Но сейчас он чем-то обеспокоен…
- Вы не бойтесь, - вставила бабуся. - Ему надо видеть и озлиться на человека, чтоб на того нашло. Тех, которых он не видит, - тем ничего. На дочку ту перешло, так это ж он мать фактически обогрел. Странный он, хоть и внучок мне. Мы его жалеем, но боимся. Да он и сам себя боится, правда, Петя?
И старушка обернулась к сыну.
Петя угрюмо молчал. Но зато из-за какой-то занавески выскочил вдруг дед Игорь и мимоходом крикнул:
- Мишук-то хочет наружу. Гости ему понравились!
Все переглянулись. Повеяло холодом. Но Алла знала - ничего не случится. Ксюша испугалась, вздрогнула спинка, но только потому, что всегда внутренне наслаждалась своим страхом. И еще больше нежнела к себе, да и к другим, близким… «Где сейчас Стасик? - тоскливо подумала Аллочка. - И все-таки не мог меня по-хорошему разлюбить, все со скандалом надо, да еще метафизическим. Впрочем, умом ничего не понять. А здесь выпить-то и то не дадут…»
- Игорь Михеич, не шали! - строго оборвал ситуацию Петр Петрович.
Ксюша вдруг рассердилась:
- Хаоса у вас мало! И смерть свою вы не любите!
Потаповы обомлели, как будто даже ростом стали помельче. А дед Игорь убег.
- Если бы вы не были от Лены, мы бы вас выставили за такие обидные слова, - произнес Петр Петрович, и губы его скуксились.
- Они, наверное, намекают, что Миша-де может смерть наслать, если он людей уродами от своей мьтсли делает, пущай и на время, - разволновалась бабуся Любовь Матвеевна. - Стыдно вам, в смерти Миша наш не волен, смерть, она от Бога, а не от Миши. Ми-шуня только на жисть влияет, а не на иное. Образованные, а таких вещей не понимаете…
Алла расхохоталась, почти не надрывно.
- Да все мы понимаем… Сестричка моя имела в виду, что нет в вас сексуального влечения к смерти. Оттого вы и ординарные, несмотря на вашего Мишуню.
Петр Петрович далее привстал. Побледнел так и опять произнес:
- Если бы вы не от Лены, то попросил бы вас уйти из нашего дома.
Остальные Потаповы не привстали, а как-то опустились вниз. Но Алла успела шепнуть Ксюше: «Я одурела от этого Мишуни, я больше не могу, к тому же он подвывает взаперти, мы же не за этим воем пришли, Ксю».
Алла знала, что может здесь многое себе позволить, ибо у Потаповых они защищены именем Лены Дементьевой. А почему так - это, в конце концов, не важно.
Старушка, впрочем, при словах «сексуальное влечение к смерти» поджала губки и покраснела, как девушка. А вслух прошептала: «Ну и сестрички».
Алла встала и, посмотрев на несчастную и ставшую как бы меньше ростом Евдокию Васильевну, сказала:
- Ну извините вы нас, если что не так. Мы к вам с добром пришли.
Ксюша вступилась за сестру:
- Конечно. Мы только добра и ждем. Зачем нам зло?
Постепенно все как-то улеглось. Евдокия хотела предложить даже чаю, но вспомнила, что Сама не велела.
Старушка невзначай и буркнула:
- Сколько раз Леночка предлагала Мишуню к батюшке одному, в церковь сводить, но родители, - и старушка взглянула на Петра Петровича, - не хотят, говорят, все равно не поможет, мол, дело Мишуни особенное. Но Леночка говорила им, почему же не попробовать…
Алла заметила:
- Конечно, Лена права, попытка не пытка, в Средние века, когда вера в людях была на уровне, Мишу, может быть, и спасли бы. Хотя, конечно, прорывы его, думаю, не от дьявола, дело еще мудреней и сугубо личное, но помочь до какой-то степени все равно бы смогли.
Ксюша не удержалась:
- Оно-то конечно, но если только не попался бы в объятия какому-нибудь чересчур любвеобильному инквизитору, из Испании к примеру… Костер из плохих мыслей пылал бы тогда.
Алла сделала Ксюшеньке знак: помолчи, в конце концов.
Глава 8
Сама вошла незаметно, тихой сапой. Просто возникла за столом, где сидели Потаповы и родные сестры.
Потаповых тут же как бензином смыло. Гуськом, гуськом, друг за другом, они исчезли словно в тумане.
Сама между тем впечатляла. Чуть-чуть низенькая, сухонькая, возраста от сорока до семидесяти, на чей вкус, лицо потаенно-живое, но в морщинах, глазки твердые, волевые, но вместе с тем бегающие. Недоступность, но обычная, в ней тоже, конечно, была, однако где-то внутри.
Пронзенно взглянув на сестер, она вдруг тихонько спросила их о здоровье. Те удивились и помолчали. Почему-то оказалось, что трудно было начать конкретный разговор - о Стасике. Говорили, что Сама была мастерица на исчезнувших. Некоторые даже возвращались.
- Мы о вас столько наслышаны от Лены, - вздохнула Ксюша. - А почему вы нам покушать-то не разрешаете?
Сама, оскалив молодые зубы, дружелюбно рассмеялась.
- Всего лишь для дисциплины, всего лишь. Хватит вам нежиться в пуху, - она бросила взгляд на Ксюшу.
- Нам Стасика, мужа моего, жалко до ужаса, - внезапно перешла к делу Алла.
- Я осведомлена о вашем Стасике. «Через Лену, наверное», - подумала Ксюша.
- Мы искали, искали, звонили, - еле сдерживаясь, начала Алла. - И милиция, и косвенно, в основном через третьи руки, к тому же всякие экстрасенсы…
Сама пренебрежительно махнула рукой.
- Надо было бы на особых контактеров выйти, - произнесла Алла.
У Самой поползли вверх брови.
- Не по делу, - сказала она. - Настоящие, высшие контактеры, милая моя, имеют дело с силами и существами, о которых наше убогое человечество не имеет никакого представления. Зачем этим силам Стасик?
Легло молчание.
- Кроме того, - Сама даже сверкнула просветленным взглядом, - многие контактеры сходят с ума. Это банально, но это факт. Они просто не выдерживают даже отдаленного присутствия тех существ, которых они пытаются хотя бы чуть-чуть понять. Они раздавлены, их человеческая гордость попрана более могущественными существами, их ум превращается в круговорот безумия. Немногие выдерживают…
Алла и Ксеня не знали даже, как зовут Саму (если ее вообще как-то звали), но Алла обошлась с ней без имени-отчества.
- Вы знаете, мы обо всем этом прекрасно осведомлены. Мы же из круга Лены.
- А вы знаете, кто стоит за ней? Метафизически?
- Придет время, узнаем.
- Ого!
- И мы знаем, каким образом могут быть полезны контактеры, если говорить о Станиславе.
- Будя, - ответила Сама. - Приступим к делу. Вы руку Стасика принесли?
- Конечно. Мы предупреждены. Отличные изображения линий на всех двух ладонях.
- А изображение личика, о чем тоже говорилось, есть?
- И это есть.
Сама разложила три листа (две ладони и лицо) перед собой, и сосредоточилась, и оцепенела вдруг, неподвижно рассматривая эти изображения.
Замогильная, но наполненная энергией тишина овладела комнатой. Замерли даже мыши.
«Решается судьба Стасика», - подумала Ксения.
И внезапно Сама завизжала ни на что не похожим голосом. Тишина разорвалась.
Сама посмотрела полубезумным по силе взглядом на сестер.
- Вы что, с ума сошли! - каким-то лаем выкрикнула она.
Алла и Ксения онемели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
- Вы не бойтесь, - вставила бабуся. - Ему надо видеть и озлиться на человека, чтоб на того нашло. Тех, которых он не видит, - тем ничего. На дочку ту перешло, так это ж он мать фактически обогрел. Странный он, хоть и внучок мне. Мы его жалеем, но боимся. Да он и сам себя боится, правда, Петя?
И старушка обернулась к сыну.
Петя угрюмо молчал. Но зато из-за какой-то занавески выскочил вдруг дед Игорь и мимоходом крикнул:
- Мишук-то хочет наружу. Гости ему понравились!
Все переглянулись. Повеяло холодом. Но Алла знала - ничего не случится. Ксюша испугалась, вздрогнула спинка, но только потому, что всегда внутренне наслаждалась своим страхом. И еще больше нежнела к себе, да и к другим, близким… «Где сейчас Стасик? - тоскливо подумала Аллочка. - И все-таки не мог меня по-хорошему разлюбить, все со скандалом надо, да еще метафизическим. Впрочем, умом ничего не понять. А здесь выпить-то и то не дадут…»
- Игорь Михеич, не шали! - строго оборвал ситуацию Петр Петрович.
Ксюша вдруг рассердилась:
- Хаоса у вас мало! И смерть свою вы не любите!
Потаповы обомлели, как будто даже ростом стали помельче. А дед Игорь убег.
- Если бы вы не были от Лены, мы бы вас выставили за такие обидные слова, - произнес Петр Петрович, и губы его скуксились.
- Они, наверное, намекают, что Миша-де может смерть наслать, если он людей уродами от своей мьтсли делает, пущай и на время, - разволновалась бабуся Любовь Матвеевна. - Стыдно вам, в смерти Миша наш не волен, смерть, она от Бога, а не от Миши. Ми-шуня только на жисть влияет, а не на иное. Образованные, а таких вещей не понимаете…
Алла расхохоталась, почти не надрывно.
- Да все мы понимаем… Сестричка моя имела в виду, что нет в вас сексуального влечения к смерти. Оттого вы и ординарные, несмотря на вашего Мишуню.
Петр Петрович далее привстал. Побледнел так и опять произнес:
- Если бы вы не от Лены, то попросил бы вас уйти из нашего дома.
Остальные Потаповы не привстали, а как-то опустились вниз. Но Алла успела шепнуть Ксюше: «Я одурела от этого Мишуни, я больше не могу, к тому же он подвывает взаперти, мы же не за этим воем пришли, Ксю».
Алла знала, что может здесь многое себе позволить, ибо у Потаповых они защищены именем Лены Дементьевой. А почему так - это, в конце концов, не важно.
Старушка, впрочем, при словах «сексуальное влечение к смерти» поджала губки и покраснела, как девушка. А вслух прошептала: «Ну и сестрички».
Алла встала и, посмотрев на несчастную и ставшую как бы меньше ростом Евдокию Васильевну, сказала:
- Ну извините вы нас, если что не так. Мы к вам с добром пришли.
Ксюша вступилась за сестру:
- Конечно. Мы только добра и ждем. Зачем нам зло?
Постепенно все как-то улеглось. Евдокия хотела предложить даже чаю, но вспомнила, что Сама не велела.
Старушка невзначай и буркнула:
- Сколько раз Леночка предлагала Мишуню к батюшке одному, в церковь сводить, но родители, - и старушка взглянула на Петра Петровича, - не хотят, говорят, все равно не поможет, мол, дело Мишуни особенное. Но Леночка говорила им, почему же не попробовать…
Алла заметила:
- Конечно, Лена права, попытка не пытка, в Средние века, когда вера в людях была на уровне, Мишу, может быть, и спасли бы. Хотя, конечно, прорывы его, думаю, не от дьявола, дело еще мудреней и сугубо личное, но помочь до какой-то степени все равно бы смогли.
Ксюша не удержалась:
- Оно-то конечно, но если только не попался бы в объятия какому-нибудь чересчур любвеобильному инквизитору, из Испании к примеру… Костер из плохих мыслей пылал бы тогда.
Алла сделала Ксюшеньке знак: помолчи, в конце концов.
Глава 8
Сама вошла незаметно, тихой сапой. Просто возникла за столом, где сидели Потаповы и родные сестры.
Потаповых тут же как бензином смыло. Гуськом, гуськом, друг за другом, они исчезли словно в тумане.
Сама между тем впечатляла. Чуть-чуть низенькая, сухонькая, возраста от сорока до семидесяти, на чей вкус, лицо потаенно-живое, но в морщинах, глазки твердые, волевые, но вместе с тем бегающие. Недоступность, но обычная, в ней тоже, конечно, была, однако где-то внутри.
Пронзенно взглянув на сестер, она вдруг тихонько спросила их о здоровье. Те удивились и помолчали. Почему-то оказалось, что трудно было начать конкретный разговор - о Стасике. Говорили, что Сама была мастерица на исчезнувших. Некоторые даже возвращались.
- Мы о вас столько наслышаны от Лены, - вздохнула Ксюша. - А почему вы нам покушать-то не разрешаете?
Сама, оскалив молодые зубы, дружелюбно рассмеялась.
- Всего лишь для дисциплины, всего лишь. Хватит вам нежиться в пуху, - она бросила взгляд на Ксюшу.
- Нам Стасика, мужа моего, жалко до ужаса, - внезапно перешла к делу Алла.
- Я осведомлена о вашем Стасике. «Через Лену, наверное», - подумала Ксюша.
- Мы искали, искали, звонили, - еле сдерживаясь, начала Алла. - И милиция, и косвенно, в основном через третьи руки, к тому же всякие экстрасенсы…
Сама пренебрежительно махнула рукой.
- Надо было бы на особых контактеров выйти, - произнесла Алла.
У Самой поползли вверх брови.
- Не по делу, - сказала она. - Настоящие, высшие контактеры, милая моя, имеют дело с силами и существами, о которых наше убогое человечество не имеет никакого представления. Зачем этим силам Стасик?
Легло молчание.
- Кроме того, - Сама даже сверкнула просветленным взглядом, - многие контактеры сходят с ума. Это банально, но это факт. Они просто не выдерживают даже отдаленного присутствия тех существ, которых они пытаются хотя бы чуть-чуть понять. Они раздавлены, их человеческая гордость попрана более могущественными существами, их ум превращается в круговорот безумия. Немногие выдерживают…
Алла и Ксеня не знали даже, как зовут Саму (если ее вообще как-то звали), но Алла обошлась с ней без имени-отчества.
- Вы знаете, мы обо всем этом прекрасно осведомлены. Мы же из круга Лены.
- А вы знаете, кто стоит за ней? Метафизически?
- Придет время, узнаем.
- Ого!
- И мы знаем, каким образом могут быть полезны контактеры, если говорить о Станиславе.
- Будя, - ответила Сама. - Приступим к делу. Вы руку Стасика принесли?
- Конечно. Мы предупреждены. Отличные изображения линий на всех двух ладонях.
- А изображение личика, о чем тоже говорилось, есть?
- И это есть.
Сама разложила три листа (две ладони и лицо) перед собой, и сосредоточилась, и оцепенела вдруг, неподвижно рассматривая эти изображения.
Замогильная, но наполненная энергией тишина овладела комнатой. Замерли даже мыши.
«Решается судьба Стасика», - подумала Ксения.
И внезапно Сама завизжала ни на что не похожим голосом. Тишина разорвалась.
Сама посмотрела полубезумным по силе взглядом на сестер.
- Вы что, с ума сошли! - каким-то лаем выкрикнула она.
Алла и Ксения онемели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60