Так
это уже в прошлом. Можно сказать, язык смозолен. А насчет того, чтобы
завтра я отправился с тобой к Дворцовой площади, так этого не будет. Я уже
объяснил: в подобные игры я не играю. Террористы, поджигатели,
революционеры... Самое распаскудное племя, если хочешь знать! Так что
записывать меня в волонтеры - предприятие абсолютно безнадежное.
Развернув голову, Виктор следил за моими маневрами.
- Сделай милость, остановись и присядь. Так мне будет проще с тобой
разговаривать.
- О чем, Виктор? О мужественном и единственно-верном решении вашей
организации? О высоких целях, во имя которых вы готовы сложить головы на
плахе? О том, что ни один из вас не может видеть, как страдает и плачет
наш разнесчастный...
- Угомонись, Сергей. Мы явно недопонимаем друг друга. О ком ты
толкуешь? При чем здесь какая-то организация?
- А при том, что перевороты не совершаются в одиночку.
- Верно. Поэтому я и пришел к тебе. Нас будет двое.
Я снова фыркнул.
- Ты принимаешь меня за чокнутого?
Виктор со вздохом поглядел на свои руки. Рассеянно принялся растирать
кисти.
- Да-а... Разговорчик не из легких.
- Не я его начинал. Кроме того, час поздний, так что давай-ка
укладываться спать, - я попытался миролюбиво улыбнуться. - Даже
мрачноватый Нострадамус уверял, что конец света наступит еще не скоро, а
потому не будем спешить. Натворить свою кучу глупостей мы всегда успеем.
- Ты, я вижу, превратился в законченного философа.
- А ты как думал! - я приблизился к дивану и похлопал Виктора по
плечу. - Все мы находимся в плену странного архетипа. Нам кажется, что мы
можем любить, а мы не любим, что жизнь только-только начинается, а она уже
подходит к закату, и так далее и тому подобное. Человеку свойственно
заблуждаться. Это доказано давным-давно. А потому пойдем. Раскладушка у
меня замечательная, найдется и парочка свежих простыней.
- Отвали! - Виктор стряхнул мою руку с плеча.
- Э-э! Да у нас никак испортилось настроение?
- Помолчи немного, - приятель что-то лихорадочно обдумывал.
- Ты вроде бы говорил, что дверь у вас в подъезде запирается?
- И что дальше?
- А то, что я открыл ее своим собственным ключом. Взгляни. Вероятно,
тебя это несколько удивит.
Виктор достал из кармана плоский ключ с замысловатым брелком и
протянул мне.
- Ну и что? Ключ замечательный, брелок еще лучше.
- Брелок здесь ни при чем, обрати внимание на ключ. Похож он на ваши?
Присмотрись-присмотрись!
- И присматриваться нечего. Ни малейшего сходства!
- Но дверь-то им я открыл!
- Ты всерьез надеешься, что я тебе поверю?
- Даю тебе слово, что я воспользовался именно этим ключом.
- Ну... Возможно, дверь оставили незапертой. Такое тоже иногда
случается.
- Она была заперта! Иначе я бы не полез в карман за ключом.
- Послушай, о чем мы тут толкуем? Ключи какие-то, двери... Ей богу,
неинтересно!
- Я хотел лишь сказать, что всякий раз, когда мне жизненно необходимо
отпереть чей-нибудь замок, этот волшебный ключик срабатывает безотказно.
- Что-то не слышал никогда о таких ключиках.
- Дело не в них, Сереж. Некто или Нечто заботится о том, чтобы
устранять с моего пути препятствия. Да, мой милый невера! Со мной НЕ
ДОЛЖНО ничего случиться. В этом вся загвоздка.
- Господи!.. Может, мы ляжем наконец спать? Или ты снова собираешься
поведать мне о нашем святом предназначении?
- О нем самом, Сережа. За этим я сюда и явился. Ты должен наконец
уяснить, что от тебя требуется.
- Я уже уяснил. Мир хижинам, война дворцам, верно?
- Черта лысого ты уяснил! - Виктор готов был взорваться. - Поверь,
если бы я мог послать тебя подальше, уже бы это сделал.
- Хорошо, хорошо, не кипятись, - я уселся на табурет и примирительно
развел руками. - Хочешь высказаться, давай валяй. Хотя, сказать по правде,
эта тема мне уже надоела.
Он хмыкнул.
- Ты уже не тот смирный парнишка, что смотрел мне в рот.
- Ничего не поделаешь, люди переменчивы, как хамелеоны.
- Что-то ты не очень похож на хамелеона.
- И на том спасибо, - я улыбнулся. - Итак, ты собирался произнести
речь? Обещаю выслушать до конца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРАННОЙ БЕСЕДЫ
- ...У каждого из нас своя судьба, начнем с этого. И если ты ей
противишься, жизнь твоя пойдет кувырком. Билеты в кассах будут доставаться
другим, любимые женщины рано или поздно от тебя отвернутся, деловые
партнеры предадут в самый щекотливый момент. Но стоит тебе ступить на
заветную тропу, нащупать путеводную нить, как все житейские неурядицы
рассыпятся в прах. Ты начнешь двигаться семимильными шагами, и ничто тебе
уже не сможет помешать. К сожалению, я сообразил это не так давно, но
никогда не забуду то необыкновенное облегчение, которое испытал в первый
момент прозрения. Я понял вдруг, почему жизнь швыряла меня от берега к
берегу, не давая осесть, обрасти домом, семьей, друзьями. Словно слепец я
всякий раз проплывал мимо уготованного мне острова. Иногда, вероятно, я
угадывал его очертания в туманной дали, но то ли принимал за мираж, то ли
вообще пытался делать вид, что ничего не вижу. Это ведь не самая простая
штука - увидеть самого себя... Ну, а теперь я наконец-то пристал к своему
острову, успел выбраться на берег и, как мне кажется, стою на нем довольно
твердо, - Виктор возбужденно потянулся за папиросами. Лицо его порозовело,
со стороны вполне могло показаться, что он принял рюмку коньяка.
- Бытие требует, чтобы человек перестал отсутствовать там, где он
только и мечтает найти себя. Лучше не скажешь... Как только я перестал
противиться, я в самом деле прозрел.
- Уж не о религии, дорогой дружок, ты толкуешь?
Виктор словно не услышал моих слов. А возможно, посчитал их
неуместными.
- Ты помнишь ту старую легенду о лососе? Нам рассказывали ее еще в
школе.
- Даруя жизнь, находим смерть... Что-то о рыбьем фатализме.
- Вот именно. Это тоже пример судьбы, Сережа. Сильная здоровая рыба в
состоянии жить еще долгие годы, но, отметав икру, погибает.
- Верно, погибает. Только судьба здесь абсолютно ни причем. Лосось
отдает концы по причинам весьма прозаическим: он голодает, ранит себя о
камни, проходит десятки порогов и водопадов. Он доползает до финиша
измученным калекой. Селекция сильнейших и выживание достойнейших - только
и всего.
- Однако, перед угрозой смерти он мог бы и отступить. Какого дьявола
ему было калечиться и идти до конца?
Я нервно покусал губу. Виктор опять клонил к тому же.
- Мда... Пусть ты, конечно, хитрый, но мы все равно ничего друг другу
не докажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
это уже в прошлом. Можно сказать, язык смозолен. А насчет того, чтобы
завтра я отправился с тобой к Дворцовой площади, так этого не будет. Я уже
объяснил: в подобные игры я не играю. Террористы, поджигатели,
революционеры... Самое распаскудное племя, если хочешь знать! Так что
записывать меня в волонтеры - предприятие абсолютно безнадежное.
Развернув голову, Виктор следил за моими маневрами.
- Сделай милость, остановись и присядь. Так мне будет проще с тобой
разговаривать.
- О чем, Виктор? О мужественном и единственно-верном решении вашей
организации? О высоких целях, во имя которых вы готовы сложить головы на
плахе? О том, что ни один из вас не может видеть, как страдает и плачет
наш разнесчастный...
- Угомонись, Сергей. Мы явно недопонимаем друг друга. О ком ты
толкуешь? При чем здесь какая-то организация?
- А при том, что перевороты не совершаются в одиночку.
- Верно. Поэтому я и пришел к тебе. Нас будет двое.
Я снова фыркнул.
- Ты принимаешь меня за чокнутого?
Виктор со вздохом поглядел на свои руки. Рассеянно принялся растирать
кисти.
- Да-а... Разговорчик не из легких.
- Не я его начинал. Кроме того, час поздний, так что давай-ка
укладываться спать, - я попытался миролюбиво улыбнуться. - Даже
мрачноватый Нострадамус уверял, что конец света наступит еще не скоро, а
потому не будем спешить. Натворить свою кучу глупостей мы всегда успеем.
- Ты, я вижу, превратился в законченного философа.
- А ты как думал! - я приблизился к дивану и похлопал Виктора по
плечу. - Все мы находимся в плену странного архетипа. Нам кажется, что мы
можем любить, а мы не любим, что жизнь только-только начинается, а она уже
подходит к закату, и так далее и тому подобное. Человеку свойственно
заблуждаться. Это доказано давным-давно. А потому пойдем. Раскладушка у
меня замечательная, найдется и парочка свежих простыней.
- Отвали! - Виктор стряхнул мою руку с плеча.
- Э-э! Да у нас никак испортилось настроение?
- Помолчи немного, - приятель что-то лихорадочно обдумывал.
- Ты вроде бы говорил, что дверь у вас в подъезде запирается?
- И что дальше?
- А то, что я открыл ее своим собственным ключом. Взгляни. Вероятно,
тебя это несколько удивит.
Виктор достал из кармана плоский ключ с замысловатым брелком и
протянул мне.
- Ну и что? Ключ замечательный, брелок еще лучше.
- Брелок здесь ни при чем, обрати внимание на ключ. Похож он на ваши?
Присмотрись-присмотрись!
- И присматриваться нечего. Ни малейшего сходства!
- Но дверь-то им я открыл!
- Ты всерьез надеешься, что я тебе поверю?
- Даю тебе слово, что я воспользовался именно этим ключом.
- Ну... Возможно, дверь оставили незапертой. Такое тоже иногда
случается.
- Она была заперта! Иначе я бы не полез в карман за ключом.
- Послушай, о чем мы тут толкуем? Ключи какие-то, двери... Ей богу,
неинтересно!
- Я хотел лишь сказать, что всякий раз, когда мне жизненно необходимо
отпереть чей-нибудь замок, этот волшебный ключик срабатывает безотказно.
- Что-то не слышал никогда о таких ключиках.
- Дело не в них, Сереж. Некто или Нечто заботится о том, чтобы
устранять с моего пути препятствия. Да, мой милый невера! Со мной НЕ
ДОЛЖНО ничего случиться. В этом вся загвоздка.
- Господи!.. Может, мы ляжем наконец спать? Или ты снова собираешься
поведать мне о нашем святом предназначении?
- О нем самом, Сережа. За этим я сюда и явился. Ты должен наконец
уяснить, что от тебя требуется.
- Я уже уяснил. Мир хижинам, война дворцам, верно?
- Черта лысого ты уяснил! - Виктор готов был взорваться. - Поверь,
если бы я мог послать тебя подальше, уже бы это сделал.
- Хорошо, хорошо, не кипятись, - я уселся на табурет и примирительно
развел руками. - Хочешь высказаться, давай валяй. Хотя, сказать по правде,
эта тема мне уже надоела.
Он хмыкнул.
- Ты уже не тот смирный парнишка, что смотрел мне в рот.
- Ничего не поделаешь, люди переменчивы, как хамелеоны.
- Что-то ты не очень похож на хамелеона.
- И на том спасибо, - я улыбнулся. - Итак, ты собирался произнести
речь? Обещаю выслушать до конца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СТРАННОЙ БЕСЕДЫ
- ...У каждого из нас своя судьба, начнем с этого. И если ты ей
противишься, жизнь твоя пойдет кувырком. Билеты в кассах будут доставаться
другим, любимые женщины рано или поздно от тебя отвернутся, деловые
партнеры предадут в самый щекотливый момент. Но стоит тебе ступить на
заветную тропу, нащупать путеводную нить, как все житейские неурядицы
рассыпятся в прах. Ты начнешь двигаться семимильными шагами, и ничто тебе
уже не сможет помешать. К сожалению, я сообразил это не так давно, но
никогда не забуду то необыкновенное облегчение, которое испытал в первый
момент прозрения. Я понял вдруг, почему жизнь швыряла меня от берега к
берегу, не давая осесть, обрасти домом, семьей, друзьями. Словно слепец я
всякий раз проплывал мимо уготованного мне острова. Иногда, вероятно, я
угадывал его очертания в туманной дали, но то ли принимал за мираж, то ли
вообще пытался делать вид, что ничего не вижу. Это ведь не самая простая
штука - увидеть самого себя... Ну, а теперь я наконец-то пристал к своему
острову, успел выбраться на берег и, как мне кажется, стою на нем довольно
твердо, - Виктор возбужденно потянулся за папиросами. Лицо его порозовело,
со стороны вполне могло показаться, что он принял рюмку коньяка.
- Бытие требует, чтобы человек перестал отсутствовать там, где он
только и мечтает найти себя. Лучше не скажешь... Как только я перестал
противиться, я в самом деле прозрел.
- Уж не о религии, дорогой дружок, ты толкуешь?
Виктор словно не услышал моих слов. А возможно, посчитал их
неуместными.
- Ты помнишь ту старую легенду о лососе? Нам рассказывали ее еще в
школе.
- Даруя жизнь, находим смерть... Что-то о рыбьем фатализме.
- Вот именно. Это тоже пример судьбы, Сережа. Сильная здоровая рыба в
состоянии жить еще долгие годы, но, отметав икру, погибает.
- Верно, погибает. Только судьба здесь абсолютно ни причем. Лосось
отдает концы по причинам весьма прозаическим: он голодает, ранит себя о
камни, проходит десятки порогов и водопадов. Он доползает до финиша
измученным калекой. Селекция сильнейших и выживание достойнейших - только
и всего.
- Однако, перед угрозой смерти он мог бы и отступить. Какого дьявола
ему было калечиться и идти до конца?
Я нервно покусал губу. Виктор опять клонил к тому же.
- Мда... Пусть ты, конечно, хитрый, но мы все равно ничего друг другу
не докажем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21