Моя интуиция все время что-то подсказывала мне, и в конце концов детали сложились в целую картину. Не знаю, хотел ли Шекспир в Третьем убийце вывести самого Макбета, но в нашем случае Третий вор – это сам Герберт Франклин Колкэннон.
Названный джентльмен тут же вскочил с места:
– Он с ума сошел! Его в психушку надо! Вы хотите сказать, что я инсценировал ограбление собственного дома? Что сам у себя выкрал какую-то монету?
– Нет, я не это хочу сказать.
– В таком случае...
– Никакого третьего ограбления не было. Кролик с Харланом утащили все, что могли унести, а я взял из сейфа три предмета. Не было ни третьего налета, ни Третьего вора, и никто не избивал и не связывал вас. Вы сами убили свою жену.
Глава 22
Нависла гробовая тишина. Ошеломленный Колкэннон поспешил повторить, что я сошел с ума.
– Этот человек только что сам признался, что он взломщик, а мы сидим развесив уши. Кто дал ему право обвинять других в воровстве и убийстве? Кому как, а мне это надоело. Я ухожу!
– Не хотите остаться на угощение? Пожалеете.
Раздувая ноздри, он кинул на меня испепеляющий взгляд и вышел из ряда. Но тут чья-то рука взяла его под локоть. Он круто обернулся.
– Спокойно, – сказал ему Рэй Киршман. – Почему бы нам не остаться до конца? Может, Берни еще чего интересного скажет.
– Уберите руки! – прорычал Колкэннон, хотя его рычание напоминало скорее тявканье пуделя, чем рявканье овчарки. – Кто вы такой?
– Я из полиции, – добродушно сказал Рэй, – а вот вы, как считает Берни, – убийца. У него на такие делишки нюх прямо-таки собачий. Раз уж он завладел мячом, пусть гонит его дальше, а?
Куда-то я его загоню?
– Мистер Колкэннон в одном прав, – продолжал я. – Да, я вор-взломщик. Точнее, букинист, старающийся отделаться от дурной привычки воровать. И уж точно я – не полицейский. Выдвинуть против него обвинение в убийстве – это действительно дело полиции. Но я, думаю, сумею подсказать полиции, с чего начать. Первым делом надо обратить внимание на его материальное положение: Колкэнноны – люди состоятельные, у них куча ценных вещей, но у богатых тоже случаются финансовые затруднения, как и у простых смертных. Что навело меня на такое подозрение? Когда я открыл сейф, там были только дамские часы, пара серег, одна-единственная редкая монета и деловые бумаги. Люди, которые тратятся на устройство стенного сейфа, обычно хранят там нечто более существенное, особенно те, кто держит сторожевых собак. У таких людей дом действительно неприступная крепость. Вчера я сделал несколько телефонных звонков, и мне удалось установить, что мистер Колкэннон распродает монеты, которые он приобрел за последние годы.
– Это ничего не доказывает! – выкрикнул Колкэннон. – У человека могут измениться интересы, и он продает одно, чтобы приобрести что-то другое.
– Бывает и так. Однако в данном случае дело, думаю, обстоит иначе. Недавно вы вложили средства в некоторые крупные операции и, как свидетельствуют биржевые сертификаты в сейфе, понесли серьезные убытки. Затем вам стало известно, что продается никель 1913 года, но за него просили, думаю, гораздо больше, чем полученные мистером Питтерманом двадцать тысяч. У вас не было такой суммы, но вам приспичило приобрести эту монету, так как вы человек по натуре жадный, а алчность, если верить Спинозе, – это вид сумасшествия, хотя непосредственно здоровью не угрожает.
Вы лезли из кожи, чтобы заполучить заветный никель, и это в то время, когда вы судорожно искали средства, чтобы расплатиться по другим обязательствам. А тут еще настала пора вязать вашу собаку – опять расходы, и немалые, правда, вы вернули бы свои деньги, когда у Астрид появились бы щенки. Вы едете в Пенсильванию и в целях экономии не остаетесь там ночевать, а катите на ночь глядя назад в Нью-Йорк. Между вами и вашей женой вспыхивает ссора – может быть, в театре или после спектакля, за ужином, – не знаю. Пусть полиция выясняет подробности, хотя ей придется покрутиться.
Так или иначе, вы возвращаетесь домой вдвоем и находите полный разор и разгром. Не исключаю, что у вас уже зрели планы продать кое-какие ценные вещи, – и вот они исчезли. Допускаю, что кое-что из вещей не было застраховано. Ручаюсь, что вы и не думали страховать столовое серебро – кто в наше время это делает? Но внезапно в последние годы цены на серебро подскакивают, и вы уже мечтаете сорвать порядочный куш, когда отделаетесь от надоевших вам сервизов, подносов, ваз. Однако и здесь вас ждало разочарование: серебра как не бывало. И, может быть, в эту самую минуту жена делает какое-нибудь неуместное язвительное замечание. Чаша вашего терпения переполнилась. Или же вы неожиданно вспоминаете, что у вас в сейфе хранятся страховые полисы на вас и вашу жену. Если один из супругов умирает, другой получает премию в полмиллиона долларов. В обоих документах особо предусмотрена выплата, если смерть наступила в результате несчастного случая. Не знаю, почему страховые компании подводят убийство под категорию несчастного случая?.. Это же явное противоречие, вы не находите? Ведь убийство, как правило, совершается преднамеренно! Может быть, сначала вы вспылили и ударили жену и только потом подумали о полумиллионной премии. Вы окинули взглядом разграбленные и разгромленные комнаты, и вам пришло в голову, что варварское ограбление – прекрасная дымовая завеса для совершения убийства. Так было дело или иначе – покажут следствие и ваше признание. А в том, что вы признаетесь, мистер Колкэннон, не может быть никакого сомнения, потому что преступники-дилетанты раскалываются при малейшем нажиме со стороны следователя. Вы профессионал по части хватательных движений, сэр, но в злодейских преступлениях вы – совершенный дилетант.
Я думал, что Колкэннон признается позже, в полицейском управлении, отнюдь не при всем честном народе. Однако по лицу его тотчас пробежала тень, губы задрожали. Я умолк, уступая ему место. В камере. На виске у него дергалась жилка.
– Я не хотел ее убивать!.. – выдавил он.
Я посмотрел на Рэя, Рэй на меня. Рот у него расплылся в ухмылке.
– Сначала я просто ударил ее, почти машинально. Она довела меня. Это в ее характере. Она и замуж за меня вышла по расчету, это ни для кого не секрет. И вот, когда мы оказались в стесненных обстоятельствах... – Он вздохнул. – Я размахнулся и ударил ее. Будь рядом собака, я не посмел бы поднять на нее руку... Она упала и, должно быть, ударилась обо что-то головой.
Что ж, выдумка подходящая, но я-то видел фотографию. Женщину били методично, пока она не скончалась. Колкэннон старался сохранить хорошую мину при плохой игре. Бог с ним, пускай. Клин в кокосовый орех всажен, еще немного, и он расколется.
– Я пощупал у нее пульс. Она уже не дышала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50