»
Переговариваясь вполголоса, воины следуют за черноволосой женщиной-офицером, направляющейся к дамбе. Облако пыли свидетельствует о том, что фритаунские мятежники приближаются.
Облако пыли успевает пересечь долину примерно на треть, когда командир спешивается у окованных железом ворот дамбы. Холодное железо укрепляет каждое соединение и каждое бревно красного дуба, позволяя закрытым воротам выдерживать мощный напор воды.
От южной, каменной стены водохранилища отходят четыре канала, питающих акведуки, несущие воду к засушливым степям южного Кифриена. Над каждым каналом возвышается железное колесо, но все колеса замкнуты железными засовами с двойными замками. Замками размером с кулак здоровенного хуторянина.
Качая головой, командир отряда внимательно рассматривает шлюзовый затвор и окованные железом балки.
»…что ей здесь…»
»…шшш… знает, что делает…»
Наконец она извлекает из промасленного свертка позади седла железный ломик и короткую изогнутую пилу с грубыми зубьями. С этими предметами в руках она приближается к воротам.
– Могут пострадать оливковые рощи, – бормочет женщина себе под нос, – но если это может сделать самодержец, то можем и мы.
Скользнув взглядом по бревнам, она начинает отдирать железную обивку.
На лицах ее солдат написано недоумение, но они молча сидят в седлах и ждут. Обнажив скрытый под железом красный дуб, командир окликает одного из солдат:
– Кассейн!
Плотный малый спешивается и отдает поводья блондинке.
– Да, командир.
– Возьми эту пилу и пропили бревно настолько, насколько сможешь. Пока полотно не зажмет.
– Зажмет?
– Да. Дерево будет схватывать пилу.
Командир переходит к следующей запорной балке и начинает отдирать железо, но тут вмешивается блондинка. Передав поводья двух лошадей третьему бойцу, она подходит к командиру:
– Я справлюсь с этим быстрее.
Командир отряда передает ей ломик.
– Я поднимусь наверх. Оставлю здесь вторую пилу. Проследи, чтобы бревна были надпилены, насколько это воз – можно.
Сделав пять быстрых шагов, она возвращается к своему коню и командует:
– Дарсо, останешься здесь и поможешь пилить. Алтра и Ферл, несите стражу и будьте бдительны. Потом поменяетесь – пилить будете по очереди.
– Я не…
– Знаю, ты кавалерист, а не плотник. Но если не станешь пилить, можешь считать тебя мертвым кавалеристом. Лошадей привяжи вон к тому корню.
Вскочив в седло, она кивает оставшимся пятерым солдатам, и они едут по покатой тропе на север, откуда заезжают на дамбу.
Спешившись там, командир смотрит на запад и, увидев, что облако пыли уже почти достигло середины долины, бормочет проклятие.
Сняв седельные сумы и стараясь не показывать, насколько они тяжелы, женщина осторожно ставит их на землю подальше от воды. Расстегнув застежки одной из них, она достает пропитанный маслом и воском кожаный мешок. Другая сума остается закрытой. С глубоким вздохом она поднимает промасленный мешок и, пройдя на плоский каменный бык, в который вмурованы железные петли шлюзового затвора, с чрезвычайной осторожностью опускает свою ношу на камень.
Некоторое время она смотрит вниз, пытаясь определить, не начали ли подаваться ворота, а потом свешивается с дамбы и спрашивает:
– Эй, много ты сделала?
– Пять бревен уже подпилено, осталось приблизительно столько же.
Офицер задумчиво смотрит на плещущуюся внизу, переливающуюся через край водослива воду, окидывает взглядом шлюзовый затвор, снова свешивается со стены и кричит:
– Заканчивай и поднимайся ко мне. Со всей командой!
– Бревна эти! Они крепкие…
– Знаю я. Знаю!
Женщина, на вороте зеленого кожаного мундира которой поблескивает еще не успевшая потускнеть серебряная жар-птица, выпрямляется.
– Одного должно хватить… – бормочет она себе под нос, рассматривая облако пыли, под которым уже можно различить верховых солдат. Более тысячи мятежников, не принятых на службу новым герцогом.
Внизу пятеро воинов взбираются в седла и направляют коней по узкой тропе, ведущей на дамбу.
Пока блондинка ведет их на соединение с остальным отрядом, командир возвращается к своему коню и достает из седельной сумы тонкий моток вощеного шнура. С этим мотком она возвращается назад и останавливается, задумчиво глядя на темно-зеленую водную гладь позади шлюзового затвора.
Быстрыми, уверенными ударами она отсекает от мотка четыре равных отрезка, два из которых откладывает в сторону, а один, вынув затычку, вставляет в отверстие в мешке, которое тут же облепляет по краям воском. Второй отрезок привязывается к горловине все того же мешка. Очень медленно и аккуратно командир стравливает веревку, вокруг которой обмотан запальный шнур, пока мешок не опускается на глубину примерно четырех локтей. На ошарашенные взгляды своих солдат предводительница не обращает внимания.
Наконец она пропускает веревку через колесо, а два оставшихся отрезка кладет один к одному на камень, возле которого держит в поводу своего коня блондинка.
– Все назад! – командует она. – Наверх – и за тот бугор!
Даже не проследив, выполнен ли ее приказ, черноволосая женщина снова окидывает взглядом долину.
«Может быть, выждать еще? – мысленно спрашивает она себя. – Воздействие было бы сильнее. Но что, если…» Командир качает головой и снимает с пояса кресало.
За щелчком следует шипение: запальный шнур занимается, и струйка огня бежит к мешку с порохом.
»…дьявольщина! Она таскала это при себе всю дорогу!»
»…один завалящий Белый чародей… и мы все улетели бы в ад…»
»…демоны защищают своих…»
Вскочив в седло, черноволосая галопом мчится прочь от шлюза. Ее подчиненные никогда не видели, чтобы она так погоняла коня.
Оказавшись позади каменистого уступа, где укрылись остальные, командир останавливается и ждет. Ждет.
Ничего не происходит.
Выругавшись, черноволосая бочком направляет коня обратно к дамбе.
В этот миг раздается приглушенный грохот, и темно-зеленая вода вспучивается примерно на три локтя над затвором.
– И это всех – звучит чей-то голос, но он тонет в шуме и грохоте водопада. Сорвав ворота, неистовый водный поток, клокоча и бурля, несется по теснине, устремясь в долину.
»…милосердные боги!»
»…невероятно!»
»…теперь дошло, почему ей никогда не перечат!»
Черноглазая женщина, чьи очи, как кажется, стали еще темнее, направляет коня на гребень дамбы, откуда наблюдает за тем, как навстречу мятежникам неотвратимо катится свирепый водяной вал.
А над юго-западным перевалом, там, где пролегает единственная дорога, единственный путь к спасению, реет знамя Кифриена.
Оливковые рощи, увы, пострадают. Но обученные солдаты нужны самодержцу больше, чем маслины.
L
Чертеж был достаточно прост – деревянное кресло со спинкой о пяти спицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Переговариваясь вполголоса, воины следуют за черноволосой женщиной-офицером, направляющейся к дамбе. Облако пыли свидетельствует о том, что фритаунские мятежники приближаются.
Облако пыли успевает пересечь долину примерно на треть, когда командир спешивается у окованных железом ворот дамбы. Холодное железо укрепляет каждое соединение и каждое бревно красного дуба, позволяя закрытым воротам выдерживать мощный напор воды.
От южной, каменной стены водохранилища отходят четыре канала, питающих акведуки, несущие воду к засушливым степям южного Кифриена. Над каждым каналом возвышается железное колесо, но все колеса замкнуты железными засовами с двойными замками. Замками размером с кулак здоровенного хуторянина.
Качая головой, командир отряда внимательно рассматривает шлюзовый затвор и окованные железом балки.
»…что ей здесь…»
»…шшш… знает, что делает…»
Наконец она извлекает из промасленного свертка позади седла железный ломик и короткую изогнутую пилу с грубыми зубьями. С этими предметами в руках она приближается к воротам.
– Могут пострадать оливковые рощи, – бормочет женщина себе под нос, – но если это может сделать самодержец, то можем и мы.
Скользнув взглядом по бревнам, она начинает отдирать железную обивку.
На лицах ее солдат написано недоумение, но они молча сидят в седлах и ждут. Обнажив скрытый под железом красный дуб, командир окликает одного из солдат:
– Кассейн!
Плотный малый спешивается и отдает поводья блондинке.
– Да, командир.
– Возьми эту пилу и пропили бревно настолько, насколько сможешь. Пока полотно не зажмет.
– Зажмет?
– Да. Дерево будет схватывать пилу.
Командир переходит к следующей запорной балке и начинает отдирать железо, но тут вмешивается блондинка. Передав поводья двух лошадей третьему бойцу, она подходит к командиру:
– Я справлюсь с этим быстрее.
Командир отряда передает ей ломик.
– Я поднимусь наверх. Оставлю здесь вторую пилу. Проследи, чтобы бревна были надпилены, насколько это воз – можно.
Сделав пять быстрых шагов, она возвращается к своему коню и командует:
– Дарсо, останешься здесь и поможешь пилить. Алтра и Ферл, несите стражу и будьте бдительны. Потом поменяетесь – пилить будете по очереди.
– Я не…
– Знаю, ты кавалерист, а не плотник. Но если не станешь пилить, можешь считать тебя мертвым кавалеристом. Лошадей привяжи вон к тому корню.
Вскочив в седло, она кивает оставшимся пятерым солдатам, и они едут по покатой тропе на север, откуда заезжают на дамбу.
Спешившись там, командир смотрит на запад и, увидев, что облако пыли уже почти достигло середины долины, бормочет проклятие.
Сняв седельные сумы и стараясь не показывать, насколько они тяжелы, женщина осторожно ставит их на землю подальше от воды. Расстегнув застежки одной из них, она достает пропитанный маслом и воском кожаный мешок. Другая сума остается закрытой. С глубоким вздохом она поднимает промасленный мешок и, пройдя на плоский каменный бык, в который вмурованы железные петли шлюзового затвора, с чрезвычайной осторожностью опускает свою ношу на камень.
Некоторое время она смотрит вниз, пытаясь определить, не начали ли подаваться ворота, а потом свешивается с дамбы и спрашивает:
– Эй, много ты сделала?
– Пять бревен уже подпилено, осталось приблизительно столько же.
Офицер задумчиво смотрит на плещущуюся внизу, переливающуюся через край водослива воду, окидывает взглядом шлюзовый затвор, снова свешивается со стены и кричит:
– Заканчивай и поднимайся ко мне. Со всей командой!
– Бревна эти! Они крепкие…
– Знаю я. Знаю!
Женщина, на вороте зеленого кожаного мундира которой поблескивает еще не успевшая потускнеть серебряная жар-птица, выпрямляется.
– Одного должно хватить… – бормочет она себе под нос, рассматривая облако пыли, под которым уже можно различить верховых солдат. Более тысячи мятежников, не принятых на службу новым герцогом.
Внизу пятеро воинов взбираются в седла и направляют коней по узкой тропе, ведущей на дамбу.
Пока блондинка ведет их на соединение с остальным отрядом, командир возвращается к своему коню и достает из седельной сумы тонкий моток вощеного шнура. С этим мотком она возвращается назад и останавливается, задумчиво глядя на темно-зеленую водную гладь позади шлюзового затвора.
Быстрыми, уверенными ударами она отсекает от мотка четыре равных отрезка, два из которых откладывает в сторону, а один, вынув затычку, вставляет в отверстие в мешке, которое тут же облепляет по краям воском. Второй отрезок привязывается к горловине все того же мешка. Очень медленно и аккуратно командир стравливает веревку, вокруг которой обмотан запальный шнур, пока мешок не опускается на глубину примерно четырех локтей. На ошарашенные взгляды своих солдат предводительница не обращает внимания.
Наконец она пропускает веревку через колесо, а два оставшихся отрезка кладет один к одному на камень, возле которого держит в поводу своего коня блондинка.
– Все назад! – командует она. – Наверх – и за тот бугор!
Даже не проследив, выполнен ли ее приказ, черноволосая женщина снова окидывает взглядом долину.
«Может быть, выждать еще? – мысленно спрашивает она себя. – Воздействие было бы сильнее. Но что, если…» Командир качает головой и снимает с пояса кресало.
За щелчком следует шипение: запальный шнур занимается, и струйка огня бежит к мешку с порохом.
»…дьявольщина! Она таскала это при себе всю дорогу!»
»…один завалящий Белый чародей… и мы все улетели бы в ад…»
»…демоны защищают своих…»
Вскочив в седло, черноволосая галопом мчится прочь от шлюза. Ее подчиненные никогда не видели, чтобы она так погоняла коня.
Оказавшись позади каменистого уступа, где укрылись остальные, командир останавливается и ждет. Ждет.
Ничего не происходит.
Выругавшись, черноволосая бочком направляет коня обратно к дамбе.
В этот миг раздается приглушенный грохот, и темно-зеленая вода вспучивается примерно на три локтя над затвором.
– И это всех – звучит чей-то голос, но он тонет в шуме и грохоте водопада. Сорвав ворота, неистовый водный поток, клокоча и бурля, несется по теснине, устремясь в долину.
»…милосердные боги!»
»…невероятно!»
»…теперь дошло, почему ей никогда не перечат!»
Черноглазая женщина, чьи очи, как кажется, стали еще темнее, направляет коня на гребень дамбы, откуда наблюдает за тем, как навстречу мятежникам неотвратимо катится свирепый водяной вал.
А над юго-западным перевалом, там, где пролегает единственная дорога, единственный путь к спасению, реет знамя Кифриена.
Оливковые рощи, увы, пострадают. Но обученные солдаты нужны самодержцу больше, чем маслины.
L
Чертеж был достаточно прост – деревянное кресло со спинкой о пяти спицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127