— Нельзя разглядеть дыру в стене?
— Если я правильно прикидываю, она выходит над выступом кладки… Неудивительно, что ее так крепко заделали отсюда. Летом дожди, зимой она должна забиваться снегом, а вода, как известно, камень точит… Ты видела — там и сейчас дождевая вода скопилась, а ведь жарко!
Оля выглядела разочарованной.
— Трубка?.. Так там нет книги?
— Я ее там и не искал. Полуденный огонь запылает над мечом в окне, его отразит шершавый камень… Полуденный огонь — это солнце. Когда оно строго напротив этого шурфа, проходящий луч света указывает расположение тайника в противоположной стене.
— Ох, как мудрено! Не проще ли было спрятать книгу в стене над мечом?
— И найти было бы проще, — ответил Борис. — Все эти сложности, стихи и прочее — пожалуй, своеобразный тест на сообразительность. Тот, кто спрятал книгу, как бы проверял того, кто будет ее искать — а достоин ли?
— Это только твоя теория.
— Доказывать не берусь, да и какая разница… Мне другое непонятно.
— Что?
— Вот все это — Апокалипсис, стены замка… все это… Монументально как-то, если подходит такое слово, на века. А моя шкатулка — наоборот, уязвимый, хрупкий предмет, на всех ветрах. Не сочетается.
— Запишем в загадки, — согласилась Оля.
— Запишем и продолжим. Итак, солнце напротив шурфа, и луч света…
— Но сейчас солнце не напротив, — заметила она, — и луча нет.
— Да солнце тут, в общем, больше для поэзии. Луч света — это прямая линия, и он может пройти через эту длинную узкую трубку только в одном направлении. Наружная стена в добрых полметра толщиной… Мы продолжим эту линию и узнаем, в каком месте долбить шершавый камень.
— Это не камень, а плитка. И она не шершавая.
Борис провел рукой по расписанным узорами плиткам.
— Бугристая поверхность… Вполне шершавая, разве что с поправкой на ту же поэзию. И луч упадет… Примерно… Вот сюда…
— Нет, давай уж точно, — возразила Оля.
— А как?
— Вставим нож в этот шурф. А к рукоятке веревку привяжем и выверим прямую линию.
— Веревку?
— Вон тот шнур, которым портьеры открываются.
— Ну хорошо, давай…
Им пришлось перетаскивать лестницу, чтобы отрезать шнур под потолком. Затем они вернули ее на прежнее место, Борис привязал шнур к рукоятке ножа и прочно заклинил лезвие в шурфе. Оля внизу натянула шнур, а Борис сверху следил, чтобы не допустить никаких отклонений от прямой. Искомая точка оказалась невысоко от пола, сантиметрах в пятидесяти. Борис вытащил нож и спустился вниз.
— Значит, здесь, — он щелкнул ногтем по плитке.
— Да, вот здесь.
Молотком Борис несильно ударил по этой плитке, потом по соседней и еще по нескольким, потом простучал в стену в других местах. Звук везде был одинаковым.
— Не похоже, чтобы здесь была пустота, — сказал он. — Так, подожди…
Он открыл дверь, ведущую в коридор, встал на пороге, повернувшись к косяку. Правую ладонь он положил на стену со стороны комнаты, а левую — со стороны коридора. Проделав это измерение и захлопнув дверь, он возвратился к Оле.
— Эта стена слишком тонкая, — он показал руками примерную толщину стены. — В ней тайник не устроишь… Неужели я ошибся? Но нет — ведь мы нашли шурф, а значит, ход мысли был правильным… В чем же дело?
— Его шершавый камень отразит, — задумчиво процитировала Оля, — шершавый камень отразит… По-моему, в четверостишии нигде нет указаний на то, что тайник в этой стене. Камень отразит свет истины…Возможно — подскажет, где искать? Посмотри на эти узоры.
Борис отошел к фреске и окинул взглядом противоположную стену. Еще когда он проснулся в Нимандштайне и увидел эту стену впервые, ему показалось, что в узорах скрыт какой-то смысл. Но тогда он, разумеется, не об этом думал. Но теперь… Теперь он, ко всему, видел уже, как выглядит Нимандштайн снаружи.
— Подойди сюда, Оля, — возбужденно заговорил он. — Смотри внимательно. Отбрось все зеленые, красные и синие узоры. Они для маскировки главного.
— Где же главное?
— Смотри только на коричневые линии… Видишь?
— Это же… Силуэт Нимандштайна!
— Верно! А на той плитке, куда указывает луч — коричневый крестик. Таких крестиков здесь сколько хочешь, но поблизости от этой плитки они все других цветов.
— Но вон еще коричневый. И еще.
— Они далеко. И если бы тут был только один коричневый крестик, кто-нибудь не ровен час и без стихов, и без дыры в стене додумался бы… А так — луч света указывает плитку, а крестик — точное расположение тайника!
— Похоже на то… И что мы будем делать?
— А вот что…
Вызвав лакея, Борис распорядился пригласить управляющего. Когда тот пришел, Борис потребовал у него подробные планы Нимандштайна. Управляющий попросил немного подождать и вскоре вернулся с большим альбомом, после чего был отпущен. Раскрыв альбом на кровати, Борис и Оля принялись переворачивать плотные страницы, поглядывая на стену.
— Вот, — палец Бориса уперся в очередной чертеж. — Это подвалы замка. Вот этот подвал соответствует плитке.
— А это что такое? — Оля показала на прямоугольники внизу чертежа.
— Это? Как будто… Колодцы какие-то в подвале? И крестик совпадает с этим колодцем, вторым слева.
— Колодцев нам только не хватало… Что, будем нырять или воду вычерпывать?
— Сначала пойдем взглянем, что это за подвал.
Расстегнув саквояж, Борис уложил туда нож и молоток и снова вызвал Сиверского.
— Павел Петрович, проводите нас вот сюда, — он ткнул пальцем в чертеж на альбомном листе.
— Извольте, ваша милость… Однако…
— Я еще не совсем оправился от того, что случилось со мной… С вами мне будет спокойнее.
— Храни вас Господь, Владимир Андреевич… Идемте…
Они прошли по залам Нимандштайна, давящим пышной и мрачной роскошью. Внизу Сиверский открыл окованную железом дверь и повернул ручку колесцового механизма на стене. Из-под кремня посыпались искры. Воспламенились шнуры наподобие бикфордовых, протянутые высоко вдоль грубой каменной кладки. От фонтанирующих огнем шнуров вспыхнули факелы, установленные перед жестяными рефлекторами. Ну и архаика, подумал Борис, такое и в средние века вряд ли считалось передовой технологией. А перезаряжать это каждый раз?! Зато вписывается в помпезную эстетику Нимандштайна… Как декорация. Но для чего в подвалах декорации? Подвал — это не театр и не зал для маскарадов. Здесь же… Какие подземные спектакли здесь разыгрывались?
Поблагодарив управляющего, Борис велел ему удалиться, но добавил.
— Будьте поблизости. Закройте за собой дверь — и чтобы сюда никто не входил.
Многих на месте Сиверского озадачило бы поведение барона Кордина в этот день… Но Павел Петрович давно служил в Нимандштайне и выработал для себя главное правило — ничему не удивляться.
— А что с тобой случилось? — спросила Оля, когда за Сиверским закрылась дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79