поскорее жениться и дать свое имя маленькому незаконнорожденному, которого она носит во чреве! Я попытался возражать — и этот убийца Анджело чуть не отправил меня в мир иной. Так что, не вмешайся чокнутая бабка, я бы уже наверняка был покойником! А знаете, почему в этом сумасшедшем доме все вообразили, будто я готов предложить руку и сердце чужой любовнице, признать своим ее чадо, согласиться иметь теткой рехнутую старуху, а шурином — убийцу? Да только потому, что какой-то чертов комиссар, сунувшись не в свое дело, осмелился уверить Стеллу Дани, будто я обожаю ее больше всего на свете и полюблю ее отпрыска, как своего собственного!
— А это неправда?
Теперь уже Алессандро лишился дара речи — уж очень беспардонно прозвучал вопрос. Комиссар воспользовался его молчанием, вскочил и, обогнув стол, левой рукой схватил правую длань Дзамполя, а другую положил на плечо тому, кого, невзирая на легкое (с его точки зрения) недоразумение, продолжал считать другом.
— Алессандро… Неужто ты и мне осмелишься сказать, будто эта крошка тебе не по душе?
Инспектор на мгновение запнулся, и Ромео почувствовал, что, хоть до победы еще далеко, контуры ее уже вырисовываются.
— Не в том дело! — буркнул Дзамполь.
— Не пытайся лукавить с самим собой, Алессандро!.. Тебе нравится Стелла? Отвечай: да или нет? И сразу предупреждаю: если ты ответишь отрицательно, я все равно не поверю! Это дитя просто прелесть!
Дзамполь с горечью хмыкнул:
— Ничего себе дитя!.. Она уже успела пожить в свое удовольствие, не так ли?
— А ты?
— Это совсем другое дело!
— Только потому, что ты побывал в мэрии и церкви? Подобные аргументы недостойны тебя, Алессандро! У Стеллы был муж, у тебя жена, так что вы — квиты! Она вдова, ты — вдовец! Бедняжке не повезло с мужем? Ты тоже не обрел особого блаженства в браке. Да вы просто созданы друг для друга! Ты попросишь руки Стеллы, женишься — и делу конец. Тут и говорить не о чем!
— Не о чем говорить? — возопил инспектор. — Так, значит, вы меня жените, делаете отцом семейства, прежде чем я успею все обдумать, а в утешение не находите ничего лучше, как заявить, будто тут и без того все ясно? Ну нет! Разговор еще далеко не исчерпан! Не знаю, как принято поступать у вас в Вероне, синьор Тарчинини, но мы, туринцы, не имеем обыкновения заключать браки с бухты-барахты, наплевав на общественное мнение! И, кстати, по какому праву вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?
— По праву дружбы! А еще потому, что ты мне очень нравишься, Алессандро… и я запрещаю тебе смеяться над этим… Возможно, я ошибся, но… с тех пор как мы познакомились, у меня возникло ощущение, что ты глубоко несчастлив и взъелся на всех женщин только за то, что крайне неудачно выбрал себе спутницу жизни… И потом, мне ужасно жаль очаровательную крошку Стеллу, которая за первую же совершенную глупость расплачивается внебрачным ребенком и вдобавок потеряла того, кто мог бы стать ее мужем… Вот я и сказал себе: в его годы мой друг Алессандро уже ни за что не найдет такой красивой девушки! И он наверняка обретет с ней истинное счастье, поскольку Стелла никогда не забудет, что именно он вернул ей честь! А что до малыша… Он, как пить дать, вырастет настоящим красавчиком. Уж прости меня, Алессандро, но вряд ли тебе удастся зачать такого, поскольку хоть покойный берсальер и немногого стоил чисто по-человечески, но уж насчет внешности — пардон! А ребенок так и не узнает, что ты ему не родной отец: во-первых, никто об этом даже не догадается, а во-вторых, мой Алессандро, с его золотым сердцем, привяжется к малышу! Вот что заставило меня заговорить о тебе со Стеллой… А она так обрадовалась… Будто я вернул ей смысл жизни! И еще я подумал, что в первый раз ты настолько неудачно выбрал подругу, что разумнее хоть теперь воспользоваться дружеской помощью… Мне бы не хотелось огорчать тебя, Алессандро, равно как и принуждать к чему бы то ни было. И лишь искренняя привязанность побудила немного обмануть Стеллу. Прости, если я не прав… Сейчас же пойду к Дани и повинюсь перед девушкой. Видно, бедняге на роду написано остаться матерью-одиночкой, а ее ребенку — незаконнорожденным, несчастным безотцовщиной… Ma que! В конце концов, это же ее вина, правда?
— Ее вина, ее вина… Не стоит все-таки преувеличивать! Этот берсальер оказался записным соблазнителем и обманщиком! А чем чище и неискушеннее девушка, тем легче ей угодить в сети…
— Короче говоря, — елейным тоном заметил хитрюга Ромео, — если я тебя правильно понял, Алессандро, тем, кто поддавался очарованию берсальера, в сущности, следовало бы выдавать свидетельство о благонравии?
— Право же…
Тарчинини так тяжко вздохнул, что человек более проницательный, нежели бедняга инспектор, наверняка заподозрил бы его в лукавстве.
— А теперь повторяю тебе, Алессандро, без всякой горечи: оставим этот разговор… Забудь мой необдуманный и неловкий поступок, хоть я и пытался действовать из самых добрых побуждений. И давай вернемся к нашей работе…
— По-вашему, я сейчас в состоянии работать? Вы хоть представляете, что подумает обо мне Стелла? Да она запросто может счесть меня таким же мерзавцем, как берсальер… хотя и менее красивым, о чем вы мне столь любезно напомнили!
— Но ты ведь совершенно ни при чем, виноват я один!
— Да, но вы-то не можете жениться на девушке!
— А ты не хочешь! По-моему, результат — один и тот же, разве нет?
— Не совсем… По вашей милости Стелла поверила, что я ее люблю!
— Так я скажу, что ошибся и на самом деле ты вовсе ее не любишь… Доволен?
— Доволен? Послушать вас, синьор Тарчинини, иногда невольно задумаешься, есть ли у вас сердце! Кто же это может радоваться, причиняя другому разочарование и горе? И потом… в глубине души я вовсе не уверен, что не испытываю к Стелле никаких чувств… О, разумеется, это еще не бог весть что… Робкий намек на нежность… так что не стоит и огород городить…
— А уж тем более жениться?
— Вне всяких сомнений!
— Но в таком случае, Алессандро, почему ты не хочешь, чтобы я сходил к Дани и попросил прощения?
— Это уже не ваша забота! И вообще мое дело! Ну скажите, что вы можете возразить, если бы мне и впрямь захотелось жениться на этой Стелле?
— Что она уже не девушка…
— А я, по-вашему, сосунок? Уж не принимаете ли вы меня за наивного мальчишку?
— И кроме того, у нее будет ребенок…
Дзамполь хмыкнул:
— Сколько мужчин с гордостью прогуливаются под руку с беременными женами, воображая, будто те носят во чреве их дитя? Я, по крайней мере, заранее знаю, как обстоит дело! Говорю же вам, это касается меня одного! И по какому праву вы мешаете мне жениться?!
До Алессандро вдруг дошло, что он сейчас сказал. Молодой человек осекся, но при виде растроганной, улыбающейся физиономии и не подумал идти на попятный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
— А это неправда?
Теперь уже Алессандро лишился дара речи — уж очень беспардонно прозвучал вопрос. Комиссар воспользовался его молчанием, вскочил и, обогнув стол, левой рукой схватил правую длань Дзамполя, а другую положил на плечо тому, кого, невзирая на легкое (с его точки зрения) недоразумение, продолжал считать другом.
— Алессандро… Неужто ты и мне осмелишься сказать, будто эта крошка тебе не по душе?
Инспектор на мгновение запнулся, и Ромео почувствовал, что, хоть до победы еще далеко, контуры ее уже вырисовываются.
— Не в том дело! — буркнул Дзамполь.
— Не пытайся лукавить с самим собой, Алессандро!.. Тебе нравится Стелла? Отвечай: да или нет? И сразу предупреждаю: если ты ответишь отрицательно, я все равно не поверю! Это дитя просто прелесть!
Дзамполь с горечью хмыкнул:
— Ничего себе дитя!.. Она уже успела пожить в свое удовольствие, не так ли?
— А ты?
— Это совсем другое дело!
— Только потому, что ты побывал в мэрии и церкви? Подобные аргументы недостойны тебя, Алессандро! У Стеллы был муж, у тебя жена, так что вы — квиты! Она вдова, ты — вдовец! Бедняжке не повезло с мужем? Ты тоже не обрел особого блаженства в браке. Да вы просто созданы друг для друга! Ты попросишь руки Стеллы, женишься — и делу конец. Тут и говорить не о чем!
— Не о чем говорить? — возопил инспектор. — Так, значит, вы меня жените, делаете отцом семейства, прежде чем я успею все обдумать, а в утешение не находите ничего лучше, как заявить, будто тут и без того все ясно? Ну нет! Разговор еще далеко не исчерпан! Не знаю, как принято поступать у вас в Вероне, синьор Тарчинини, но мы, туринцы, не имеем обыкновения заключать браки с бухты-барахты, наплевав на общественное мнение! И, кстати, по какому праву вы вмешиваетесь в мою личную жизнь?
— По праву дружбы! А еще потому, что ты мне очень нравишься, Алессандро… и я запрещаю тебе смеяться над этим… Возможно, я ошибся, но… с тех пор как мы познакомились, у меня возникло ощущение, что ты глубоко несчастлив и взъелся на всех женщин только за то, что крайне неудачно выбрал себе спутницу жизни… И потом, мне ужасно жаль очаровательную крошку Стеллу, которая за первую же совершенную глупость расплачивается внебрачным ребенком и вдобавок потеряла того, кто мог бы стать ее мужем… Вот я и сказал себе: в его годы мой друг Алессандро уже ни за что не найдет такой красивой девушки! И он наверняка обретет с ней истинное счастье, поскольку Стелла никогда не забудет, что именно он вернул ей честь! А что до малыша… Он, как пить дать, вырастет настоящим красавчиком. Уж прости меня, Алессандро, но вряд ли тебе удастся зачать такого, поскольку хоть покойный берсальер и немногого стоил чисто по-человечески, но уж насчет внешности — пардон! А ребенок так и не узнает, что ты ему не родной отец: во-первых, никто об этом даже не догадается, а во-вторых, мой Алессандро, с его золотым сердцем, привяжется к малышу! Вот что заставило меня заговорить о тебе со Стеллой… А она так обрадовалась… Будто я вернул ей смысл жизни! И еще я подумал, что в первый раз ты настолько неудачно выбрал подругу, что разумнее хоть теперь воспользоваться дружеской помощью… Мне бы не хотелось огорчать тебя, Алессандро, равно как и принуждать к чему бы то ни было. И лишь искренняя привязанность побудила немного обмануть Стеллу. Прости, если я не прав… Сейчас же пойду к Дани и повинюсь перед девушкой. Видно, бедняге на роду написано остаться матерью-одиночкой, а ее ребенку — незаконнорожденным, несчастным безотцовщиной… Ma que! В конце концов, это же ее вина, правда?
— Ее вина, ее вина… Не стоит все-таки преувеличивать! Этот берсальер оказался записным соблазнителем и обманщиком! А чем чище и неискушеннее девушка, тем легче ей угодить в сети…
— Короче говоря, — елейным тоном заметил хитрюга Ромео, — если я тебя правильно понял, Алессандро, тем, кто поддавался очарованию берсальера, в сущности, следовало бы выдавать свидетельство о благонравии?
— Право же…
Тарчинини так тяжко вздохнул, что человек более проницательный, нежели бедняга инспектор, наверняка заподозрил бы его в лукавстве.
— А теперь повторяю тебе, Алессандро, без всякой горечи: оставим этот разговор… Забудь мой необдуманный и неловкий поступок, хоть я и пытался действовать из самых добрых побуждений. И давай вернемся к нашей работе…
— По-вашему, я сейчас в состоянии работать? Вы хоть представляете, что подумает обо мне Стелла? Да она запросто может счесть меня таким же мерзавцем, как берсальер… хотя и менее красивым, о чем вы мне столь любезно напомнили!
— Но ты ведь совершенно ни при чем, виноват я один!
— Да, но вы-то не можете жениться на девушке!
— А ты не хочешь! По-моему, результат — один и тот же, разве нет?
— Не совсем… По вашей милости Стелла поверила, что я ее люблю!
— Так я скажу, что ошибся и на самом деле ты вовсе ее не любишь… Доволен?
— Доволен? Послушать вас, синьор Тарчинини, иногда невольно задумаешься, есть ли у вас сердце! Кто же это может радоваться, причиняя другому разочарование и горе? И потом… в глубине души я вовсе не уверен, что не испытываю к Стелле никаких чувств… О, разумеется, это еще не бог весть что… Робкий намек на нежность… так что не стоит и огород городить…
— А уж тем более жениться?
— Вне всяких сомнений!
— Но в таком случае, Алессандро, почему ты не хочешь, чтобы я сходил к Дани и попросил прощения?
— Это уже не ваша забота! И вообще мое дело! Ну скажите, что вы можете возразить, если бы мне и впрямь захотелось жениться на этой Стелле?
— Что она уже не девушка…
— А я, по-вашему, сосунок? Уж не принимаете ли вы меня за наивного мальчишку?
— И кроме того, у нее будет ребенок…
Дзамполь хмыкнул:
— Сколько мужчин с гордостью прогуливаются под руку с беременными женами, воображая, будто те носят во чреве их дитя? Я, по крайней мере, заранее знаю, как обстоит дело! Говорю же вам, это касается меня одного! И по какому праву вы мешаете мне жениться?!
До Алессандро вдруг дошло, что он сейчас сказал. Молодой человек осекся, но при виде растроганной, улыбающейся физиономии и не подумал идти на попятный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45