Дом висел посреди владений премьер-министра.
Резиденция была построена по образцу старинного земного поместья восемнадцатого века с множеством модификаций, связанных с отсутствием верха и низа. Дом имел три крыши и входы под шестью разными углами. Окна открывались по трем осям. Заросли кипариса заслоняли одно окно от лабиринта светящихся змей в дальнем конце владений.
Как только гость вышел из увитого цветами туннеля, к нему подплыли роботы-наблюдатели и, идентифицировав его, вернулись к своим обязанностям: стрижке живой изгороди, защите от насекомых и наблюдению за любимцами премьер-министра.
Его приветствовал домашний голос и предложил войти через дверь напротив светящегося лабиринта. Премьер уже ждал его.
Со смесью снисходительности и скуки Ольми смотрел на быстрые изображения недавней деятельности хозяев дома. Когда пиктор очистился, он увидел незнакомого неоморфа, входившего в комнату впереди Премьера. Неоморф без конечностей, имевший отдаленное сходство с рыбой, взглянул на Ольми хрустальными глазами и изобразил небрежное приветствие, но не код. Ольми ответил подобным же образом, узнав одного из помощников Толлера. Неоморф вышел через освещенную дверь, окруженный собственным комариным облаком компактных мониторов.
– Они становятся все более дерзкими, верно? – спросил премьер, протягивая руку. Ольми пожал ее. – Теперь вопрос к вам: будете ли вы доверять кому-то, кому не сможете пожать руку?
– Я не доверял многим, кому мог пожать руку, – ответил Ольми.
Премьер посмотрел на него со смешанным выражением веселья и почти нескрываемого раздражения.
– Вы пришли, чтобы коротко доложить о наших гостях, не так ли?
Он провел Ольми в просторный двенадцатигранный кабинет. Круглый стол опирался на единственную опору в центре; вдоль семи стен стояли деревянные полки со старинными книгами и блоками памяти. На других стенах располагались прекрасные иллюзартовые и ложные окна, открывавшиеся на остановленные во времени сцены в других комнатах дома, словно приглашая в них.
– Президент все еще расстроен, – сказал Ингл, садясь за стол и опираясь на локти. – Боюсь, что большинство советников президента с трудом могут понять, зачем вы притащили сюда этих пятерых.
– Я привез только одну, – поправил Ольми. – Другие последовали за ней сами, неожиданно для нас.
– Да, так или иначе, как бы они сюда ни попали, они представляют собой проблему. Сторонники раскола уже добиваются преимуществ и уступок. Они близки к тому, чтобы собрать вместе все свои группы – и это определенно объединит их. Это может также превратить фракцию Корженовского из радикальной партии в народный фронт. Позиция президента под угрозой. Более того, он понимает, что у него нет времени лично заниматься этими вопросами из-за постоянных проблем с джартами, и поручил это серу Олиганду Толлеру, которого вы, я уверен, знаете, и мне.
– Приносящих плохие новости никогда не понимали, – заметил Ольми.
– Да? Ну что ж, хорошие новости или плохие – зависит от того, как мы на них реагируем, верно? Честно говоря, я не разделяю всех опасений президента. Некоторые, но не все. Я чувствую, что мы можем повернуть ситуацию – и новость – в свою пользу. Возможно, мы сможем даже прийти к согласию, которое так необходимо, чтобы успешно противостоять джартам. Теперь к делу. В вашем сообщении говорилось, что у вас есть еще какие-то новости.
– Кто-то нанял, по крайней мере, одного бродягу в Памяти Города, чтобы тот внедрился в резиденцию гостей. Кто-то отчаянно пытается выяснить, что все это означает.
– Да, об этом я мог догадаться, – сказал премьер. – Ну что ж, видимо, пора довести до всеобщего сведения все, что нам известно. Вероятно, это и так станет известно через неделю или раньше, особенно если за дело взялись бродяги. Каково ваше мнение, сер Ольми?
– Я уже говорил об этом раньше, сер. Я должен выступить перед Нексусом.
Премьер некоторое время размышлял.
– Я все еще сомневаюсь по поводу разумности решения, но, возможно, вы правы. Если правда должна быть открыта, то лучше, если это сделаем мы, верно? Но аккуратно. Миллионы неоморфов уже страшно напуганы разговорами о расколе. Бросить бомбу в самую гущу, сказав, что Пушинка вернулась к Земле? Не простое решение. Так или иначе, мы не можем созвать Нексус в полном составе из-за совещания по джартам. Придется обойтись дублями. – Он резко встал, выдавая свое волнение. – Сегодня вечером мне потребуется мощный сеанс тальзита.
Скрестив руки, Таур Ингл поплыл к центру кабинета; его свободная черная одежда развевалась, словно волны покоя.
– Вы дадите показания лично как агент Гексамона?
– Франт и я, – подтвердил Ольми.
– Франт не может давать показания; дача присяги противоречит их убеждениям.
– Он подтвердит мои показания. Это разрешено.
– И что потом, сер Ольми? Как мы сможем после этого удержать наших любопытных – кто бы ни нанял бродягу – или фракцию Корженовского, ради Силы Духа?
– Возможно, это не самая большая проблема. На Пушинке находится около двух тысяч человек; рано или поздно мы должны взять их всех под контроль. Наш первый гость, Васкес, уже была очень близка к тому, чтобы научиться управлять шестой камерой. Полагаю, что и другие смогут, в конце концов, повторить ее работу, несмотря на запреты в библиотеках Пушинки.
– И Звезда, Судьба и Сила Духа никогда не смогут помочь нам, верно? – вздохнул премьер. – Хвала Логосу.
– Хвала Логосу, – с сомнением повторил Ольми.
– Мы оба в некоторой степени по-гешельски недоверчивы, верно? – сказал Таур Ингл, внимательно следя за реакцией Ольми. – Не очень разумно сообщать обо всем этом, во всяком случае, не со столь высокой трибуны. Представляют ли наши… предки непосредственную опасность? Велика ли вероятность того, что они скоро нарушат спокойствие в шестой камере?
– Нет, пока Васкес в Аксисе. Все сохранится несколько месяцев, может быть, даже год.
– Очень хорошо. В первую очередь – самое важное. Я бы сказал, что в наших интересах – а это теперь кажется неизбежным – выставть гостей на всеобщее обозрению. Они крайне необычны, и это может дать нам преимущество перед оппозицией. Я распоряжусь, чтобы мои секретари составили план. Их адвокат – ваш партнер, Сули Рам Кикура, – она может быть нам полезна?
– Очень, – подтвердил Ольми. – Но ее работа только началась.
– Отлично, – сказал премьер. – Но не следует быть слишком самоуверенными. Если джарты рано начнут атаку, или, не дай Бог, решатся открыть ворота в сердце звезды – тогда наши гости мало что будут значить.
Ингл покачал головой, изобразив цепочку символов: мошку, исчезающую в лучах солнца.
Глава 50
Ефрейтор Родженский лежал, прижавшись спиной к черной стене библиотеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
Резиденция была построена по образцу старинного земного поместья восемнадцатого века с множеством модификаций, связанных с отсутствием верха и низа. Дом имел три крыши и входы под шестью разными углами. Окна открывались по трем осям. Заросли кипариса заслоняли одно окно от лабиринта светящихся змей в дальнем конце владений.
Как только гость вышел из увитого цветами туннеля, к нему подплыли роботы-наблюдатели и, идентифицировав его, вернулись к своим обязанностям: стрижке живой изгороди, защите от насекомых и наблюдению за любимцами премьер-министра.
Его приветствовал домашний голос и предложил войти через дверь напротив светящегося лабиринта. Премьер уже ждал его.
Со смесью снисходительности и скуки Ольми смотрел на быстрые изображения недавней деятельности хозяев дома. Когда пиктор очистился, он увидел незнакомого неоморфа, входившего в комнату впереди Премьера. Неоморф без конечностей, имевший отдаленное сходство с рыбой, взглянул на Ольми хрустальными глазами и изобразил небрежное приветствие, но не код. Ольми ответил подобным же образом, узнав одного из помощников Толлера. Неоморф вышел через освещенную дверь, окруженный собственным комариным облаком компактных мониторов.
– Они становятся все более дерзкими, верно? – спросил премьер, протягивая руку. Ольми пожал ее. – Теперь вопрос к вам: будете ли вы доверять кому-то, кому не сможете пожать руку?
– Я не доверял многим, кому мог пожать руку, – ответил Ольми.
Премьер посмотрел на него со смешанным выражением веселья и почти нескрываемого раздражения.
– Вы пришли, чтобы коротко доложить о наших гостях, не так ли?
Он провел Ольми в просторный двенадцатигранный кабинет. Круглый стол опирался на единственную опору в центре; вдоль семи стен стояли деревянные полки со старинными книгами и блоками памяти. На других стенах располагались прекрасные иллюзартовые и ложные окна, открывавшиеся на остановленные во времени сцены в других комнатах дома, словно приглашая в них.
– Президент все еще расстроен, – сказал Ингл, садясь за стол и опираясь на локти. – Боюсь, что большинство советников президента с трудом могут понять, зачем вы притащили сюда этих пятерых.
– Я привез только одну, – поправил Ольми. – Другие последовали за ней сами, неожиданно для нас.
– Да, так или иначе, как бы они сюда ни попали, они представляют собой проблему. Сторонники раскола уже добиваются преимуществ и уступок. Они близки к тому, чтобы собрать вместе все свои группы – и это определенно объединит их. Это может также превратить фракцию Корженовского из радикальной партии в народный фронт. Позиция президента под угрозой. Более того, он понимает, что у него нет времени лично заниматься этими вопросами из-за постоянных проблем с джартами, и поручил это серу Олиганду Толлеру, которого вы, я уверен, знаете, и мне.
– Приносящих плохие новости никогда не понимали, – заметил Ольми.
– Да? Ну что ж, хорошие новости или плохие – зависит от того, как мы на них реагируем, верно? Честно говоря, я не разделяю всех опасений президента. Некоторые, но не все. Я чувствую, что мы можем повернуть ситуацию – и новость – в свою пользу. Возможно, мы сможем даже прийти к согласию, которое так необходимо, чтобы успешно противостоять джартам. Теперь к делу. В вашем сообщении говорилось, что у вас есть еще какие-то новости.
– Кто-то нанял, по крайней мере, одного бродягу в Памяти Города, чтобы тот внедрился в резиденцию гостей. Кто-то отчаянно пытается выяснить, что все это означает.
– Да, об этом я мог догадаться, – сказал премьер. – Ну что ж, видимо, пора довести до всеобщего сведения все, что нам известно. Вероятно, это и так станет известно через неделю или раньше, особенно если за дело взялись бродяги. Каково ваше мнение, сер Ольми?
– Я уже говорил об этом раньше, сер. Я должен выступить перед Нексусом.
Премьер некоторое время размышлял.
– Я все еще сомневаюсь по поводу разумности решения, но, возможно, вы правы. Если правда должна быть открыта, то лучше, если это сделаем мы, верно? Но аккуратно. Миллионы неоморфов уже страшно напуганы разговорами о расколе. Бросить бомбу в самую гущу, сказав, что Пушинка вернулась к Земле? Не простое решение. Так или иначе, мы не можем созвать Нексус в полном составе из-за совещания по джартам. Придется обойтись дублями. – Он резко встал, выдавая свое волнение. – Сегодня вечером мне потребуется мощный сеанс тальзита.
Скрестив руки, Таур Ингл поплыл к центру кабинета; его свободная черная одежда развевалась, словно волны покоя.
– Вы дадите показания лично как агент Гексамона?
– Франт и я, – подтвердил Ольми.
– Франт не может давать показания; дача присяги противоречит их убеждениям.
– Он подтвердит мои показания. Это разрешено.
– И что потом, сер Ольми? Как мы сможем после этого удержать наших любопытных – кто бы ни нанял бродягу – или фракцию Корженовского, ради Силы Духа?
– Возможно, это не самая большая проблема. На Пушинке находится около двух тысяч человек; рано или поздно мы должны взять их всех под контроль. Наш первый гость, Васкес, уже была очень близка к тому, чтобы научиться управлять шестой камерой. Полагаю, что и другие смогут, в конце концов, повторить ее работу, несмотря на запреты в библиотеках Пушинки.
– И Звезда, Судьба и Сила Духа никогда не смогут помочь нам, верно? – вздохнул премьер. – Хвала Логосу.
– Хвала Логосу, – с сомнением повторил Ольми.
– Мы оба в некоторой степени по-гешельски недоверчивы, верно? – сказал Таур Ингл, внимательно следя за реакцией Ольми. – Не очень разумно сообщать обо всем этом, во всяком случае, не со столь высокой трибуны. Представляют ли наши… предки непосредственную опасность? Велика ли вероятность того, что они скоро нарушат спокойствие в шестой камере?
– Нет, пока Васкес в Аксисе. Все сохранится несколько месяцев, может быть, даже год.
– Очень хорошо. В первую очередь – самое важное. Я бы сказал, что в наших интересах – а это теперь кажется неизбежным – выставть гостей на всеобщее обозрению. Они крайне необычны, и это может дать нам преимущество перед оппозицией. Я распоряжусь, чтобы мои секретари составили план. Их адвокат – ваш партнер, Сули Рам Кикура, – она может быть нам полезна?
– Очень, – подтвердил Ольми. – Но ее работа только началась.
– Отлично, – сказал премьер. – Но не следует быть слишком самоуверенными. Если джарты рано начнут атаку, или, не дай Бог, решатся открыть ворота в сердце звезды – тогда наши гости мало что будут значить.
Ингл покачал головой, изобразив цепочку символов: мошку, исчезающую в лучах солнца.
Глава 50
Ефрейтор Родженский лежал, прижавшись спиной к черной стене библиотеки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139