезненна, но немного свежего воздуха ей не повредит. Ведь вы всегда считали, что Элмор убил вашу дочь? И поэтому пригласили частного сыщика.
Миссис Грейсон бросила на меня быстрый взгляд, потом снова склонила голову и стала скручивать заштопанные носки. Грейсон молчал. Я спросил:
– У вас были какие-нибудь доказательства или вы просто не доверяли ему, потому что он был вам несимпатичен?
– Доказательства были, – сказал Грейсон с горечью. И внезапно продолжал ясным голосом, словно наконец решился. – Доказательства должны были существовать. Так нам сказали. По крайней мере, одна улика. Но конкретно мы о ней так и не узнали. Об этом позаботилась полиция.
– Мне говорили, что полиция арестовала нанятого вами сыщика и засадила его в тюрьму по обвинению в вождении автомобиля в состоянии опьянения.
– Вам сказали правильно.
– Он так и не сообщил вам, на какую улику был намерен опираться?
– Нет.
– Это мне не нравится, – сказал я. – Выглядит так, будто этот парень был в нерешительности: сообщить ли добытые сведения вам или воспользоваться ими, чтобы шантажировать доктора.
Грейсон опять посмотрел на жену. Она спокойно сказала:
– Такого впечатления мистер Талли на меня не производил. Он был тихий, скромный человек. Но, конечно, никогда нельзя знать.
Я сказал:
– Итак, его звали Талли. Это первое, что я хотел у вас узнать.
– А второе? – спросил Грейсон.
– Как мне найти этого Талли? И в чем заключается внутренняя причина ваших подозрений? У вас уже давно должны были созреть подозрения, иначе вы этого Талли не пригласили бы. Если он вам заранее не сказал, что располагает надежной уликой.
Улыбка Грейсона была тонкой и немного искусственной. Он взял себя за маленький подбородок и потер его длинными желтыми пальцами.
– Морфий, – сказала миссис Грейсон.
– Вот именно! – тотчас же сказал Грейсон, словно одно это слово было зеленым светом, отворившим шлюз, хотя ему это было очень неприятно. – Элмор был и без сомнения остается специалистом по морфию.
– Что вы понимаете под выражением «специалист по морфию», мистер Грейсон?
– Я имею в виду врача, чья практика в основном распространяется на людей, находящихся на грани нервного потрясения из-за алкоголя и распутства.
Людей, которые уже давно принимают наркотики и снотворное. Наступает момент, когда добросовестный врач отказывается их дальше лечить вне специальной больницы или санатория. Но не такие, как Элмор. Они продолжают снабжать пациентов наркотиками до тех пор, пока из них можно выкачивать деньги. До тех пор, пока пациент остается в живых и окончательно не теряет рассудок.
Даже если при этом он превращается в безнадежного наркомана или алкоголика.
Доходная практика, – сказал он с ударением, – однако не вполне безопасная для врача.
– Несомненно, – сказал я, – но приносящая большие деньги. Вы не знакомы с человеком по фамилии Конди?
– Нет. Хотя и знаем, кто он такой. Флоренс подозревала, что Элмор получал наркотики от него.
– Вполне возможно. Вероятно, он не хотел выписывать слишком много рецептов. А Лэвери вы знали?
– Никогда его не видели, но знаем и о нем.
– Вам никогда не приходило в голову, что Лэвери, возможно, шантажировал доктора Элмора?
Эта мысль была для них новой. Грейсон провел рукой по голове, потом по лицу. Затем покачал головой.
– Нет. Каким образом?
– Он первый обнаружил тело вашей дочери. Что бы там ни удалось обнаружить этому Талли, Лэвери тоже мог это заметить.
– А разве Лэвери такой человек?
– Не знаю. Во всяком случае, у него нет никакого официального источника доходов, ни службы, ни дела. И при этом он живет на широкую ногу – особенно, что касается женщин.
– Ваша точка зрения понятна, – кивнул Грейсон. – И такие дела могут проворачиваться втихую. – Он улыбнулся сухо. – В моей профессии мне приходилось наталкиваться на такие случаи. Займы без обеспечения, вложения капитала без малейшей надежды на прибыль, притом сделанные людьми, абсолютно не имеющими права вкладывать деньги без какой-либо перспективы. Просроченные долги, которые давно должны быть взысканы и не взыскиваются. Да, подобные дела устраиваются легко.
Я посмотрел на миссис Грейсон. Ее руки двигались безостановочно.
По-моему, она уже заштопала дюжину пар. Должно быть, костлявые ноги Грейсона были настоящим бедствием для носков.
– Что же случилось с Талли? Обвинение против него было, конечно, состряпано?
– Я в этом уверен. Его жена утверждала, что ему подсунули в баре напиток с каким-то одурманивающим средством. А полицейская машина уже ждала на противоположной стороне улицы. Просто ждали, когда он сядет за руль, – и тут же задержали его. Она утверждала также, что его даже толком не обследовали.
– Ну, это немногого стоит.
– Я нахожу ужасной мысль, что полиция может быть бесчестной, – сказал Грейсон. – Но ведь такие вещи фактически случаются, это каждый знает!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57