ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но Пука знал о заклятиях все — по пути к дому Панихиды я рассказал ему о них, поскольку они могли подействовать и на него.
Увы, мой намек не был понят. Пук, похоже, забыл про обменное заклятие, а может, гнев мешал ему сосредоточиться.
— Припомни, сколько горя тебе пришлось хлебнуть из-за этого варвара. Разве не он виной тому, что ты едва не налетел на огненную стену, с трудом ускакал от гоблинов и еле выбрался из Пещеры свинопотамов?
Я снова подмигнул, и Пука снова моргнул. Все эти приключения мы пережили вдвоем, когда Панихиды с нами не было. Конь-призрак не помнил, чтобы я ей о них рассказывал. Сейчас он пребывал в растерянности.
— А эльфы? — не унимался я. — Этот лоботряс три дня увивался за Колокольчик, а о тебе и думать забыл. Чем ты ему обязан? Тем, что тебя едва не сожрали драконы, после чего тебе же пришлось лезть в самое логовище огров, чтобы выполнить работу за погибшего аиста? — Я со значением уставился ему в глаза. — И что вообще может связывать коня-призрака с варваром?
Дружба, вот что. Кто-кто, а Пука знал ответ. Я незаметно подмигнул ему в третий раз и увидел, как уши его вновь встали торчком. Конь фыркнул и мотнул головой. Он понял, что случилось, и признал меня мною, а стало быть, я мог рассчитывать на его помощь.
— Думаю, ты и без меня сообразишь, что делать с этим никчемным трупом, — сказал я, указывая на свое тело. — Займись им, а у меня есть кое-какие дела.
Пука отступил в сторону, а я, держа меч перед собой, двинулся мимо него по галерейной роще. Сейчас ее великолепие и разнообразие производили на меня еще большее впечатление, чем когда я пребывал в собственном теле. Оно и понятно, я любовался ею глазами королевской дочки, а принцессы, как правило, обладают более развитым художественным вкусом, чем неотесанные варвары.
Шагая между деревьями, я изо всех сил пытался разуплотниться. Ничего не получалось, но меня это не останавливало. Со слов Панихиды мне было известно, что нельзя стать бесплотным, как туман, быстрее чем за час. Значит, надо тянуть время.
Только сейчас я начал по-настоящему осознавать, в какое тело меня занесло. Оно весьма отличалось от того, к которому я привык. Ноги казались толстоватыми в бедрах, ступни непропорционально маленькими, а уж ручонки... Ничего похожего на мускулы. Центр тяжести находился непривычно низко, к чему мне не сразу удалось приспособиться. Похлопав себя левой рукой, я обнаружил несколько явно лишних выпуклостей — ягодицы были слишком округлыми, а уж о груди и говорить нечего. Грудными мышцами там и не пахло, а... то, что находилось на их месте, дрожало и подпрыгивало на каждом шагу.
Мало того, что я ощущал себя до крайности неуклюжим, так еще и длинные черные волосы все время норовили упасть на лицо, так что приходилось идти, задрав подбородок. Причем мелкими, семенящими шажками, потому как при нормальной походке бедра невообразимо вихляли.
М-да, а прежде я никогда не задумывался, каково приходится женщинам, постоянно пребывающим в таких телах. Неудивительно, что они завидуют мужчинам.
Примерно через полчаса, к превеликому своему облегчению, я почувствовал, что талант Панихиды действует. Тело стало заметно легче, а сопротивление воздуха ощущалось сильнее. Пришло время подумать, куда засунуть этот проклятый меч.
Дерево не годилось — рано или поздно стальной клинок вырвется на волю. Закопать в глубокую нору? Нет, пожалуй, он сам же и откопается. Что бы такое найти, покрепче да потверже...
И тут на самом краю галерейкой рощи я увидел здоровенный, высотой в половину человеческого роста валун. Кажется, это был кусок мрамора. Как раз то, что нужно.
Тем временем и я, и меч сделались бесплотными, как туман. Направляясь к валуну, я пнул попавшееся по пути деревце, и нога моя прошла насквозь без всякого сопротивления. Мне оставалось лишь осуществить свой замысел.
Подойдя к валуну вплотную, я перехватил меч так, чтобы острие было направлено вниз, обеими руками поднял над головой и изо всех сил вонзил в камень. Клинок погрузился в мрамор по самую рукоять. Я выпустил его, отступил на шаг, любуясь делом своих рук, и удовлетворенно проговорил:
— Здесь тебе самое место.
И кто меня, дурака, за язык тянул? Меч услышал мои слова, заподозрил неладное и стал подниматься, высвобождаясь из камня.
Я поспешно схватился за рукоять и принялся запихивать его обратно, ласково приговаривая:
— Куда ты, доблестный клинок? После таких славных трудов надо как следует отдохнуть, ты это заслужил. Нельзя же все время рубить варваров.
Вкрадчивый голос и обворожительный взгляд Панихиды сделали свое дело — меч успокоился. Однако теперь я не решался выпустить его из рук — вдруг он снова выберется из валуна и взлетит? Поймать его и провести во второй раз явно не удастся. Оставалось лишь убаюкивать его, поглаживая рукоять, как, помнится, поглаживала меня Панихида в ту ночь, когда ни с того ни с сего припала к моим губам.
Итак, я оставался возле валуна, и мы оба — я и меч — постепенно твердели. Возможно, это происходило слишком быстро — клинок что-то заподозрил и начал беспокойно ворочаться. Чтобы утихомирить его, я запел. Никогда прежде мне не приходилось делать ничего подобного. Я не знал мелодии и слов ни единой песни, а потому с огромным воодушевлением напевал «ля-ля-ля», но дело спас прелестный печальный голосок Панихиды. Смертоносное оружие заслушалось и успокоилось. Ох уж эти мне женские уловки!
Петь пришлось целый час, но за это время и мое тело, и меч восстановили нормальную плотность. Лишь тогда я осмелился выпустить рукоять, надеясь, что клинок прочно застрял в камне.
Кажется, он и вправду завяз основательно. Я отступил на шаг... еще на шаг — меч оставался на месте. Неожиданно мне пришло в голову, что этот валун может появиться в другом месте, в неведомой мне земле, и кто-то извлечет из него меч с помощью магии. Лезут же порой в башку всякие глупости. Какой дурак станет вытаскивать меч из камня? В Ксанфе таких не было, нет и не будет.
Повернувшись, я зашагал туда, где оставалось мое расчлененное тело, но неожиданно приметил крылатую тень. Неужто это... Надо же, так и есть.
Я машинально потянулся за мечом — и хлопнул себя слабой ручонкой по мягкому бедру. Ну конечно, черный меч застрял в камне, а мой собственный валялся рядом с моим же телом. Я был безоружен. Крылатое существо мягко спланировало на поляну передо мной. Грифон. Точнее, грифоница — я понял это по невзрачному коричневому оперению. У большинства живых существ самцы выглядят куда эффектнее самок, как правило, они не только крупнее, но и лучше сложены и ярче окрашены. Исключение составляет лишь род человеческий — женщины несомненно привлекательнее мужчин. Мне это всегда казалось неправильным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97