Жадно посмотрев на мой бокал, он огляделся по сторонам, словно говоря: «Я выпил бы еще, при условии, что поблизости нет моей жены». Я кивнул проходившему мимо официанту и показал ему пустой бокал, потом спросил взглядом мистера Грисби и, когда он, якобы поколебавшись, согласился, показал официанту два пальца. Грисби благодарно кашлянул.
— Молодой придурок, — сказал он, растягивая гласные. — Так никогда и нигде не найдет себе места. — Он махнул рукой. Я предположил, что сейчас он развернет эту фразу в тираду о потерянном поколении, и оказался прав. Грисби вздохнул: — Их ничто не держит. Из-за образования, такого, какое оно есть, из-за телевидения, прессы, всего прогресса цивилизации они отрезаны от собственных корней. — Он посмотрел мне в глаза и подождал, пока я кивну. — Им кажется, будто их ждет весь мир, не так, как когда-то, — человек где-то рождался, жил там и умирал. Может быть, иногда это ему и мешало, если, например, он не мог развить свои музыкальные способности. Но для общества… — он поднял руку и ткнул указательным пальцем вверх, — это было только полезно! — Он опустил руку и мрачно засопел. — А теперь… Благодаря телевидению никто не боится мира, каждого молодого человека куда-то тянет, а там, к сожалению, как правило, ничего хорошего их не ждет. — Появился официант и подал нам бокалы. Я сразу же чокнулся с Грисби; его теория была вариантом той, которую частично разделял и я, Общей-Теории-По-Поводу-Того-Почему-Сейчас-Не-Так-Хорошо-Как-Было-Когда-То.
Грисби глотнул из своего бокала.
— Ничего хорошего их не ждет… — повторил он. — Ну так вот, такой юноша чувствует себя обманутым, сбитым с толку, разозленным… И ему попросту не на что поужинать. Тогда он приставляет какому-нибудь старичку нож к горлу и отбирает несколько долларов. — Он грустно покачал головой и выжидающе посмотрел на меня. Я кивнул, ожидая продолжения, но он молчал.
— А когда он уже сыт, он решает, что только что нашел способ, как сделать так, чтобы мир всё же стал прекрасным, а жизнь — приятной! — сказал я, сперва лишь затем, чтобы доставить ему удовольствие, а потом, вспомнив полицейскую статистику и процент преступлений, совершаемых прибывшими из других мест, шире открыл глаза и с некоторым уважением посмотрел на подвыпившего гробовщика.
— Именно так, — согласился он. — Это даже вполне логично и естественно. Что им делать, черт побери? Они уже слишком взрослые для того, чтобы получить образование, а то, которое у них есть, ничего им не гарантирует. Они плохо воспитаны — из-за родителей, которые произвели их на свет, а потом обнаружили, что дети лишь сокращают им жизнь… А с экранов по нескольку десятков раз в день на них смотрят такие же молодые люди, ничем не лучше их самих, но при этом они ездят на шикарных автомобилях и кормят икрой своих собак… — Он покачал головой. — Скажу даже больше… — Неожиданно он замолчал. Я открыл было рот, чтобы предложить ему продолжать, но в моем поле зрения появилась миссис Грисби. — А мы тут беседуем, дорогая… — тоном ожидающего нагоняя ребенка сообщил Грисби.
В это мгновение мне в голову пришла отличная идея, и я тут же вмешался:
— Кстати, этот ваш сотрудник… Он, случайно, не похитил базу данных? Это довольно неприятно, но я уже слышал о подобных фокусах. Потом они или вымогают у родственников умерших деньги под предлогом доплаты за услуги, или шантажируют фирму…
Миссис Грисби лучезарно улыбнулась нам обоим, что означало, что экзекуция будет совершена лишь в тишине собственной спальни. Грисби, видимо, достаточно наглядно это себе представил. Из него словно выпустили воздух, он посмотрел на бокал, но сожалеть ему было уже не о чем — там оставалось лишь несколько капель.
— Нужно будет это проверить, — сказала его жена. — Спасибо за подсказку.
Тепло кивнув мне на прощанье, Грисби ушли, а я снова посмотрел на часы. Десяти всё еще не было, прошло всего минут двадцать. Завтра полиция узнает о зарезанном парне. Хорошо.
На террасу вышли двое, одного я знал — коллега по команде, Эрик Фирстайн, кажется, что-то связанное со страховками; второй был пожилым, седым, высоким и чрезмерно худым. Будь он чуть потолще, лишь чуть-чуть, он мог бы играть роли интересных, благородных и всегда выигрывающих дела адвокатов или пародии на них в безумных комедиях братьев Розенбаум. Увидев меня, Эрик обрадовался — видимо, здесь было более скучно, чем я думал.
— Стивен, позволь тебе представить — Скотт Хэмисдейл, наш, наверное, первый в истории города частный детектив и человек, который помог нам разгромить команду самого богатого района. — Седой протянул мне руку. Его рукопожатие было крепким и костистым, ладонь — холодной и сухой. — Скотт, это Стивен Уиттингтон-Това, мой бывший преподаватель и многолетний друг.
— Преподаватель! — фыркнул Уиттингтон. — Это было так давно, что я даже и не помню, что я должен был вам преподавать. И кроме того, это меня старит, Эрик.
Фирстайн рассмеялся, похлопал своего друга по плечу и подмигнул мне:
— Мы тут еще немного побудем, если ты не имеешь ничего против нашего общества… — Он сделал паузу, в самом деле ожидая моего разрешения. Я поспешно кивнул. — Я принесу что-нибудь выпить, — предложил он. — Внутри душно, а тут — исключительно сухо.
Я посмотрел через плечо. Действительно, дождь перестал.
— Странный город, — сказал я. — Никак не могу привыкнуть — или льет, или капает, или нет. Но последнее — редко. Я не был готов к дождливой погоде, должен был быть снег. У меня были амбициозные планы; может, не сразу лыжи, как-то они меня не увлекают, но скиборд — да, это могло бы быть моей стихией!
— Гм… — Уиттингтон размашистым движением схватился левой рукой за правый локоть, словно пытаясь остановить артериальное кровотечение. — Должен признаться, что на лыжах я тоже не катаюсь, но всегда любил прогулки по снегу, я приезжаю сюда уже… — он на мгновение задумался, — двадцать с лишним лет, и всегда в это время хватало трасс для прогулок. Вы попали на какую-то аномалию, но должно же это когда-то закончиться?
Я кивнул — конечно, должно. В дверях появился Фирстайн с маленьким подносом, на котором стояли три бурбона и тарелочка с фисташками.
— С приездом Скотта жизнь в Редлифе несколько оживилась, — весело сказал он. — До этого темой всех разговоров была погода. Потом — бах, приезжает детектив из столицы, и ему сразу же находится занятие… — Он поднял рюмку и, не дожидаясь нас, сделал глоток. Я последовал его примеру. Уиттингтон лишь грел свою порцию в руке. — Бедняжка эта Полмант… Ну, и то, как ее убили! — Он замолчал и пошевелил губами, словно хотел сплюнуть на плиты террасы. — Черт побери, такого наш город еще не знал… А преступник, эта… — он засопел, не в силах подобрать подходящее слово, — эта тварь… эта скотина… — Он покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Молодой придурок, — сказал он, растягивая гласные. — Так никогда и нигде не найдет себе места. — Он махнул рукой. Я предположил, что сейчас он развернет эту фразу в тираду о потерянном поколении, и оказался прав. Грисби вздохнул: — Их ничто не держит. Из-за образования, такого, какое оно есть, из-за телевидения, прессы, всего прогресса цивилизации они отрезаны от собственных корней. — Он посмотрел мне в глаза и подождал, пока я кивну. — Им кажется, будто их ждет весь мир, не так, как когда-то, — человек где-то рождался, жил там и умирал. Может быть, иногда это ему и мешало, если, например, он не мог развить свои музыкальные способности. Но для общества… — он поднял руку и ткнул указательным пальцем вверх, — это было только полезно! — Он опустил руку и мрачно засопел. — А теперь… Благодаря телевидению никто не боится мира, каждого молодого человека куда-то тянет, а там, к сожалению, как правило, ничего хорошего их не ждет. — Появился официант и подал нам бокалы. Я сразу же чокнулся с Грисби; его теория была вариантом той, которую частично разделял и я, Общей-Теории-По-Поводу-Того-Почему-Сейчас-Не-Так-Хорошо-Как-Было-Когда-То.
Грисби глотнул из своего бокала.
— Ничего хорошего их не ждет… — повторил он. — Ну так вот, такой юноша чувствует себя обманутым, сбитым с толку, разозленным… И ему попросту не на что поужинать. Тогда он приставляет какому-нибудь старичку нож к горлу и отбирает несколько долларов. — Он грустно покачал головой и выжидающе посмотрел на меня. Я кивнул, ожидая продолжения, но он молчал.
— А когда он уже сыт, он решает, что только что нашел способ, как сделать так, чтобы мир всё же стал прекрасным, а жизнь — приятной! — сказал я, сперва лишь затем, чтобы доставить ему удовольствие, а потом, вспомнив полицейскую статистику и процент преступлений, совершаемых прибывшими из других мест, шире открыл глаза и с некоторым уважением посмотрел на подвыпившего гробовщика.
— Именно так, — согласился он. — Это даже вполне логично и естественно. Что им делать, черт побери? Они уже слишком взрослые для того, чтобы получить образование, а то, которое у них есть, ничего им не гарантирует. Они плохо воспитаны — из-за родителей, которые произвели их на свет, а потом обнаружили, что дети лишь сокращают им жизнь… А с экранов по нескольку десятков раз в день на них смотрят такие же молодые люди, ничем не лучше их самих, но при этом они ездят на шикарных автомобилях и кормят икрой своих собак… — Он покачал головой. — Скажу даже больше… — Неожиданно он замолчал. Я открыл было рот, чтобы предложить ему продолжать, но в моем поле зрения появилась миссис Грисби. — А мы тут беседуем, дорогая… — тоном ожидающего нагоняя ребенка сообщил Грисби.
В это мгновение мне в голову пришла отличная идея, и я тут же вмешался:
— Кстати, этот ваш сотрудник… Он, случайно, не похитил базу данных? Это довольно неприятно, но я уже слышал о подобных фокусах. Потом они или вымогают у родственников умерших деньги под предлогом доплаты за услуги, или шантажируют фирму…
Миссис Грисби лучезарно улыбнулась нам обоим, что означало, что экзекуция будет совершена лишь в тишине собственной спальни. Грисби, видимо, достаточно наглядно это себе представил. Из него словно выпустили воздух, он посмотрел на бокал, но сожалеть ему было уже не о чем — там оставалось лишь несколько капель.
— Нужно будет это проверить, — сказала его жена. — Спасибо за подсказку.
Тепло кивнув мне на прощанье, Грисби ушли, а я снова посмотрел на часы. Десяти всё еще не было, прошло всего минут двадцать. Завтра полиция узнает о зарезанном парне. Хорошо.
На террасу вышли двое, одного я знал — коллега по команде, Эрик Фирстайн, кажется, что-то связанное со страховками; второй был пожилым, седым, высоким и чрезмерно худым. Будь он чуть потолще, лишь чуть-чуть, он мог бы играть роли интересных, благородных и всегда выигрывающих дела адвокатов или пародии на них в безумных комедиях братьев Розенбаум. Увидев меня, Эрик обрадовался — видимо, здесь было более скучно, чем я думал.
— Стивен, позволь тебе представить — Скотт Хэмисдейл, наш, наверное, первый в истории города частный детектив и человек, который помог нам разгромить команду самого богатого района. — Седой протянул мне руку. Его рукопожатие было крепким и костистым, ладонь — холодной и сухой. — Скотт, это Стивен Уиттингтон-Това, мой бывший преподаватель и многолетний друг.
— Преподаватель! — фыркнул Уиттингтон. — Это было так давно, что я даже и не помню, что я должен был вам преподавать. И кроме того, это меня старит, Эрик.
Фирстайн рассмеялся, похлопал своего друга по плечу и подмигнул мне:
— Мы тут еще немного побудем, если ты не имеешь ничего против нашего общества… — Он сделал паузу, в самом деле ожидая моего разрешения. Я поспешно кивнул. — Я принесу что-нибудь выпить, — предложил он. — Внутри душно, а тут — исключительно сухо.
Я посмотрел через плечо. Действительно, дождь перестал.
— Странный город, — сказал я. — Никак не могу привыкнуть — или льет, или капает, или нет. Но последнее — редко. Я не был готов к дождливой погоде, должен был быть снег. У меня были амбициозные планы; может, не сразу лыжи, как-то они меня не увлекают, но скиборд — да, это могло бы быть моей стихией!
— Гм… — Уиттингтон размашистым движением схватился левой рукой за правый локоть, словно пытаясь остановить артериальное кровотечение. — Должен признаться, что на лыжах я тоже не катаюсь, но всегда любил прогулки по снегу, я приезжаю сюда уже… — он на мгновение задумался, — двадцать с лишним лет, и всегда в это время хватало трасс для прогулок. Вы попали на какую-то аномалию, но должно же это когда-то закончиться?
Я кивнул — конечно, должно. В дверях появился Фирстайн с маленьким подносом, на котором стояли три бурбона и тарелочка с фисташками.
— С приездом Скотта жизнь в Редлифе несколько оживилась, — весело сказал он. — До этого темой всех разговоров была погода. Потом — бах, приезжает детектив из столицы, и ему сразу же находится занятие… — Он поднял рюмку и, не дожидаясь нас, сделал глоток. Я последовал его примеру. Уиттингтон лишь грел свою порцию в руке. — Бедняжка эта Полмант… Ну, и то, как ее убили! — Он замолчал и пошевелил губами, словно хотел сплюнуть на плиты террасы. — Черт побери, такого наш город еще не знал… А преступник, эта… — он засопел, не в силах подобрать подходящее слово, — эта тварь… эта скотина… — Он покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105