Подхватив его, я нырнул в фигвам. Камушек оказался зеленым, в серо-буро-малиновую крапинку.
— Но это же камень, — растерянно пробормотал я.
— Ясное дело. А ты чего ожидал?
— Ну как... град — это же лед. Я думал, из тучи посыплются цветные ледяные шарики.
— То был бы цветной град, недотепа. А это самоцветный.
И действительно, с неба градом сыпались самоцветы — синие, красные, зеленые, оранжевые и голубые. Они были очень красивы — но каждый запросто мог размозжить голову человеку или животному. Возможно, именно по этой причине мы не встречали в окрестностях крупных животных — только маленькие зверушки могли укрыться от этой напасти. Панихида не зря настаивала на укрытии.
Волей-неволей пришлось ждать, когда кончится град. Панихида сидела верхом на Пуке, а я стоял рядом, прижавшись всем телом к ее левой ноге. Не нарочно, просто фигвам был довольно тесен. Панихида снова завела свою песню, и Пука досадливо прижал уши — ему не нравилась ни она, ни ее пение. А вот я был в восторге и от того, и от другого. И особенно от ноги.
Самоцветная буря бушевала около часа. Я задремал, чувствуя под боком прелестную ножку Панихиды, а проснувшись, увидел, что привалился к боку коня-призрака. Пленница снова исчезла.
— Эй, а куда она подевалась? — спросил я. Пука тоже дремал, а когда проснулся, удивился не меньше меня. Выбраться из тесного фигвама, не потревожив никого из нас, казалось решительно невозможным.
Пришлось опять задействовать стрелку. С течением времени она постепенно истаивала и теперь казалась полупрозрачной, но все еще годилась для дела. Стрелка указала на запад — Панихида и на сей раз направилась к дому.
Мы выбрались из укрытия, изрядно потрепанного камнями, пустились в погоню и довольно скоро перехватили беглянку. Она еще не добралась до тягучих песков, но двигалась довольно медленно.
Я схватил ее за руку, и мои пальцы прошли сквозь тонкое запястье.
— Ты призрак! — воскликнул я. — Добегалась! Небось выскочила под град, получила самоцветом по голове, и стала привидением.
— Никакой я не призрак, остолоп, — едва слышно возразила Панихида, — просто чуточку разволновалась.
Я потрогал ее — и мои пальцы легко прошли сквозь тело, представлявшее собой нечто вроде густого тумана. Не слишком плотного, но все же более материального, нежели то, из чего состоят призраки.
— Ой, щекотно! — пискнула Панихида, когда мои пальцы показались из ее груди. Я смущенно отдернул руку:
— Что с тобой случилось?
— Ничего особенного. Это мой талант, точнее, часть моего таланта. Я бы ушла далеко, да встречный ветер помешал. Трудно идти против ветра, когда ты в таком состоянии.
Словно в подтверждении сказанного, налетевший порыв ветра едва не сбил ее с ног. Кажется, она почти ничего не весила.
— Так твой талант состоит в умении утончаться?
— Сколько я тебе долдонила, что этот талант связан с моим демоническим происхождением. Его название происходит от слов «демон» и «монстр», то есть чудовище, и означает чудовищную способность демонов превращаться во что угодно. Изменять плотность, форму и размеры тела по своему усмотрению.
— Но почему ты позволила связать себя, ежели умеешь выделывать такие фокусы?
— Потому что на это уходит много времени, — с горечью призналась Панихида. — Чтобы изменить что-нибудь одно, скажем, плотность, требуется целый час. А ты ни разу не оставлял меня без пригляду дольше.
Честно скажу, я чувствовал себя почти виноватым.
— Значит, сквозь петлю ты просто просочилась?
— Конечно. — Голос Панихиды стал звучать громче, она постепенно уплотнялась. — То же самое и сейчас. Я сделалась почти бесплотной, так что самоцветы не могли причинить мне вреда, они просто пролетали насквозь. Но град закончился слишком рано, и ты смог пуститься в погоню. Да еще этот противный встречный ветер...
Поначалу я малость подрастерялся, не зная, как удержать существо, подобное дыму или туману, но довольно скоро смекнул, что это не так уж сложно. Нужен веер, опахало или что-нибудь в этом роде. Достаточно подгонять ее ветерком, и она полетит туда, куда надо.
— А ты умеешь изменяться и в других отношениях?
Панихида бросила на меня сердитый взгляд и махнула рукой:
— Так и быть, расскажу тебе все. Уж больно ты везучий. Так вот, демоны умеют изменять свой облик мгновенно, благодаря чему моя мать и смогла ввести в заблуждение короля Громлена, который и пальцем бы ее не тронул, знай он, кто она такая. Истинное ее обличье ужасно, но ей ничего не стоило прикинуться человеком, да так, что никто не мог углядеть разницу. Но я демонесса лишь наполовину и не могу продемонстрировать такую же эффективность. Если я хочу стать больше или меньше своего истинного размера, на это уходит час. Но в результате я разуплотняюсь или наоборот, уплотняюсь и превращаюсь в туманного гиганта или сверхплотного карлика. Для того чтобы вернуть нормальную плотность, требуется еще час. Ну и наконец, ежели я захочу стать с виду... например, нормальной мышью, придется добавить третий час — на изменение формы. Если бы ты хоть раз предоставил мне три часа...
Оставалось лишь качать головой. Ну и создание. Чего доброго превратится в дракона да слопает меня за милую душу.
— Не могу понять, как может волшебник Инь хотеть жениться на такой женщине.
— Да не хочет он этого! Единственное его желание — взойти на трон. Но он хочет обеспечить своего рода преемственность, чтобы народ Ксанфа с готовностью признал его королем и ни у кого не было никаких сомнений в законности его власти. Но же самое и Ян. У них обоих одна политика на уме, а до меня им нет дела. А мне до них. Я не хочу замуж ни за того, ни за другого.
— А как же вся эта шумиха, связанная с твоим происхождением? Люди могут не захотеть, чтобы их королевой стала незаконнорожденная, да еще и наполовину демонесса.
— Так ведь простой народ ничего об этом не знает. Скандал был громкий, но он затронул только волшебников и придворных. Для всего Ксанфа я дочь короля — и этого достаточно.
Я вздохнул:
— Жаль, что мне придется отвезти тебя в замок. Честное слово, очень жаль. Но варвары всегда выполняют свои обещания. Может, потом тебе удастся сбежать, ты ведь на это мастерица.
— Сказал тоже — сбежать! Разве от волшебников убежишь? Разве от него спрячешься? Они прекрасно знали, где я живу, и не приставали ко мне лишь потому, что я пригрозила им самоубийством. Сказала, что брошусь в Провал. У меня в хижине специально устроен люк... Впрочем, ты знаешь. Но в замке Ругна мне нечем их напугать. — По ее туманным щекам катились прозрачные слезы. — Лучше мне умереть, чем выйти за любого из них! Но у меня нет выбора — и все из-за тебя, бесчувственный негодяй!
Я печально кивнул, ибо если и был негодяем, то отнюдь не бесчувственным И чувствовал себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
— Но это же камень, — растерянно пробормотал я.
— Ясное дело. А ты чего ожидал?
— Ну как... град — это же лед. Я думал, из тучи посыплются цветные ледяные шарики.
— То был бы цветной град, недотепа. А это самоцветный.
И действительно, с неба градом сыпались самоцветы — синие, красные, зеленые, оранжевые и голубые. Они были очень красивы — но каждый запросто мог размозжить голову человеку или животному. Возможно, именно по этой причине мы не встречали в окрестностях крупных животных — только маленькие зверушки могли укрыться от этой напасти. Панихида не зря настаивала на укрытии.
Волей-неволей пришлось ждать, когда кончится град. Панихида сидела верхом на Пуке, а я стоял рядом, прижавшись всем телом к ее левой ноге. Не нарочно, просто фигвам был довольно тесен. Панихида снова завела свою песню, и Пука досадливо прижал уши — ему не нравилась ни она, ни ее пение. А вот я был в восторге и от того, и от другого. И особенно от ноги.
Самоцветная буря бушевала около часа. Я задремал, чувствуя под боком прелестную ножку Панихиды, а проснувшись, увидел, что привалился к боку коня-призрака. Пленница снова исчезла.
— Эй, а куда она подевалась? — спросил я. Пука тоже дремал, а когда проснулся, удивился не меньше меня. Выбраться из тесного фигвама, не потревожив никого из нас, казалось решительно невозможным.
Пришлось опять задействовать стрелку. С течением времени она постепенно истаивала и теперь казалась полупрозрачной, но все еще годилась для дела. Стрелка указала на запад — Панихида и на сей раз направилась к дому.
Мы выбрались из укрытия, изрядно потрепанного камнями, пустились в погоню и довольно скоро перехватили беглянку. Она еще не добралась до тягучих песков, но двигалась довольно медленно.
Я схватил ее за руку, и мои пальцы прошли сквозь тонкое запястье.
— Ты призрак! — воскликнул я. — Добегалась! Небось выскочила под град, получила самоцветом по голове, и стала привидением.
— Никакой я не призрак, остолоп, — едва слышно возразила Панихида, — просто чуточку разволновалась.
Я потрогал ее — и мои пальцы легко прошли сквозь тело, представлявшее собой нечто вроде густого тумана. Не слишком плотного, но все же более материального, нежели то, из чего состоят призраки.
— Ой, щекотно! — пискнула Панихида, когда мои пальцы показались из ее груди. Я смущенно отдернул руку:
— Что с тобой случилось?
— Ничего особенного. Это мой талант, точнее, часть моего таланта. Я бы ушла далеко, да встречный ветер помешал. Трудно идти против ветра, когда ты в таком состоянии.
Словно в подтверждении сказанного, налетевший порыв ветра едва не сбил ее с ног. Кажется, она почти ничего не весила.
— Так твой талант состоит в умении утончаться?
— Сколько я тебе долдонила, что этот талант связан с моим демоническим происхождением. Его название происходит от слов «демон» и «монстр», то есть чудовище, и означает чудовищную способность демонов превращаться во что угодно. Изменять плотность, форму и размеры тела по своему усмотрению.
— Но почему ты позволила связать себя, ежели умеешь выделывать такие фокусы?
— Потому что на это уходит много времени, — с горечью призналась Панихида. — Чтобы изменить что-нибудь одно, скажем, плотность, требуется целый час. А ты ни разу не оставлял меня без пригляду дольше.
Честно скажу, я чувствовал себя почти виноватым.
— Значит, сквозь петлю ты просто просочилась?
— Конечно. — Голос Панихиды стал звучать громче, она постепенно уплотнялась. — То же самое и сейчас. Я сделалась почти бесплотной, так что самоцветы не могли причинить мне вреда, они просто пролетали насквозь. Но град закончился слишком рано, и ты смог пуститься в погоню. Да еще этот противный встречный ветер...
Поначалу я малость подрастерялся, не зная, как удержать существо, подобное дыму или туману, но довольно скоро смекнул, что это не так уж сложно. Нужен веер, опахало или что-нибудь в этом роде. Достаточно подгонять ее ветерком, и она полетит туда, куда надо.
— А ты умеешь изменяться и в других отношениях?
Панихида бросила на меня сердитый взгляд и махнула рукой:
— Так и быть, расскажу тебе все. Уж больно ты везучий. Так вот, демоны умеют изменять свой облик мгновенно, благодаря чему моя мать и смогла ввести в заблуждение короля Громлена, который и пальцем бы ее не тронул, знай он, кто она такая. Истинное ее обличье ужасно, но ей ничего не стоило прикинуться человеком, да так, что никто не мог углядеть разницу. Но я демонесса лишь наполовину и не могу продемонстрировать такую же эффективность. Если я хочу стать больше или меньше своего истинного размера, на это уходит час. Но в результате я разуплотняюсь или наоборот, уплотняюсь и превращаюсь в туманного гиганта или сверхплотного карлика. Для того чтобы вернуть нормальную плотность, требуется еще час. Ну и наконец, ежели я захочу стать с виду... например, нормальной мышью, придется добавить третий час — на изменение формы. Если бы ты хоть раз предоставил мне три часа...
Оставалось лишь качать головой. Ну и создание. Чего доброго превратится в дракона да слопает меня за милую душу.
— Не могу понять, как может волшебник Инь хотеть жениться на такой женщине.
— Да не хочет он этого! Единственное его желание — взойти на трон. Но он хочет обеспечить своего рода преемственность, чтобы народ Ксанфа с готовностью признал его королем и ни у кого не было никаких сомнений в законности его власти. Но же самое и Ян. У них обоих одна политика на уме, а до меня им нет дела. А мне до них. Я не хочу замуж ни за того, ни за другого.
— А как же вся эта шумиха, связанная с твоим происхождением? Люди могут не захотеть, чтобы их королевой стала незаконнорожденная, да еще и наполовину демонесса.
— Так ведь простой народ ничего об этом не знает. Скандал был громкий, но он затронул только волшебников и придворных. Для всего Ксанфа я дочь короля — и этого достаточно.
Я вздохнул:
— Жаль, что мне придется отвезти тебя в замок. Честное слово, очень жаль. Но варвары всегда выполняют свои обещания. Может, потом тебе удастся сбежать, ты ведь на это мастерица.
— Сказал тоже — сбежать! Разве от волшебников убежишь? Разве от него спрячешься? Они прекрасно знали, где я живу, и не приставали ко мне лишь потому, что я пригрозила им самоубийством. Сказала, что брошусь в Провал. У меня в хижине специально устроен люк... Впрочем, ты знаешь. Но в замке Ругна мне нечем их напугать. — По ее туманным щекам катились прозрачные слезы. — Лучше мне умереть, чем выйти за любого из них! Но у меня нет выбора — и все из-за тебя, бесчувственный негодяй!
Я печально кивнул, ибо если и был негодяем, то отнюдь не бесчувственным И чувствовал себя ужасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97