Золотой был человек!.. - Митька вздохнул. Судя по
всему, он готов был идти на попятную. - Мне что ж, я человек привычный.
Могу и с Горынычем посидеть. И даже на брудершафт, если родина прикажет.
За вас же беспокоился.
- А ты не беспокойся, - Зоя чмокнула осоловевшего Мазика в макушку и,
отхлебнув из стакана, зазывно посмотрела на Виктора.
Когда-то подобными взглядами она потчевала и меня. Увы, я не сумел ей
ничем ответить. В таких делах я двумя руками за искренность. Может, кто и
умеет притворяться, но только у меня никогда ничего путного не получалось.
Вся моя вежливость рано или поздно оборачивалась боком, а искусственный
восторг с ахами и охами позорно разоблачался. Выше головы не прыгнешь,
хотя иной раз и хочется. Как я уже говорил, жизнь полна несправедливостей,
и скверно, что именно печальные контрасты пробуждают в нас тягу к
несбыточному. Так оно, наверное, и должно быть, но женщина с обваренной
щекой, лишенная бровей и трех пальцев на правой руке, в одночасье
потерявшая ребенка и мужа, - явление не печальное, а жестокое. И я
преклонялся перед Зоей, перед тем удивительным мужеством, которое
удерживало ее возле нас. Преклонялся, зная, что, снедаемая тоской, она
бегает по ночам к Мите, а иногда и к старику китайцу. Тут нечего было
прощать, здесь не за что было судить. И я заранее жалел ее, наблюдая с
какой теплотой она поглядывает в сторону Виктора.
- Странное дело, - Митя довольно похлопал себя по вздувшемуся животу.
- Яблоки росли в Казахстане, свекла - на Урале, мясо - в Белоруссии, а
здесь все воссоединилось самым превосходным образом. Скажи, Сергунчик,
какого хрена люди воюют?
- Изумительно простой вопрос!
- Зудит у них в одном месте, вот и воюют.
Зоя покачала головой.
- Те, у кого зудит, занимаются не войной... Вы лучше другое
объясните: откуда здесь все эти яства?
- Подношение от руководства катрана, - сказал Виктор.
- Правда, правда! - поспешил я подтвердить.
- Интересно! За какие такие подвиги?
- А это уже из области загадок, Зоенька. Стукнули пару раз в дверь и
торжественно занесли эти два ящика. В одном оказалось вино, в другом
фрукты с консервами. Возможно, мы шлепнули кого-то из конкурентов, а,
может, скрасили им ночной досуг. Даже в катранах, бывает, скучают.
- Вы забыли еще кое о чем! - кривым пальцем Митя поводил над рядами
жестяных банок. - Все это они могли густо пересыпать крысиным ядом.
- Ого! Но почему крысиным?..
- Это аллегория.
- Что ж... Версия, разумеется, дикая, но звучит правдоподобно.
Объевшийся Мазик слепо потянулся за яблоком. Фруктов он не видел
должно быть, давным-давно, а потому добросовестно наверстывал упущенное.
- Лопай, лопай, малец. Это тебе не голубиное мясо! И не крысячье.
- А дизентерия - не цинга!
- Точно!..
- Про голубиное мясо - это вы, между прочим, зря! - заметил я. - Тоже
вполне царское блюдо.
- Ага, царское! Пробовал я его вчера...
- Привет честной компании! А вот и я!
Мы обернулись.
В дверях стоял причесанный и принаряженный старик китаец. Следовало
признать, он сделал все, что мог, а смог он, увы, немногое. Старость
пахнет неопрятно, - это один из ее минусов. Тление начинается уже при
жизни, сразу после детства и юности, и далеко не каждый находит в себе
силы бороться с ним.
- Тебя не узнать, - прогудел Митя. - Волосы корова языком прилизывала
или какая из собачек?
- Он шутит, Горыныч, - я пододвинул китайцу стул и одновременно ткнул
локтем в Митькины ребра. - Давай, присаживайся! По левую руку от дамы.
Зоя шумно вздохнула. Ее нога наступила под столом на мой башмак. Я
подмигнул ей и деликатно освободился. Бедные создания! За что же вам
достается столько оплеух?..
- Опоздавшему - штрафную и тост!
- Не буду отказываться, - Горыныч деликатно взял в пальцы наполненный
до краев стакан, торжественно поднялся. Старик страдал астмой; в голосе
его шумели ветра, шипели набегающие волны. На всех на нас он поглядывал
как-то боком, как поглядывает голубь на приближающегося человека.
- Так вот... Когда-то во сне мне пришлось убить человека, - задушевно
начал Горыныч. - Я его задушил своими собственными руками, а потом
проснулся. Я лежал до утра, не смыкая глаз и весь день проходил, как
чумной. Всякий раз, когда я смотрел на руки, мне казалось, что я вижу
жертву. Пакостная вещь!.. - Горыныч слабо заморгал. То ли он сбился с
мысли, то ли ему стало жалко себя. - Я не хочу убивать людей, - тоненьким
голосом заключил он. - Я не хочу болеть этой мерзкой восторженностью! И
такого, чтоб как сегодня, тоже не хочу!
- За это и выпьем! - Митя стукнул своей посудиной о стакан Горыныча.
- Дурак-дурак, а хорошо сказал!
Мне был подарен великодушный взгляд. Митька давал таким образом
знать, что и ему не чужды тонкости дипломатии.
- Ладно, коли общество решило, цапаться сегодня не будем. И про псов
твоих поминать тоже не будем. Лучше погрустим о нашей светлой бабуле.
Славная была старушка.
- Славная! - эхом откликнулся Горыныч. Сев на стул, он бережно
приложился к стакану. Опорожнив наполовину, закашлялся и отставил в
сторону.
- Пожалуй, мы с Сережей сходим покурим, - Виктор улыбнулся застолью и
тронул меня за локоть. - Не откажетесь, сеньор?
- Что ж... Можно и покурить, - я согласно кивнул.
РАЗГОВОР ПЕРЕД РАСКРЫТОЙ ФОРТОЧКОЙ
- ...Ты снова спрашиваешь, зачем я отправляюсь туда?.. Так вот,
говорю честно: не знаю.
- Не знаешь?
- Именно так. Я иду, потом что чувствую: день заключительного
заседания станет МОИМ днем.
Виктор в раздумье опустил голову, и, признаюсь, вне его
пронзительного взгляда мне стало легче. Расправив плечи, я позволил себе
посмотреть в сторону окна. Обычно с вечера и до утра над городом пускали
гроздья осветительных ракет. Сегодняшняя ночь, как видно, являла собой
исключение. Черным, прямоугольным провалом она глядела на нас, безмолвно
прислушивалась к странному разговору.
- Человек, Сережа, обязан искать свое предназначение. Я уже говорил
об этом. Иначе он всерьез рискует так и остаться никем. Некоторых подобное
положение дел устраивает, некоторых нет, но горше всего сознавать то, что
мог, но не сделал, что смысл и тайна бытия находились где-то совсем
близко, а ты даже не протянул руки. Это вроде того ларчика из сказки, что
закопан в земле, в дубовой роще, в соседнем государстве. Доберись до него,
подбери ключик, и узнаешь, кто ты есть на самом деле.
- Гены, хиромантия, карма, - пробормотал я. - Ничего нового...
- Верно, ничего нового.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
всему, он готов был идти на попятную. - Мне что ж, я человек привычный.
Могу и с Горынычем посидеть. И даже на брудершафт, если родина прикажет.
За вас же беспокоился.
- А ты не беспокойся, - Зоя чмокнула осоловевшего Мазика в макушку и,
отхлебнув из стакана, зазывно посмотрела на Виктора.
Когда-то подобными взглядами она потчевала и меня. Увы, я не сумел ей
ничем ответить. В таких делах я двумя руками за искренность. Может, кто и
умеет притворяться, но только у меня никогда ничего путного не получалось.
Вся моя вежливость рано или поздно оборачивалась боком, а искусственный
восторг с ахами и охами позорно разоблачался. Выше головы не прыгнешь,
хотя иной раз и хочется. Как я уже говорил, жизнь полна несправедливостей,
и скверно, что именно печальные контрасты пробуждают в нас тягу к
несбыточному. Так оно, наверное, и должно быть, но женщина с обваренной
щекой, лишенная бровей и трех пальцев на правой руке, в одночасье
потерявшая ребенка и мужа, - явление не печальное, а жестокое. И я
преклонялся перед Зоей, перед тем удивительным мужеством, которое
удерживало ее возле нас. Преклонялся, зная, что, снедаемая тоской, она
бегает по ночам к Мите, а иногда и к старику китайцу. Тут нечего было
прощать, здесь не за что было судить. И я заранее жалел ее, наблюдая с
какой теплотой она поглядывает в сторону Виктора.
- Странное дело, - Митя довольно похлопал себя по вздувшемуся животу.
- Яблоки росли в Казахстане, свекла - на Урале, мясо - в Белоруссии, а
здесь все воссоединилось самым превосходным образом. Скажи, Сергунчик,
какого хрена люди воюют?
- Изумительно простой вопрос!
- Зудит у них в одном месте, вот и воюют.
Зоя покачала головой.
- Те, у кого зудит, занимаются не войной... Вы лучше другое
объясните: откуда здесь все эти яства?
- Подношение от руководства катрана, - сказал Виктор.
- Правда, правда! - поспешил я подтвердить.
- Интересно! За какие такие подвиги?
- А это уже из области загадок, Зоенька. Стукнули пару раз в дверь и
торжественно занесли эти два ящика. В одном оказалось вино, в другом
фрукты с консервами. Возможно, мы шлепнули кого-то из конкурентов, а,
может, скрасили им ночной досуг. Даже в катранах, бывает, скучают.
- Вы забыли еще кое о чем! - кривым пальцем Митя поводил над рядами
жестяных банок. - Все это они могли густо пересыпать крысиным ядом.
- Ого! Но почему крысиным?..
- Это аллегория.
- Что ж... Версия, разумеется, дикая, но звучит правдоподобно.
Объевшийся Мазик слепо потянулся за яблоком. Фруктов он не видел
должно быть, давным-давно, а потому добросовестно наверстывал упущенное.
- Лопай, лопай, малец. Это тебе не голубиное мясо! И не крысячье.
- А дизентерия - не цинга!
- Точно!..
- Про голубиное мясо - это вы, между прочим, зря! - заметил я. - Тоже
вполне царское блюдо.
- Ага, царское! Пробовал я его вчера...
- Привет честной компании! А вот и я!
Мы обернулись.
В дверях стоял причесанный и принаряженный старик китаец. Следовало
признать, он сделал все, что мог, а смог он, увы, немногое. Старость
пахнет неопрятно, - это один из ее минусов. Тление начинается уже при
жизни, сразу после детства и юности, и далеко не каждый находит в себе
силы бороться с ним.
- Тебя не узнать, - прогудел Митя. - Волосы корова языком прилизывала
или какая из собачек?
- Он шутит, Горыныч, - я пододвинул китайцу стул и одновременно ткнул
локтем в Митькины ребра. - Давай, присаживайся! По левую руку от дамы.
Зоя шумно вздохнула. Ее нога наступила под столом на мой башмак. Я
подмигнул ей и деликатно освободился. Бедные создания! За что же вам
достается столько оплеух?..
- Опоздавшему - штрафную и тост!
- Не буду отказываться, - Горыныч деликатно взял в пальцы наполненный
до краев стакан, торжественно поднялся. Старик страдал астмой; в голосе
его шумели ветра, шипели набегающие волны. На всех на нас он поглядывал
как-то боком, как поглядывает голубь на приближающегося человека.
- Так вот... Когда-то во сне мне пришлось убить человека, - задушевно
начал Горыныч. - Я его задушил своими собственными руками, а потом
проснулся. Я лежал до утра, не смыкая глаз и весь день проходил, как
чумной. Всякий раз, когда я смотрел на руки, мне казалось, что я вижу
жертву. Пакостная вещь!.. - Горыныч слабо заморгал. То ли он сбился с
мысли, то ли ему стало жалко себя. - Я не хочу убивать людей, - тоненьким
голосом заключил он. - Я не хочу болеть этой мерзкой восторженностью! И
такого, чтоб как сегодня, тоже не хочу!
- За это и выпьем! - Митя стукнул своей посудиной о стакан Горыныча.
- Дурак-дурак, а хорошо сказал!
Мне был подарен великодушный взгляд. Митька давал таким образом
знать, что и ему не чужды тонкости дипломатии.
- Ладно, коли общество решило, цапаться сегодня не будем. И про псов
твоих поминать тоже не будем. Лучше погрустим о нашей светлой бабуле.
Славная была старушка.
- Славная! - эхом откликнулся Горыныч. Сев на стул, он бережно
приложился к стакану. Опорожнив наполовину, закашлялся и отставил в
сторону.
- Пожалуй, мы с Сережей сходим покурим, - Виктор улыбнулся застолью и
тронул меня за локоть. - Не откажетесь, сеньор?
- Что ж... Можно и покурить, - я согласно кивнул.
РАЗГОВОР ПЕРЕД РАСКРЫТОЙ ФОРТОЧКОЙ
- ...Ты снова спрашиваешь, зачем я отправляюсь туда?.. Так вот,
говорю честно: не знаю.
- Не знаешь?
- Именно так. Я иду, потом что чувствую: день заключительного
заседания станет МОИМ днем.
Виктор в раздумье опустил голову, и, признаюсь, вне его
пронзительного взгляда мне стало легче. Расправив плечи, я позволил себе
посмотреть в сторону окна. Обычно с вечера и до утра над городом пускали
гроздья осветительных ракет. Сегодняшняя ночь, как видно, являла собой
исключение. Черным, прямоугольным провалом она глядела на нас, безмолвно
прислушивалась к странному разговору.
- Человек, Сережа, обязан искать свое предназначение. Я уже говорил
об этом. Иначе он всерьез рискует так и остаться никем. Некоторых подобное
положение дел устраивает, некоторых нет, но горше всего сознавать то, что
мог, но не сделал, что смысл и тайна бытия находились где-то совсем
близко, а ты даже не протянул руки. Это вроде того ларчика из сказки, что
закопан в земле, в дубовой роще, в соседнем государстве. Доберись до него,
подбери ключик, и узнаешь, кто ты есть на самом деле.
- Гены, хиромантия, карма, - пробормотал я. - Ничего нового...
- Верно, ничего нового.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21