— взволнованно спросила Лессис.
— Живы.
— Благодарение Матери. Я молюсь, чтобы мы успели вовремя.
— Время еще есть, но для ошибок времени почти не осталось.
Человек в алом взглянул в сторону Мирка.
— Это и есть избранник?
Мирк выглядел удивленным.
— Нет, друзья, я не избранник.
Все двенадцать голов повернулись к Лессис, которая подтвердила слова Мирка.
Тогда эльфы с удивлением всмотрелись в молодого человека, такого хрупкого по сравнению с могучим Мирком.
— Ты? — спросили они в один голос. — Это ты будешь проходить испытание? Ты хочешь войти в золотой лабиринт?
Релкин пожал плечами.
— Ну, если честно сказать, то меня об этом попросили.
Последовала продолжительная пауза.
— Сегодня ты отдохнешь. Комнаты для вас готовы. Завтра утром мы примем решение, позволить тебе войти в лабиринт или нет.
Релкин взглянул на Базила. Дракон оставался невозмутимым.
Релкин решил, что кожистоспинный виверн воспринял происходящее вполне нормально.
— Для начала мы предлагаем вам принять ванну и насладиться пищей в нашей трапезной. У нас есть вино последнего урожая, и, смею заверить, неплохой сыр. Вы, должно быть, голодны и соскучились по хорошей пище за время своего путешествия.
После восьми дней перехода через дикую страну, когда приходилось питаться случайной дичью и утолять жажду из глинистых полувысохших прудов и колодцев, они все были готовы с радостью принять ванну, постирать одежды и сесть за цивилизованный обеденный стол.
Ванны были вырезаны из камня и снабжены проточной горячей водой. Они выполоскали грязную одежду, отжали и разложили сушиться. На время отдыха орден предоставил им одежды из прекрасной коричневой шерсти.
Дракон, пока для него готовили обед, обосновался в стойле.
Стойло уже было снабжено огромным ворохом соломы и водой.
Для остальных принесли деревянный стол и стулья.
Обычно пища Ордена Святых и Непорочных была простой, но на этот раз, в честь гостей, они превзошли себя. На стол поставили огромные чаши с ячменным и пшеничным стирабута, к кото рому добавили острую приправу из лука, чеснока и вина. Вместо ложки Базилу подали самый большой черпак, который только нашли в храмовой кухне. Остальным предложили хлеб, порезанную ломтиками жареную оленину и фрукты. Базилу досталось целое оленье бедро, дюжина караваев хлеба и три огромных ведра необычного пряного эля, который был гордостью собственной храмовой пивоварни.
Путешественники ели в напряженной тишине, каждый был занят собственными мыслями. Релкин думал об Эйлсе и гадал, доведется ли ему ее еще раз увидеть. То, что они задумали, казалось неосуществимым. Он совершенно не мог себе представить, как они с драконом смогут одолеть существо, которое он видел в шаре.
Как долго будет она его ждать, если он вообще не вернется?
Будет ли она всю жизнь носить вдовий наряд, как поклялась, когда он уезжал в Эйго? А может, она поддастся уговорам семьи и выйдет замуж за кого-нибудь, кто устраивает клан Ваттель?
Релкин взял кубок с пряным элем и вышел во двор, где Базил расправлялся с огромной чашей стирабута, приправленного луковым соусом.
— Этот дракон очень голоден. Ничего, кроме половины оленя, за два дня во рту не было.
— Да, пока мы были в лесу, нам попалось не очень-то много дичи.
— Лес был почти таким же тихим, как в Эйго, где мы ели пуджиш.
— Жесткие и волокнистые твари»
— Но мальчик знал, как их приготовить.
Релкин громко рассмеялся.
— Вряд ли кто-то захочет их есть без крайней необходимости.
Они смеялись долго и громко, но потом установилась продолжительная тишина: настроение у обоих упало. Базил первым нарушил тишину:
— Завтра они устроят нам испытание; они убьют нас, если мы не пройдем его.
— Мне тоже так сказали. Звучит не очень обнадеживающе.
На всякий случай, если я вдруг не пройду испытание, я хочу тебе сказать, что ты, зверюга, самый лучший дракон, который был когда-либо у человека. Ты вытаскивал меня из неприятностей столько раз, что я даже не смогу сосчитать.
Базил поднял огромную лапу.
— Релкин всегда был хорошим драконьим мальчиком. И много раз спасал шкуру этого дракона. Релкин — друг драконов.
Кубок Релкина был пуст. Базил покончил с едой. Оба чувствовали легкое головокружение: эль оказался крепче, чем тот, к которому они привыкли.
Неожиданно рядом с ними оказалась молодая женщина в короткой тунике из грубой кожи, украшенной бахромой из красных бусинок. Она принесла кувшин пива и, широко улыбнувшись, вылила его в чашу Базила, не забыв при этом наполнить и кружку Релкина.
Улыбнувшись опять, она вполне откровенно стала рассматривать Релкина.
— Здравствуйте, — сказала она, — меня зовут Иларин.
Она была очень красивой, с длинными блестящими волосами, зачесанными за спину. Ее туника была туго подпоясана, и, несмотря на молодость, ее фигура говорила о чувственности.
По правде говоря, она напомнила Релкину Ферлу, и это воспоминание вызвало у него сложную цепь нежелательных мыслей, в основном о том, что непорочностью он уж точно не обладает.
Ферла была воплощением мечты, созданием безумного повелителя эльфов Мот Пулка. Релкин оказался жертвой этой странной магии, но он все же любил Ферлу.
— Сестры ордена сказали, что тебя зовут Релкин. Мое имя означает «цветок души». А что означает твое?
На мгновение Релкин оцепенел, пораженный глубиной ее темно-синих глаз и прелестью лица.
— Не знаю, — ответил он. — Не думаю, что оно вообще что-то означает. Просто так меня называли в Драконьем доме. Видишь ли, я сирота.
— А что значит сирота?
— Это тот, у кого нет ни отца, ни матери. Тот, у кого нет родителей.
Эль в его кружке был сладким и пился очень легко. Совершенно неожиданно для себя он почувствовал, как мир вокруг закачался. Он потряс головой, стараясь таким образом вернуть ей ясность. Иларин была все еще здесь, все еще улыбалась. Он выпил за ее красоту.
Прошло некоторое время. Теперь она сидела очень близко от него.
— Мне сказали, что ты — солдат. Расскажи мне о своей жизни.
Ее глаза были такими привлекательными, таким бездонными.
Его глаза остановились на темной загадочной ложбинке между ее грудей. Он почувствовал, как его голова загудела. Он желал эту женщину всеми фибрами своих души и тела. И она его тоже хотела или, по крайней мере, так казалось.
Манящие картины заплясали у него перед глазами. Ее большой бюст потяжелел. Темная мягкая ложбинка между ее грудей казалась ему привлекательнее всего в целом мире. Он поднял руку.
Оттолкнуть ее? Или прикоснуться, а потом заняться с ней любовью? Релкин заколебался.
Внезапно перед его глазами всплыл образ Эйлсы — как проглянувшее из-за туч солнце в дождливый день. Эйлса была настоящей; Эйлса была его любовью.
Он ухватился за эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Живы.
— Благодарение Матери. Я молюсь, чтобы мы успели вовремя.
— Время еще есть, но для ошибок времени почти не осталось.
Человек в алом взглянул в сторону Мирка.
— Это и есть избранник?
Мирк выглядел удивленным.
— Нет, друзья, я не избранник.
Все двенадцать голов повернулись к Лессис, которая подтвердила слова Мирка.
Тогда эльфы с удивлением всмотрелись в молодого человека, такого хрупкого по сравнению с могучим Мирком.
— Ты? — спросили они в один голос. — Это ты будешь проходить испытание? Ты хочешь войти в золотой лабиринт?
Релкин пожал плечами.
— Ну, если честно сказать, то меня об этом попросили.
Последовала продолжительная пауза.
— Сегодня ты отдохнешь. Комнаты для вас готовы. Завтра утром мы примем решение, позволить тебе войти в лабиринт или нет.
Релкин взглянул на Базила. Дракон оставался невозмутимым.
Релкин решил, что кожистоспинный виверн воспринял происходящее вполне нормально.
— Для начала мы предлагаем вам принять ванну и насладиться пищей в нашей трапезной. У нас есть вино последнего урожая, и, смею заверить, неплохой сыр. Вы, должно быть, голодны и соскучились по хорошей пище за время своего путешествия.
После восьми дней перехода через дикую страну, когда приходилось питаться случайной дичью и утолять жажду из глинистых полувысохших прудов и колодцев, они все были готовы с радостью принять ванну, постирать одежды и сесть за цивилизованный обеденный стол.
Ванны были вырезаны из камня и снабжены проточной горячей водой. Они выполоскали грязную одежду, отжали и разложили сушиться. На время отдыха орден предоставил им одежды из прекрасной коричневой шерсти.
Дракон, пока для него готовили обед, обосновался в стойле.
Стойло уже было снабжено огромным ворохом соломы и водой.
Для остальных принесли деревянный стол и стулья.
Обычно пища Ордена Святых и Непорочных была простой, но на этот раз, в честь гостей, они превзошли себя. На стол поставили огромные чаши с ячменным и пшеничным стирабута, к кото рому добавили острую приправу из лука, чеснока и вина. Вместо ложки Базилу подали самый большой черпак, который только нашли в храмовой кухне. Остальным предложили хлеб, порезанную ломтиками жареную оленину и фрукты. Базилу досталось целое оленье бедро, дюжина караваев хлеба и три огромных ведра необычного пряного эля, который был гордостью собственной храмовой пивоварни.
Путешественники ели в напряженной тишине, каждый был занят собственными мыслями. Релкин думал об Эйлсе и гадал, доведется ли ему ее еще раз увидеть. То, что они задумали, казалось неосуществимым. Он совершенно не мог себе представить, как они с драконом смогут одолеть существо, которое он видел в шаре.
Как долго будет она его ждать, если он вообще не вернется?
Будет ли она всю жизнь носить вдовий наряд, как поклялась, когда он уезжал в Эйго? А может, она поддастся уговорам семьи и выйдет замуж за кого-нибудь, кто устраивает клан Ваттель?
Релкин взял кубок с пряным элем и вышел во двор, где Базил расправлялся с огромной чашей стирабута, приправленного луковым соусом.
— Этот дракон очень голоден. Ничего, кроме половины оленя, за два дня во рту не было.
— Да, пока мы были в лесу, нам попалось не очень-то много дичи.
— Лес был почти таким же тихим, как в Эйго, где мы ели пуджиш.
— Жесткие и волокнистые твари»
— Но мальчик знал, как их приготовить.
Релкин громко рассмеялся.
— Вряд ли кто-то захочет их есть без крайней необходимости.
Они смеялись долго и громко, но потом установилась продолжительная тишина: настроение у обоих упало. Базил первым нарушил тишину:
— Завтра они устроят нам испытание; они убьют нас, если мы не пройдем его.
— Мне тоже так сказали. Звучит не очень обнадеживающе.
На всякий случай, если я вдруг не пройду испытание, я хочу тебе сказать, что ты, зверюга, самый лучший дракон, который был когда-либо у человека. Ты вытаскивал меня из неприятностей столько раз, что я даже не смогу сосчитать.
Базил поднял огромную лапу.
— Релкин всегда был хорошим драконьим мальчиком. И много раз спасал шкуру этого дракона. Релкин — друг драконов.
Кубок Релкина был пуст. Базил покончил с едой. Оба чувствовали легкое головокружение: эль оказался крепче, чем тот, к которому они привыкли.
Неожиданно рядом с ними оказалась молодая женщина в короткой тунике из грубой кожи, украшенной бахромой из красных бусинок. Она принесла кувшин пива и, широко улыбнувшись, вылила его в чашу Базила, не забыв при этом наполнить и кружку Релкина.
Улыбнувшись опять, она вполне откровенно стала рассматривать Релкина.
— Здравствуйте, — сказала она, — меня зовут Иларин.
Она была очень красивой, с длинными блестящими волосами, зачесанными за спину. Ее туника была туго подпоясана, и, несмотря на молодость, ее фигура говорила о чувственности.
По правде говоря, она напомнила Релкину Ферлу, и это воспоминание вызвало у него сложную цепь нежелательных мыслей, в основном о том, что непорочностью он уж точно не обладает.
Ферла была воплощением мечты, созданием безумного повелителя эльфов Мот Пулка. Релкин оказался жертвой этой странной магии, но он все же любил Ферлу.
— Сестры ордена сказали, что тебя зовут Релкин. Мое имя означает «цветок души». А что означает твое?
На мгновение Релкин оцепенел, пораженный глубиной ее темно-синих глаз и прелестью лица.
— Не знаю, — ответил он. — Не думаю, что оно вообще что-то означает. Просто так меня называли в Драконьем доме. Видишь ли, я сирота.
— А что значит сирота?
— Это тот, у кого нет ни отца, ни матери. Тот, у кого нет родителей.
Эль в его кружке был сладким и пился очень легко. Совершенно неожиданно для себя он почувствовал, как мир вокруг закачался. Он потряс головой, стараясь таким образом вернуть ей ясность. Иларин была все еще здесь, все еще улыбалась. Он выпил за ее красоту.
Прошло некоторое время. Теперь она сидела очень близко от него.
— Мне сказали, что ты — солдат. Расскажи мне о своей жизни.
Ее глаза были такими привлекательными, таким бездонными.
Его глаза остановились на темной загадочной ложбинке между ее грудей. Он почувствовал, как его голова загудела. Он желал эту женщину всеми фибрами своих души и тела. И она его тоже хотела или, по крайней мере, так казалось.
Манящие картины заплясали у него перед глазами. Ее большой бюст потяжелел. Темная мягкая ложбинка между ее грудей казалась ему привлекательнее всего в целом мире. Он поднял руку.
Оттолкнуть ее? Или прикоснуться, а потом заняться с ней любовью? Релкин заколебался.
Внезапно перед его глазами всплыл образ Эйлсы — как проглянувшее из-за туч солнце в дождливый день. Эйлса была настоящей; Эйлса была его любовью.
Он ухватился за эту мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100