доцент Квантик ведет себя как дилетант, потому что его обучали совсем другому
Не прошло и часа, как восемь фигур, облачённых в космические скафандры с реактивными ранцами, взмыли в чёрное ночное небо.
Лететь приходилось по касательной, потому что ледяной туннель в это время суток находился где-то над Большим Материковым проливом и продолжал смещаться в сторону полуострова Клушка. Догоняя время, стремительно уносящиеся огоньки-кометы скрылись за восточным горизонтом.
Вот впереди снова забрезжил вечер, стало светлее, внизу заблестела вода пролива. Вот стало совсем светло: они догнали вчерашний день, ещё только катившийся к вечеру на западе полуострова Клушка.
– Вверх, за мной, – скомандовал Квантик, и вереница комет-коротышек круто рванулась вверх, прорезав слой облачности, словно рыхлый снег.
В сиянии светящегося газа, обволакивающего изнутри скалистую небесную твердь, стали видны обращённые книзу своими вершинами покрытые инеем каменные горы, ущелья и долины, сверкающие и искрящиеся в свете дня.
Зачарованные представившимся зрелищем, бандиты нарушили строй, беспорядочно разлетелись, и обер-атаман Пшигль сразу воспользовался этим. Оказавшись позади, вне поля их зрения, осторожно маневрируя, он подлетел к ближайшей фигуре и повернул краник подачи топлива. Двигатель зафыркал, давая первые сбои. Пшигль залетел со спины к другому бандиту и проделал с его реактивным ранцем ту же самую операцию.
– Эй! – закричал первый в переговорное устройство. – У меня мотор сломался! Я падаю!..
– Ай! – закричал второй. – Держите, держите меня скорее!!
В это время доблестный полицейский уже подлетал к третьему бандиту. Но тут третий, оказавшийся Ханакондой, повернулся к нему лицом.
– Пшигль! – прохрипел он в ярости. – Это Пшигль, стреляйте в него!
И он первый дал очередь из автомата, но, по счастью, его закрутило, и все пули пролетели мимо. Не долго думая Пшигль отстегнул ранец и полетел вниз, следом за Хорьком и Губошлёпом, которые продолжали вопить, обезумев от страха.
– Тише, вы! – прикрикнул на них обер-атаман. – Сейчас раскроются парашюты, ничего с вами не будет.
Воспользовавшись замешательством, Квантик тоже сделал движение, чтобы скинуть с себя ранец, но Ханаконда, зорко за ним следивший, сразу нацелил на него ствол автомата:
– Даже не пытайтесь, господин Квантик. С такого расстояния я не промахнусь.
Над головами Хорька и Губошлёпа хлопнули парашюты, и они сразу перестали вопить. Потягивая то одну, то другую лямку, Пшигль старался держаться от них поблизости. Автоматы эти двое в панике побросали, и теперь опытный полицейский намеревался взять их голыми руками.
Так оно и вышло. Едва коснувшись земли и не дав бандитам опомниться, Пшигль вылез из своего скафандра, снял с пояса наручники и щёлкнул замками на их запястьях. Наручников была только одна пара, поэтому Хорьку достался браслет на левую, а Губошлёпу на правую руку. Поднявшись, они сделали попытку побежать, но вышло так, что побежали они в разные стороны, тут же упали и завыли от боли.
Пшигль свинтил с их голов гермошлемы и скомандовал:
– А теперь вперёд, чуда морские. До ближайшего участка будете топать прямо в обмундировании. Придется, конечно, как следует попотеть, да уж ничего не поделаешь. Зато в каталажке обещаю вам холодный душ из шланга. Ну, живо!..
Они находились поблизости от Фантомаса. Вдалеке, за мокрым картофельным полем, уже виднелись первые городские застройки. Двое коротышек в пузатых скафандрах и один в полицейской форме поплелись напрямик, увязая по щиколотку в черноземе.
Глава двадцать девятая
Как легкомысленное времяпрепровождение Фуксии и Селёдочки поставило под большой вопрос дальнейшую судьбу Жмурика, Тефтеля, Ханаконды и Росомахи
Прошла неделя с тех пор, как спасательная экспедиция земных коротышек совершила посадку на лунной поверхности. И прошло три дня с тех пор, как астроном Стекляшкин и писатель Смекайло остались вдвоём в ракете наблюдателей. Наблюдать было нечего и, соответственно, передавать на Землю тоже было нечего. Но скучать им не приходилось: обе эти творческие натуры были целиком поглощены своей работой. Стекляшкин, пользуясь идеальными условиями для астрономических наблюдений – такими, как полное отсутствие облаков и вообще какой бы там ни было атмосферы, затрудняющей видимость, – проводил всё время у телескопа. Смекайло же продолжал неустанно испещрять страницу за страницей черновыми записями своего первого романа. И это было удивительно, потому что роман должен был создаваться прямо с натуры. То есть Смекайло намеревался описывать художественным словом ход экспедиции со всеми приключениями, опасностями и репликами героев. Однако Смекайло ничего подобного видеть и слышать не мог, потому что не выходил из ракеты и даже вообще редко поднимал голову от бумаги.
Время от времени кто-нибудь из этих двоих вспоминал, что нужно поесть, тогда он звал другого, и они вместе уминали порядочное количество содержимого всевозможных пластиковых бутылочек, тюбиков и брикетов. Потом Стекляшкин залезал в скафандр и отправлялся к расположенной в маленькой пещере радиостанции. Эта радиостанция, напомним, имела брошенную в расщелину проволочную антенну, поэтому оттуда можно было держать связь с находившимся в зоне риска экипажем сталкеров, сильно размножившимся за счёт нескольких переметнувшихся наблюдателей. Но поскольку вплоть до последних событий все посторонние радиосигналы в эфире глушились местным правительством, связи между сталкерами и двумя оставшимися на поверхности наблюдателями не происходило. Тем не менее Стекляшкин честно наведывался в пещеру после каждого приёма пищи и выходил в эфир с позывными.
В описываемое время эти двое как раз вспомнили об ужине и, расположившись в кают-компании, поглощали ёмкости с незатейливой космической пищей.
– Знаете, меня уже начинает беспокоить их отсутствие, – сказал Стекляшкин, обращаясь к своему ставшему чрезвычайно рассеянным приятелю. – Если в ближайшее время они не появятся или не выйдут на связь, надо будет принять какие-то решительные меры.
– Мне кажется, что волноваться ещё рано, – возразил Смекайло. – Пускай пройдут хотя бы сутки, а уж там…
– Сутки? Сколько же они, по-вашему, отсутствуют?
– Ну, часа три или четыре…
– А трое суток не хотите?
– Трое суток?
– Конечно! С тех пор как они спустились, прошло уже более трех суток!
– Да что вы говорите! Вот что значит, позабыв обо всём, оседлать крылатого коня вдохновения!..
– Знаете что, дружище, – Стекляшкин похлопал писателя по плечу, – коню вдохновения тоже не мешало бы передохнуть; пора бы вам выйти из ракеты и прогуляться пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Не прошло и часа, как восемь фигур, облачённых в космические скафандры с реактивными ранцами, взмыли в чёрное ночное небо.
Лететь приходилось по касательной, потому что ледяной туннель в это время суток находился где-то над Большим Материковым проливом и продолжал смещаться в сторону полуострова Клушка. Догоняя время, стремительно уносящиеся огоньки-кометы скрылись за восточным горизонтом.
Вот впереди снова забрезжил вечер, стало светлее, внизу заблестела вода пролива. Вот стало совсем светло: они догнали вчерашний день, ещё только катившийся к вечеру на западе полуострова Клушка.
– Вверх, за мной, – скомандовал Квантик, и вереница комет-коротышек круто рванулась вверх, прорезав слой облачности, словно рыхлый снег.
В сиянии светящегося газа, обволакивающего изнутри скалистую небесную твердь, стали видны обращённые книзу своими вершинами покрытые инеем каменные горы, ущелья и долины, сверкающие и искрящиеся в свете дня.
Зачарованные представившимся зрелищем, бандиты нарушили строй, беспорядочно разлетелись, и обер-атаман Пшигль сразу воспользовался этим. Оказавшись позади, вне поля их зрения, осторожно маневрируя, он подлетел к ближайшей фигуре и повернул краник подачи топлива. Двигатель зафыркал, давая первые сбои. Пшигль залетел со спины к другому бандиту и проделал с его реактивным ранцем ту же самую операцию.
– Эй! – закричал первый в переговорное устройство. – У меня мотор сломался! Я падаю!..
– Ай! – закричал второй. – Держите, держите меня скорее!!
В это время доблестный полицейский уже подлетал к третьему бандиту. Но тут третий, оказавшийся Ханакондой, повернулся к нему лицом.
– Пшигль! – прохрипел он в ярости. – Это Пшигль, стреляйте в него!
И он первый дал очередь из автомата, но, по счастью, его закрутило, и все пули пролетели мимо. Не долго думая Пшигль отстегнул ранец и полетел вниз, следом за Хорьком и Губошлёпом, которые продолжали вопить, обезумев от страха.
– Тише, вы! – прикрикнул на них обер-атаман. – Сейчас раскроются парашюты, ничего с вами не будет.
Воспользовавшись замешательством, Квантик тоже сделал движение, чтобы скинуть с себя ранец, но Ханаконда, зорко за ним следивший, сразу нацелил на него ствол автомата:
– Даже не пытайтесь, господин Квантик. С такого расстояния я не промахнусь.
Над головами Хорька и Губошлёпа хлопнули парашюты, и они сразу перестали вопить. Потягивая то одну, то другую лямку, Пшигль старался держаться от них поблизости. Автоматы эти двое в панике побросали, и теперь опытный полицейский намеревался взять их голыми руками.
Так оно и вышло. Едва коснувшись земли и не дав бандитам опомниться, Пшигль вылез из своего скафандра, снял с пояса наручники и щёлкнул замками на их запястьях. Наручников была только одна пара, поэтому Хорьку достался браслет на левую, а Губошлёпу на правую руку. Поднявшись, они сделали попытку побежать, но вышло так, что побежали они в разные стороны, тут же упали и завыли от боли.
Пшигль свинтил с их голов гермошлемы и скомандовал:
– А теперь вперёд, чуда морские. До ближайшего участка будете топать прямо в обмундировании. Придется, конечно, как следует попотеть, да уж ничего не поделаешь. Зато в каталажке обещаю вам холодный душ из шланга. Ну, живо!..
Они находились поблизости от Фантомаса. Вдалеке, за мокрым картофельным полем, уже виднелись первые городские застройки. Двое коротышек в пузатых скафандрах и один в полицейской форме поплелись напрямик, увязая по щиколотку в черноземе.
Глава двадцать девятая
Как легкомысленное времяпрепровождение Фуксии и Селёдочки поставило под большой вопрос дальнейшую судьбу Жмурика, Тефтеля, Ханаконды и Росомахи
Прошла неделя с тех пор, как спасательная экспедиция земных коротышек совершила посадку на лунной поверхности. И прошло три дня с тех пор, как астроном Стекляшкин и писатель Смекайло остались вдвоём в ракете наблюдателей. Наблюдать было нечего и, соответственно, передавать на Землю тоже было нечего. Но скучать им не приходилось: обе эти творческие натуры были целиком поглощены своей работой. Стекляшкин, пользуясь идеальными условиями для астрономических наблюдений – такими, как полное отсутствие облаков и вообще какой бы там ни было атмосферы, затрудняющей видимость, – проводил всё время у телескопа. Смекайло же продолжал неустанно испещрять страницу за страницей черновыми записями своего первого романа. И это было удивительно, потому что роман должен был создаваться прямо с натуры. То есть Смекайло намеревался описывать художественным словом ход экспедиции со всеми приключениями, опасностями и репликами героев. Однако Смекайло ничего подобного видеть и слышать не мог, потому что не выходил из ракеты и даже вообще редко поднимал голову от бумаги.
Время от времени кто-нибудь из этих двоих вспоминал, что нужно поесть, тогда он звал другого, и они вместе уминали порядочное количество содержимого всевозможных пластиковых бутылочек, тюбиков и брикетов. Потом Стекляшкин залезал в скафандр и отправлялся к расположенной в маленькой пещере радиостанции. Эта радиостанция, напомним, имела брошенную в расщелину проволочную антенну, поэтому оттуда можно было держать связь с находившимся в зоне риска экипажем сталкеров, сильно размножившимся за счёт нескольких переметнувшихся наблюдателей. Но поскольку вплоть до последних событий все посторонние радиосигналы в эфире глушились местным правительством, связи между сталкерами и двумя оставшимися на поверхности наблюдателями не происходило. Тем не менее Стекляшкин честно наведывался в пещеру после каждого приёма пищи и выходил в эфир с позывными.
В описываемое время эти двое как раз вспомнили об ужине и, расположившись в кают-компании, поглощали ёмкости с незатейливой космической пищей.
– Знаете, меня уже начинает беспокоить их отсутствие, – сказал Стекляшкин, обращаясь к своему ставшему чрезвычайно рассеянным приятелю. – Если в ближайшее время они не появятся или не выйдут на связь, надо будет принять какие-то решительные меры.
– Мне кажется, что волноваться ещё рано, – возразил Смекайло. – Пускай пройдут хотя бы сутки, а уж там…
– Сутки? Сколько же они, по-вашему, отсутствуют?
– Ну, часа три или четыре…
– А трое суток не хотите?
– Трое суток?
– Конечно! С тех пор как они спустились, прошло уже более трех суток!
– Да что вы говорите! Вот что значит, позабыв обо всём, оседлать крылатого коня вдохновения!..
– Знаете что, дружище, – Стекляшкин похлопал писателя по плечу, – коню вдохновения тоже не мешало бы передохнуть; пора бы вам выйти из ракеты и прогуляться пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118