.. Словом, этот тип мне по душе. И скажу откровенно: я рад, что мне
с Ним по дороге.
- А если... Если это...
- Не болтай, не надо, - Виктор решительно качнул головой. - Что
будет, то и будет.
- Тебе легко говорить! Ты с этим свыкся.
- Не завидуй тому, о чем не имеешь ни малейшего представления.
Свыкся... Хотел бы я взглянуть на тебя в моей шкуре!
- Ладно. Возможно, я не прав.
- Конечно, не прав, - Виктор решительно оттолкнулся от подоконника,
спрыгнул на кафельный пол. - А посему пошли к столу.
- Подожди! Что-то я еще хотел сказать... Ах, да! О Зое...
- А что такое?
- Видишь ли... - Я замялся. Виктор недоуменно изогнул бровь. Ага...
Стало быть, Зоиных взглядов он так и не заметил. Что ж... Оно и понятно. Я
шумно вздохнул.
- Так что ты собирался сообщить?
- Ничего, - я натянуто улыбнулся. - Пошли к столу.

ЗА СТОЛОМ
По-видимому, уйти сегодня от мистических тем не представлялось
невозможным. Когда застолье уже близилось к концу, неожиданно заспорили о
боге.
- Что он нам дал, елы-палы?! - зычно вопросил Митя. - Нищету,
неуверенность? А на кой мне это сдалось?
- Дядь Мить, - Мазик толкнул соседа в бок. - Сбавь на пару румбов, а
то уши закладывает.
- Я и говорю, - вздрагивая, повторил Митя, - что, мол, его бог дал
нам? Да ничего! Ни добра, ни справедливости.
- Значит, по-твоему, должна существовать всеобщая справедливость -
просто так ниоткуда? - Горыныч хитровато прищурился. - Есть людишки, что
верят и в такую.
- И они правы! - с жаром воскликнул Митя.
- Ни на вот столечко, - старик-китаец изобразил пальцами что-то
невзрачно-крохотное. - Их можно, пожалуй, понять, но они абсолютно не
правы. Такая вера утопичнее любой религии. Почему-то вы желаете, что бы
Бог был таким, каким вам бы того хотелось. А стало быть, - добрым и
щедрым! Чтобы в угоду вам он выстроил ладненький, сверкающий мирок, где
все до единой твари лоснились бы от жира, купались в счастье и красоте.
- А что в том плохого?
- А то и плохо, что, выпив даже десять бутылок вина, ты не сумеешь
представить себе такой мир.
- Это еще почему?
- Да вот потому!
- Ладно, пусть. Но твой-то отец небесный всемогущ, его фантазия, чай,
посильнее моей.
- Дурак ты, Митя, - старик-китаец нервно пощипывал мочку уха. -
Живешь-живешь и никак не можешь понять, что не с той целью мир создавался.
Не ублажать нас призвана эта земля. Уж ей-то прекрасно известно, что такое
человеческая справедливость. Земля - плантация душ, и так уж устроено, что
произрастать лучше всего из навоза. Там наверху цветочных оранжерей не
задумывали. В семь дней Бог сотворил планету, на которой рано или поздно в
результате бед и борений возникнет прекрасное, коему суждено будет
пополнить ряды небесной рати. Может, ты слышал что-нибудь о падших
ангелах? Так вот на их место и приходят лучшие из людей. В этом и
заключается главное предназначение человеческого мира. Сразу по достижению
прежнего числа ангелов наступит предсказанный апокалипсисом конец света.
Небо свернется, земля исчезнет.
- Хорошенькое дело! Исчезнет... А с нами тогда что будет? - Мазик
встревоженно оглянулся на меня.
- Если такое и случится, то еще не скоро...
- Чухня! - Митя громко фыркнул. - Свернется, исчезнет... Что вы его
слушаете! Я же знаю откуда он начитался этой галиматьи. Весь его тронный
зал листочками из библии оклеен!
- А ты видел? - обозлился Горыныч.
- И видел! Ты сам меня пару раз туда пускал. Я, понятное дело,
занимался тем, чем и положено заниматься в подобных местах. Но одним
глазком все же глянул. И, конечно, сообразил, откуда ветер дует.
- И откуда же он дует?
- Да из нужного места!
- Дядь Вить! Они же сейчас драться начнут!
- Эй-эй! Господа присяжные! - я ухватил Горыныча за руку. По-моему,
он тянулся к массивной серебряной вилке. - Разве ж так спорят о боге?
- Держи его крепче, Серега, - Митя ухмылялся. - Один раз я уже фонарь
ему ставил, - засвечу и повторно.
- Только телевизора моего тебе уже тогда не видать, - пообещал я. -
Что за скандалисты такие! По любому поводу друг на дружку кидаются! Да
охолонись же, Горыныч!..
Под моей хваткой старик-китаец обмяк. Зоя ласково погладила его по
плечу.
- Ты же знаешь нашего Митьку. Горячий, как кипяток.
- Остудить некому, - проворчал Горыныч.
- Ладно, старый, не ворчи, - Митя кинул в мою сторону озабоченный
взгляд. Мою угрозу насчет телевизора он, видимо, воспринял всерьез. Трубка
мира была для него предпочтительнее. - Чего нам ссориться из-за ерунды? Мы
же не можем проверить, правду или нет прописали в твоих листочках. Нет
бога, есть бог - какая разница? Один хрен, не видим и не слышим.
- Ох и дурак же ты, Митя, - Горыныч смиренно вздохнул. - Видно,
горбатого могила исправит.
- Естественно!..
Виктор с усмешкой взглянул на меня, вполголоса проговорил:
- Очень напоминает кое-что. Не находишь?
Я промычал что-то нечленораздельное и ниже склонился над тарелкой.
- Кощунство и откровение... Как просто одно уживается с другим.
- Еще бы! - я хрипло прокашлялся. - Считай, что ты на редкостном
спектакле. Не так уж часто наши соседи ударяются в рефлексию.
- Странная у вас тут рефлексия.
- Какая уж есть...
Горыныч тем временем продолжал скорбно раскачивать головой.
- Гореть тебе, Митя, в аду, - это, как пить дать. Ничего-то ты не
понимаешь, а хуже того - не желаешь понимать. О мире ладненьком
возмечтал... Зачем же тогда ребенку расти, набираться ума, постепенно
покрываться морщинами и сединой? Пусть сразу бы становился умным да
сорокалетним... Суть-то в том и таится, чтобы двигаться, значит, от
малости ввысь. Само собой - через прорву преград.
Деловито сдвинув стаканы в шеренгу, Митя принялся разливать вино.
- Ладно, Горыныч, не гундось. Ад - так ад. Чай, и там жить можно.
- Слушать тебя страшно! Это ж ад! Котлы с варевом!..
- Что-то насчет варева этого я крупно сомневаюсь, - Митя задумчиво
осмотрел опустевшую бутылку со всех сторон. - Черти плохи и я плох - стало
быть, мы одна шайка-лейка? Чего же им тогда меня поджаривать? Или они тоже
на отца небесного подрабатывают? А где же об этом сказано, а? Нестыковочка
получается!..
- Плох-то ты плох, да только до черта тебе расти и расти. И потом они
компанейства не любят. Могут и своего с полным удовольствием изжарить и
сожрать.
- Может, и так, Горыныч, но только гореть нам в аду вместе. Мне за
пьянство и богохульство, тебе за твоих псов шелудивых.
- Верно, гореть, - старик китаец как-то сразу сник. - Хотя думаю я,
что должна быть в законах небесных какая-то оговорка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21