Именно поэтому он начал работать вместе с Римская над первоначальной теорией коридора; они успели обсудить эту тему, пока Такахаси знакомился с работами ученого по социологии.
Пушинка-город производил потрясающее впечатление; он был построен на два века позже Александрии – после того, как Камень отправился в свое путешествие, – и подобный проект невозможно было себе представить, пока его обитатели не освоились, в достаточной степени, с тем, что их окружало. Здесь архитекторы Камня позволили себе полную свободу. Рассматривая камеру как гигантскую долину, они протянули кабели от купола до купола, и развесили на них вдоль изящных кривых здания. Используя изгиб поверхности, они соорудили арочные структуры десятикилометровой длины, где полосы стали и переработанного вещества Камня перемешивались в серебристо-белом узоре, отбрасывая вниз мягкие тени. Некоторые арки дотягивались до границ атмосферы; они были толще у вершины, чем у основания, словно лунки для гольфа.
Даже пустая Пушинка казалась живой. Достаточно лишь представить себе присутствие людей, чтобы город ожил, подумала Патриция; сотни горожан, движущихся от здания к зданию, одетых в разнообразные разноцветные одеяния, подходящие по стилю к кривым сводам и аркам, яркие цвета, контрастирующие с приглушенными кремовыми, белыми и металлическими оттенками.
Главная библиотека почти скрывалась под вытянутым отростком одной из небольших структур-лунок. Такахаси объяснил, что туда легко добраться пешком, поэтому они шагали через площади, по пешеходным мостикам, вдоль дорог, на которых когда-то оживленно двигались управляемые компьютерами машины.
– Все машины исчезли, – сказал Такахаси. – Мы знаем о том, как они выглядели, только по записям. Вероятно, ими воспользовались во время исхода.
Она пыталась представить себе десятки миллионов камнежителей – подобное население вполне мог вместить один Пушинка-город, – движущихся по коридору в машинах-роботах.
Вход в библиотеку представлял собой монолитную плиту из материала, напоминающего черный мрамор. Когда они приблизились, усиленный динамиком голос попросил их остановиться для идентификации личности. Они стояли целых две минуты, прежде чем им позволили войти.
Широкий полуэллипс поплыл в сторону, открыв черное пространство. Внутри их ждали вездесущие сотрудники службы безопасности в сером и черном, проверившие пропуска еще раз. Внутренность библиотеки была ярко освещена; дополнительного подвесного освещения не требовалось.
– В Пушинке нет выключателей, – пояснил Такахаси. – Мы в точности даже не знаем, как ток подается к лампам, а тем более откуда он берется.
Сама библиотека была меньше по объему, чем ее двоюродная сестра – или предшественница – в Александрии, и не было видно стеллажей с книгами. Пол представлял собой покрытую пастельно-голубым ковром площадку, над которой тянулся без видимой опоры лист из мягко светящегося белого материала. На площадке стояла, по крайней мере тысяча лимонно-зеленых мягких кресел. Перед каждым сиденьем крепилась на сером постаменте блестящая капля.
Здесь полностью отсутствовали признаки разрушения.
Такахаси подвел ее к креслу. Оно было окружено записывающим и контрольным оборудованием, выглядевшим явно не к месту и явно установленным научной командой.
– Обычно мы пользуемся этим, но выбор за вами.
Патриция покачала головой.
– Мне это не нравится.
Скользя между рядами кресел, она выбрала одно, примерно в двадцати метрах от края, и села.
Такахаси подошел к ней.
– Вы можете увидеть отсюда весь Камень – каким он был, – сказал он. – Хотите совершить путешествие по городам в то время, когда они были заселены? – Руперт отодвинул скрытую тканью крышку на подлокотнике кресла и показал, как пользоваться простым пультом управления. – Это лишь основы. Есть сотни других трюков. Чувствуйте себя свободно, экспериментируйте. Думайте об этом как об отдыхе. У меня здесь нет особых дел, так что я подожду снаружи. Присоединитесь ко мне, когда закончите – скажем, через час или около того.
Ей было не очень приятно оставаться одной, и она высоко ценила то, что Лэньер сопутствовал ей в Александрийской библиотеке. Однако она кивнула в знак согласия и, манипулируя пультом, поудобнее. Перед ней появилось простое круглое графическое изображение, столь же ясное и четкое, как некий твердый предмет. Такахаси объяснил не все, и Патриция случайно включила учебную программу. Та исправила ее ошибки и сообщила – на американском английском лишь с легким акцентом, – как правильно пользоваться оборудованием. Затем программа снабдила ее номерами и кодами других типов информации.
Она вызвала студенческий базовый справочник по городу второй камеры. В то же мгновение ее окружила Александрия. Казалось, что она стоит на балконе квартиры в нижней части одного из небоскребов, глядя вниз на оживленные улицы. Иллюзия была полной – она даже знала, как выглядит «ее» квартира. Она могла повернуть голову и посмотреть назад, если бы пожелала – собственно, она могла даже передвигаться, хотя знала, что сидит на месте.
Голос, звучавший в ушах – или где-то в голове, – объяснял, что именно она видит.
Она провела полчаса в Александрии, разглядывая одежду, которую носили люди, их лица, их прически, мимику и манеры. Некоторые из одеяний привлекали ее, другие были абсолютно пуританскими. Одним из наиболее популярных стилей для женщин было прозрачное платье – обычно розовое или оранжевое – со шляпкой, прикрытой сверху маленьким красным диском из какого-то пушистого материала. У некоторых женщин были шестиугольные голубые знаки на левой лопатке…
(«?»
«Для получения информации по обозначению положения и должности введите следующую кодовую строку…»)
…а у других – красные ленты, перекинутые через правое плечо, заканчивавшиеся золотыми шариками. Мужская одежда была не менее цветастой; различия, казалось, говорили о несколько иных отношениях между полами, чем в ее время в ее мире.
Она слышала их речь. Это был своеобразный язык, напоминающий валлийский с английским и французкими вкраплениями.
(«На каком языке вы – это устройство – общаетесь со мной, и откуда вы его знаете?»
«На английском конца двадцать первого века, самом раннем, доступном без специального кода, выбранном на основании вашей речи перед доступом к данным».)
Хотя этнические группы все еще сохраняли родные наречия, многие языки слились в единый, причем языки изменялись очень быстро. Это возможно благодаря тому, что обучение было ускорено с помощью специальных устройств – таких же, как и в библиотеке. Можно было выучить любой новый язык или наречие за несколько часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Пушинка-город производил потрясающее впечатление; он был построен на два века позже Александрии – после того, как Камень отправился в свое путешествие, – и подобный проект невозможно было себе представить, пока его обитатели не освоились, в достаточной степени, с тем, что их окружало. Здесь архитекторы Камня позволили себе полную свободу. Рассматривая камеру как гигантскую долину, они протянули кабели от купола до купола, и развесили на них вдоль изящных кривых здания. Используя изгиб поверхности, они соорудили арочные структуры десятикилометровой длины, где полосы стали и переработанного вещества Камня перемешивались в серебристо-белом узоре, отбрасывая вниз мягкие тени. Некоторые арки дотягивались до границ атмосферы; они были толще у вершины, чем у основания, словно лунки для гольфа.
Даже пустая Пушинка казалась живой. Достаточно лишь представить себе присутствие людей, чтобы город ожил, подумала Патриция; сотни горожан, движущихся от здания к зданию, одетых в разнообразные разноцветные одеяния, подходящие по стилю к кривым сводам и аркам, яркие цвета, контрастирующие с приглушенными кремовыми, белыми и металлическими оттенками.
Главная библиотека почти скрывалась под вытянутым отростком одной из небольших структур-лунок. Такахаси объяснил, что туда легко добраться пешком, поэтому они шагали через площади, по пешеходным мостикам, вдоль дорог, на которых когда-то оживленно двигались управляемые компьютерами машины.
– Все машины исчезли, – сказал Такахаси. – Мы знаем о том, как они выглядели, только по записям. Вероятно, ими воспользовались во время исхода.
Она пыталась представить себе десятки миллионов камнежителей – подобное население вполне мог вместить один Пушинка-город, – движущихся по коридору в машинах-роботах.
Вход в библиотеку представлял собой монолитную плиту из материала, напоминающего черный мрамор. Когда они приблизились, усиленный динамиком голос попросил их остановиться для идентификации личности. Они стояли целых две минуты, прежде чем им позволили войти.
Широкий полуэллипс поплыл в сторону, открыв черное пространство. Внутри их ждали вездесущие сотрудники службы безопасности в сером и черном, проверившие пропуска еще раз. Внутренность библиотеки была ярко освещена; дополнительного подвесного освещения не требовалось.
– В Пушинке нет выключателей, – пояснил Такахаси. – Мы в точности даже не знаем, как ток подается к лампам, а тем более откуда он берется.
Сама библиотека была меньше по объему, чем ее двоюродная сестра – или предшественница – в Александрии, и не было видно стеллажей с книгами. Пол представлял собой покрытую пастельно-голубым ковром площадку, над которой тянулся без видимой опоры лист из мягко светящегося белого материала. На площадке стояла, по крайней мере тысяча лимонно-зеленых мягких кресел. Перед каждым сиденьем крепилась на сером постаменте блестящая капля.
Здесь полностью отсутствовали признаки разрушения.
Такахаси подвел ее к креслу. Оно было окружено записывающим и контрольным оборудованием, выглядевшим явно не к месту и явно установленным научной командой.
– Обычно мы пользуемся этим, но выбор за вами.
Патриция покачала головой.
– Мне это не нравится.
Скользя между рядами кресел, она выбрала одно, примерно в двадцати метрах от края, и села.
Такахаси подошел к ней.
– Вы можете увидеть отсюда весь Камень – каким он был, – сказал он. – Хотите совершить путешествие по городам в то время, когда они были заселены? – Руперт отодвинул скрытую тканью крышку на подлокотнике кресла и показал, как пользоваться простым пультом управления. – Это лишь основы. Есть сотни других трюков. Чувствуйте себя свободно, экспериментируйте. Думайте об этом как об отдыхе. У меня здесь нет особых дел, так что я подожду снаружи. Присоединитесь ко мне, когда закончите – скажем, через час или около того.
Ей было не очень приятно оставаться одной, и она высоко ценила то, что Лэньер сопутствовал ей в Александрийской библиотеке. Однако она кивнула в знак согласия и, манипулируя пультом, поудобнее. Перед ней появилось простое круглое графическое изображение, столь же ясное и четкое, как некий твердый предмет. Такахаси объяснил не все, и Патриция случайно включила учебную программу. Та исправила ее ошибки и сообщила – на американском английском лишь с легким акцентом, – как правильно пользоваться оборудованием. Затем программа снабдила ее номерами и кодами других типов информации.
Она вызвала студенческий базовый справочник по городу второй камеры. В то же мгновение ее окружила Александрия. Казалось, что она стоит на балконе квартиры в нижней части одного из небоскребов, глядя вниз на оживленные улицы. Иллюзия была полной – она даже знала, как выглядит «ее» квартира. Она могла повернуть голову и посмотреть назад, если бы пожелала – собственно, она могла даже передвигаться, хотя знала, что сидит на месте.
Голос, звучавший в ушах – или где-то в голове, – объяснял, что именно она видит.
Она провела полчаса в Александрии, разглядывая одежду, которую носили люди, их лица, их прически, мимику и манеры. Некоторые из одеяний привлекали ее, другие были абсолютно пуританскими. Одним из наиболее популярных стилей для женщин было прозрачное платье – обычно розовое или оранжевое – со шляпкой, прикрытой сверху маленьким красным диском из какого-то пушистого материала. У некоторых женщин были шестиугольные голубые знаки на левой лопатке…
(«?»
«Для получения информации по обозначению положения и должности введите следующую кодовую строку…»)
…а у других – красные ленты, перекинутые через правое плечо, заканчивавшиеся золотыми шариками. Мужская одежда была не менее цветастой; различия, казалось, говорили о несколько иных отношениях между полами, чем в ее время в ее мире.
Она слышала их речь. Это был своеобразный язык, напоминающий валлийский с английским и французкими вкраплениями.
(«На каком языке вы – это устройство – общаетесь со мной, и откуда вы его знаете?»
«На английском конца двадцать первого века, самом раннем, доступном без специального кода, выбранном на основании вашей речи перед доступом к данным».)
Хотя этнические группы все еще сохраняли родные наречия, многие языки слились в единый, причем языки изменялись очень быстро. Это возможно благодаря тому, что обучение было ускорено с помощью специальных устройств – таких же, как и в библиотеке. Можно было выучить любой новый язык или наречие за несколько часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139