Я творю жизнь заново — Это ты называешь деянием? Жизнь, поддерживаемую бесконечными убийствами?
— Конечно, дура! Жизнь включает в себя и убийство. Мы должны наслаждаться всеми сторонами жизни, в том числе и избиением невинных!
Прекрасное лицо Повелителя расплылось в злорадной улыбке.
— Ну что же, теперь я тебя покину. Я иду, чтобы раздавить их.
Ты знаешь, кого я имею в виду. Они вообразили, что они превыше всего. Что ж, придется показать им, что вмешательство в мои планы было не самой лучшей идеей. Лучше будет, если я с ними покончу.
Лессис изо всех сил старалась говорить спокойным ровным голосом.
— На самом деле, главная твоя беда в том. Великий Повелитель, что ты от эона к эону, которые проживаешь, становишься все слабее. Сам процесс жизни отбирает твою великую силу, ты слабеешь. Ты начал наслаждаться жестокостью, и эта слабость выпивает твой мозг. Ты становишься безумцем.
Он коротко усмехнулся.
— Да, я это знаю. Но разве это не чудесно?
Он улыбнулся ей своими прекрасными губами и совершенно безумными глазами — то золотистыми, то голубыми, то вновь золотистыми.
— А пока меня не будет, нилды используют тебя для новой серии моих экспериментов с голубыми червями.
В одной из клеток сидела бедная маленькая девочка, зараженная этими жуткими существами. Ее тело было покрыто огромны ми багровыми пузырями, внутри которых росли и откладывали свои яйца эти черви. Из нагноившихся пузырей постоянно капала жидкость. Несмотря на то, что Лессис собрала в кулак все свои силы, ее передернуло. Дай мне силы служить тебе. Великая Мать, беззвучно молила она.
Он снова рассмеялся, заметив, как омрачилось ее лицо.
— Когда я вернусь, ты будешь такой же, как вон та малышка в клетке.
Он оставил Лессис размышлять над этим и направился обратно к погребальному костру.
По его команде подожгли костер. Пропитанное маслом дерево тут же занялось.
Бедный Джамбл проклинал их на своем драконьем языке так долго, как только мог. Огонь вздымался все выше и выше, и огромное облако дыма поднялось в небо.
Ваакзаам выступил вперед и произнес слова могущества, его ужасный голос заглушил крики, которые в агонии испускал Джамбл.
Стоящие рядом люди отвернулись и, скрючившись, заткнули уши, их души были поруганы и унижены. Пламя уже взвилось вверх на пятьдесят футов, когда, наконец, скончался Джамбл, и к Повелителю пришло с неба призванное зеленое пламя. Никогда еще оно не сверкало так долго. Казалось, что от грома весь мир вот-вот расколется пополам.
Мунт, бывший генерал Мунт, стоял, словно вросший в землю, в десяти футах позади Повелителя Лапсора. Какое-то заклинание держало его в рабстве, так что без разрешения Повелителя он не мог пошевелить ни единым мускулом. Таким образом, ему ничего не оставалось, кроме как молиться о том, чтобы конец его был краток. Он достаточно повидал, чтобы знать, что альтернатива будет ужасной.
Повелитель поглотил гигантскую молнию, пришедшую с неба.
Он купался в зеленом пламени, которое обдало всех таким жаром, что люди, отпрянув, отвернулись. Все ожидали увидеть на этом месте лишь горстку пепла, но Повелитель как ни в чем не бывало стоял прямо, его кулак вызывающе был поднят к небу, теперь свободному от облаков. Какое-то время он продолжал стоять, содрогаясь и корчась, его лицо исказила гримаса. Затем он отступил назад и остановился перед Мунтом, нависнув над ним.
— Генерал, я возлагал на тебе такие большие надежды.
Мунт с трудом пробормотал что-то в ответ.
— Но ты подвел меня, Мунт. Подвел в тот самый момент, когда мне больше всего нужна была победа. Такой оплошности я простить не могу.
— Я очень сожалею об этом, Повелитель, — выдавал из себя Мунт.
— О! В этом, Мунт, я не сомневаюсь. Я уверен, что ты об этом очень сожалеешь. Да и вид-то у тебя тоже жалкий! — Ваакзаам улыбнулся, но во взгляде его сквозила ненависть. — Но я все равно извлеку из тебя хоть какую-то пользу.
Повелитель схватил Мунта, как будто тот был ребенком, и высоко поднял его на руках. Он повернулся и пошел к костру, на ходу с рычаньем изрыгая слова могущества. Костер загорелся с обновленной силой, разворошенный людьми с лопатами, снабженными длинными черенками. Жар от огня чувствовался в округе на сотню футов.
Мунт взглянул в темное небо и почувствовал, как у него по щекам покатились слезы. Он взлетел так высоко, он почти достиг великой победы… Тяжко было сознавать, что все кончилось так бесславно.
В последние секунды жизни он попробовал себя утешить тем, что такой исход, возможно, лучше, чем возвращение в Падмасу.
Ведь тогда ему пришлось бы спуститься в Бездну для отчета перед Хозяевами, а потом его бы сбросили плотоядным тараканам, которыми кишит дно Бездны.
Не прекращая рычать, Ваакзаам швырнул Мунта в костер.
Пламя было достаточно сильным, чтобы вызвать почти мгновенную смерть, оно проглотило тело Мунта и выбросило прекрасно сбалансированный сгусток жизненной энергии, это был ключевой момент заклинания. Баланс был очень важен, так как Ваакзааму предстояло переместиться на огромное время и расстояние.
Ваакзаам вновь поднял руки и выкрикнул заключительные слова. Послышалось глухое жужжание, и перед ним открылось Черное Зеркало.
И на глазах изумленной толпы кочевников-багути он вошел в Зеркало и исчез. Зеркало поглотило его с сухим щелчком. А через мгновение Зеркало, издав на прощанье воющий рев, исчезло.
Еще долго никто не мог сдвинуться с места. Костер продолжал пылать, высоко в небо взмывали искры, но остальная часть картины оставалась неподвижной. Затем, сначала очень осторожно, а потом с все возрастающей скоростью багути начали разбегаться. Многие вскочили на лошадей и помчались на север.
Некоторые смельчаки попытались захватить с собой и шатры.
Однако лагерь охраняли падмасские воины, так что багути пришлось удалиться, можно сказать, лишь с символической добычей.
На вершине холма, прячась в траве, обрамляющей вершину, Лагдален и Джилс наблюдали за происходящим.
— Что это было, леди? — спросил Джилс, когда у него в ушах затих шум.
Он испытал такой шок от увиденного, что его лицо осунулось.
— Это было Черное Зеркало. Наш великий враг покинул наш мир.
— Поверю вам на слово, — пожал плечами Джилс.
От ужасной беленой молнии у него перед глазами все еще прыгали искорки.
— Леди Лессис вон в том большом шатре. Она жива. Это все, что я смог почувствовать.
— Спасибо, Джилс. Ты хорошо потрудился. Я знаю, что тебе было очень трудно подойти так близко.
— Он обжигал мой мозг. А теперь там холодно. Я знаю, что вы правы, сказав, что он покинул наш мир. Но куда он мог уйти?
Это мне непонятно.
— Мне тоже, Джилс. Может быть, леди расскажет нам, когда мы ее освободим.
Глава 40
Вскоре после того, как зашло солнце, Мирк ускользнул в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Конечно, дура! Жизнь включает в себя и убийство. Мы должны наслаждаться всеми сторонами жизни, в том числе и избиением невинных!
Прекрасное лицо Повелителя расплылось в злорадной улыбке.
— Ну что же, теперь я тебя покину. Я иду, чтобы раздавить их.
Ты знаешь, кого я имею в виду. Они вообразили, что они превыше всего. Что ж, придется показать им, что вмешательство в мои планы было не самой лучшей идеей. Лучше будет, если я с ними покончу.
Лессис изо всех сил старалась говорить спокойным ровным голосом.
— На самом деле, главная твоя беда в том. Великий Повелитель, что ты от эона к эону, которые проживаешь, становишься все слабее. Сам процесс жизни отбирает твою великую силу, ты слабеешь. Ты начал наслаждаться жестокостью, и эта слабость выпивает твой мозг. Ты становишься безумцем.
Он коротко усмехнулся.
— Да, я это знаю. Но разве это не чудесно?
Он улыбнулся ей своими прекрасными губами и совершенно безумными глазами — то золотистыми, то голубыми, то вновь золотистыми.
— А пока меня не будет, нилды используют тебя для новой серии моих экспериментов с голубыми червями.
В одной из клеток сидела бедная маленькая девочка, зараженная этими жуткими существами. Ее тело было покрыто огромны ми багровыми пузырями, внутри которых росли и откладывали свои яйца эти черви. Из нагноившихся пузырей постоянно капала жидкость. Несмотря на то, что Лессис собрала в кулак все свои силы, ее передернуло. Дай мне силы служить тебе. Великая Мать, беззвучно молила она.
Он снова рассмеялся, заметив, как омрачилось ее лицо.
— Когда я вернусь, ты будешь такой же, как вон та малышка в клетке.
Он оставил Лессис размышлять над этим и направился обратно к погребальному костру.
По его команде подожгли костер. Пропитанное маслом дерево тут же занялось.
Бедный Джамбл проклинал их на своем драконьем языке так долго, как только мог. Огонь вздымался все выше и выше, и огромное облако дыма поднялось в небо.
Ваакзаам выступил вперед и произнес слова могущества, его ужасный голос заглушил крики, которые в агонии испускал Джамбл.
Стоящие рядом люди отвернулись и, скрючившись, заткнули уши, их души были поруганы и унижены. Пламя уже взвилось вверх на пятьдесят футов, когда, наконец, скончался Джамбл, и к Повелителю пришло с неба призванное зеленое пламя. Никогда еще оно не сверкало так долго. Казалось, что от грома весь мир вот-вот расколется пополам.
Мунт, бывший генерал Мунт, стоял, словно вросший в землю, в десяти футах позади Повелителя Лапсора. Какое-то заклинание держало его в рабстве, так что без разрешения Повелителя он не мог пошевелить ни единым мускулом. Таким образом, ему ничего не оставалось, кроме как молиться о том, чтобы конец его был краток. Он достаточно повидал, чтобы знать, что альтернатива будет ужасной.
Повелитель поглотил гигантскую молнию, пришедшую с неба.
Он купался в зеленом пламени, которое обдало всех таким жаром, что люди, отпрянув, отвернулись. Все ожидали увидеть на этом месте лишь горстку пепла, но Повелитель как ни в чем не бывало стоял прямо, его кулак вызывающе был поднят к небу, теперь свободному от облаков. Какое-то время он продолжал стоять, содрогаясь и корчась, его лицо исказила гримаса. Затем он отступил назад и остановился перед Мунтом, нависнув над ним.
— Генерал, я возлагал на тебе такие большие надежды.
Мунт с трудом пробормотал что-то в ответ.
— Но ты подвел меня, Мунт. Подвел в тот самый момент, когда мне больше всего нужна была победа. Такой оплошности я простить не могу.
— Я очень сожалею об этом, Повелитель, — выдавал из себя Мунт.
— О! В этом, Мунт, я не сомневаюсь. Я уверен, что ты об этом очень сожалеешь. Да и вид-то у тебя тоже жалкий! — Ваакзаам улыбнулся, но во взгляде его сквозила ненависть. — Но я все равно извлеку из тебя хоть какую-то пользу.
Повелитель схватил Мунта, как будто тот был ребенком, и высоко поднял его на руках. Он повернулся и пошел к костру, на ходу с рычаньем изрыгая слова могущества. Костер загорелся с обновленной силой, разворошенный людьми с лопатами, снабженными длинными черенками. Жар от огня чувствовался в округе на сотню футов.
Мунт взглянул в темное небо и почувствовал, как у него по щекам покатились слезы. Он взлетел так высоко, он почти достиг великой победы… Тяжко было сознавать, что все кончилось так бесславно.
В последние секунды жизни он попробовал себя утешить тем, что такой исход, возможно, лучше, чем возвращение в Падмасу.
Ведь тогда ему пришлось бы спуститься в Бездну для отчета перед Хозяевами, а потом его бы сбросили плотоядным тараканам, которыми кишит дно Бездны.
Не прекращая рычать, Ваакзаам швырнул Мунта в костер.
Пламя было достаточно сильным, чтобы вызвать почти мгновенную смерть, оно проглотило тело Мунта и выбросило прекрасно сбалансированный сгусток жизненной энергии, это был ключевой момент заклинания. Баланс был очень важен, так как Ваакзааму предстояло переместиться на огромное время и расстояние.
Ваакзаам вновь поднял руки и выкрикнул заключительные слова. Послышалось глухое жужжание, и перед ним открылось Черное Зеркало.
И на глазах изумленной толпы кочевников-багути он вошел в Зеркало и исчез. Зеркало поглотило его с сухим щелчком. А через мгновение Зеркало, издав на прощанье воющий рев, исчезло.
Еще долго никто не мог сдвинуться с места. Костер продолжал пылать, высоко в небо взмывали искры, но остальная часть картины оставалась неподвижной. Затем, сначала очень осторожно, а потом с все возрастающей скоростью багути начали разбегаться. Многие вскочили на лошадей и помчались на север.
Некоторые смельчаки попытались захватить с собой и шатры.
Однако лагерь охраняли падмасские воины, так что багути пришлось удалиться, можно сказать, лишь с символической добычей.
На вершине холма, прячась в траве, обрамляющей вершину, Лагдален и Джилс наблюдали за происходящим.
— Что это было, леди? — спросил Джилс, когда у него в ушах затих шум.
Он испытал такой шок от увиденного, что его лицо осунулось.
— Это было Черное Зеркало. Наш великий враг покинул наш мир.
— Поверю вам на слово, — пожал плечами Джилс.
От ужасной беленой молнии у него перед глазами все еще прыгали искорки.
— Леди Лессис вон в том большом шатре. Она жива. Это все, что я смог почувствовать.
— Спасибо, Джилс. Ты хорошо потрудился. Я знаю, что тебе было очень трудно подойти так близко.
— Он обжигал мой мозг. А теперь там холодно. Я знаю, что вы правы, сказав, что он покинул наш мир. Но куда он мог уйти?
Это мне непонятно.
— Мне тоже, Джилс. Может быть, леди расскажет нам, когда мы ее освободим.
Глава 40
Вскоре после того, как зашло солнце, Мирк ускользнул в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100