«Интересно, подобные крылатые создания действительно водятся в этом Мире, или же передо мной идеализированный образ, чисто магическое творение? — подумал Катри, рассматривая соразмерное стремительное тело совершенных пропорций. — Если придумано, то придумано хорошо…».
Птица тяжко опустилась на доски палубы — дерево жалобно заскрипело под кривыми сильными когтями. Эндар читал мысли человека, в них была тревога и даже страх, а в круглых янтарных глазах птицы горела лишь неукротимая ярость.
— Ты наш гость не совсем по своей воле, но мы не приготовили для тебя зла. Просто мне очень нужно говорить с тобой, — голос Лесного Мага звучал сухо и ровно. — Мы не враги, и, скорее всего, не будем врагами, маг .
Птица как-то странно наклонила голову чуть набок, внимательно глядя на Катри желтым немигающим глазом. А потом — потом птичий силуэт дрогнул и подёрнулся рябью. Принудительной помощи Эндара не потребовалось — вынужденный гость перекидывался в человека сам, и это было хорошим знаком.
Обратное перевоплощение заняло пару мгновений, не больше. Перед Катри, Властителем и Верховным Хурру на палубе стоял высокий человек в тёмном облегающем одеянии — штаны, рубаха, кожаный пояс и мягкие сапоги. На поясе короткий клинок в ножнах — то ли маленький меч, то ли большой нож. Длинные чёрные волосы спадали на плечи, на тонком лице с правильными чертами светились умом яркие тёмно-карие глаза.
— Кто ты, неведомый маг? Ты обладаешь Силой, какой нет ни у кого из Хурру, и с которой доселе не сталкивался никто из нас, Видящих.
«Видящие, значит… Вот и ещё одно магическое сообщество Пограничного Мира — третье, считая Хурру и Колдунов Пустыни. Если Видящий знает о Хурру, значит, и Хурру знают о Видящих. Почему же тогда они не сообщили ему, Катри, об этом? Или сочли само собой разумеющимся, что могучему Лесному Магу подобная мелочь, конечно, известна? Хорошо, если это так…».
— Я не из вашего Мира, — искра удивления промелькнула в глазах Видящего при этих словах Эндара, — но Колдуны Пустыни, ваши враги, — мои враги. А имя моё Катри — Лесной Маг, потому что я пришёл из дебрей Великого Леса. Хамахере и Изобильным Землям нечего делить — постулат равновесия, а вот в Пустыне, я чувствую это, таится нечто злобное и разрушительное.
— Ты поистине мудр, пришелец, — прошептал Видящий, — оттуда наступает Зло… И мы пока не знаем, как его остановить.
— Остановим, Видящий. Отдохни, ты наш гость — извини, что звать тебя пришлось чересчур настойчиво, но я не мог по-другому. — За спиной Катри слуги по знаку Волка проворно расстелили прямо на тёплых досках палубы пышный ковёр и расставляли на нём яства и напитки. — Беседа наша краткой не получится…
* * *
Равнина расстилалась до горизонта, насколько достигал взгляд. Точнее, самой линии горизонта чётко различить было невозможно — рыжевато-жёлтая полупустыня незаметно перетекала в тусклое небо, оплывшие невысокие барханы без перехода сменялись клочьями рваных грязно-оранжевых облаков. Поверхность почвы напоминала застывший воск — как будто давным-давно здесь отполыхало пламя исполинской свечи, залив всё вокруг расплавленным телом этой самой свечи. Невысокие холмы пытались приподняться над унылой монотонностью местности, однако сил не хватило, и они оплыли, застыли, едва достигнув высоты в десять-пятнадцать локтей. Перемешанный с глиной песок порос жёсткой короткой рыжей травой, выглядевшей ворсом этого чудовищного пыльного ковра. Нагретый медным диском светила воздух дрожал, перетекал и струился между возвышенностями, в ложбинах. Кое-где плясали невысокие пылевые смерчи, путаясь в шерсти травы, хотя воздух был неподвижен, как мутное стекло. Преддверие Великой Пустыни — граница между Изобильными Землями и собственно Пустыней. Казалось совершенно невероятным, чтобы в негостеприимном лоне Пустыне могла бы существовать какая-то жизнь, однако она там была, — причём достаточно хищная и агрессивная. Не в самих раскалённых песках, конечно, но в бесчисленных оазисах, усеявших Пустыню. Там была вода, растительность, были звери и птицы. И там жили люди — безжалостные и жестокие Дети Пустыни. Они не создавали серьёзной угрозы Изобильным Землям, пока их племена были разрознены и действовали каждое по собственному усмотрению, на свой страх и риск. Случались, конечно, периодические набеги, когда бандам кочевников удавалось углубиться в Изобильные Земли и вернуться восвояси с добычей — или же полечь под клинками королевских паладинов. Угроза эта стала привычной, сделалась частью стихии, вроде непогоды или нашествия саранчи. Однако всё переменилось теперь, когда самому хищному из племенных военных вождей удалось, ступая по черепам соперников, стремившихся к тому же самому, подчинить соседей своей власти. Никто не ведал точного числа Детей Пустыни; сведения, приносимые случайными торговцами, проникавшими в оазисы в погоне за прибылью и рисковавшими при этом собственной шкурой (в самом прямом смысле слова — излюбленной казнью у кочевников служило сдирание кожи с изловленного и чем-либо неугодившего чужака и набивание оной кожи горячим песком), — были отрывочными и далеко не точными. Доподлинно известным являлось только то, что Князь Песков (даже точного имени вождя кочевников в Изобильных Землях не знали), одержимый самой древней и самой опасной жаждой Носителей Разума — жаждой власти, готовился обрушить на Изобильные Земли всё своё несметное воинство и пройтись по ней огнём и мечом от края до края. И вот из-за этой серьёзной угрозы Король и был вынужден выдвинуть войска к границам.
Сама граница между Пустыней и Изобильными Землями была очень своеобразной — пересечь её, особенно большими конными массами, можно было далеко не везде. По какому-то капризу Творения на основном протяжении границы вздымались весьма труднодоступные скалистые горные хребты, создававшие естественную оборонительную стену, и лишь кое-где стена эта прерывалась так называемыми Воротами — разрывами в горных кряжах. Число Ворот было невелико, ширина колебалась от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч шагов. Склоны гор у Ворот поросли лесом, и рощи густых деревьев росли и на равнине, в самих Воротах. Иногда здесь голубели небольшие озёра, питавшиеся водами ледников и в свою очередь дававшие начало рекам, текущим вглубь Изобильных Земель. Через Ворота шли караваны, шли паломники — искатели мудрости, и шли, звеня оружием, военные отряды. Кочевники не расставались с конём, и если пеший воин при известном умении и опыте смог бы преодолеть скалистые кручи гор, то всаднику такое было просто не по силам. Поэтому-то королевские войска прежде всего перекрыли все Ворота.
Конечно, сил на то, чтобы в равной степени надёжно запечатать все лазейки, у Короля явно не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185
Птица тяжко опустилась на доски палубы — дерево жалобно заскрипело под кривыми сильными когтями. Эндар читал мысли человека, в них была тревога и даже страх, а в круглых янтарных глазах птицы горела лишь неукротимая ярость.
— Ты наш гость не совсем по своей воле, но мы не приготовили для тебя зла. Просто мне очень нужно говорить с тобой, — голос Лесного Мага звучал сухо и ровно. — Мы не враги, и, скорее всего, не будем врагами, маг .
Птица как-то странно наклонила голову чуть набок, внимательно глядя на Катри желтым немигающим глазом. А потом — потом птичий силуэт дрогнул и подёрнулся рябью. Принудительной помощи Эндара не потребовалось — вынужденный гость перекидывался в человека сам, и это было хорошим знаком.
Обратное перевоплощение заняло пару мгновений, не больше. Перед Катри, Властителем и Верховным Хурру на палубе стоял высокий человек в тёмном облегающем одеянии — штаны, рубаха, кожаный пояс и мягкие сапоги. На поясе короткий клинок в ножнах — то ли маленький меч, то ли большой нож. Длинные чёрные волосы спадали на плечи, на тонком лице с правильными чертами светились умом яркие тёмно-карие глаза.
— Кто ты, неведомый маг? Ты обладаешь Силой, какой нет ни у кого из Хурру, и с которой доселе не сталкивался никто из нас, Видящих.
«Видящие, значит… Вот и ещё одно магическое сообщество Пограничного Мира — третье, считая Хурру и Колдунов Пустыни. Если Видящий знает о Хурру, значит, и Хурру знают о Видящих. Почему же тогда они не сообщили ему, Катри, об этом? Или сочли само собой разумеющимся, что могучему Лесному Магу подобная мелочь, конечно, известна? Хорошо, если это так…».
— Я не из вашего Мира, — искра удивления промелькнула в глазах Видящего при этих словах Эндара, — но Колдуны Пустыни, ваши враги, — мои враги. А имя моё Катри — Лесной Маг, потому что я пришёл из дебрей Великого Леса. Хамахере и Изобильным Землям нечего делить — постулат равновесия, а вот в Пустыне, я чувствую это, таится нечто злобное и разрушительное.
— Ты поистине мудр, пришелец, — прошептал Видящий, — оттуда наступает Зло… И мы пока не знаем, как его остановить.
— Остановим, Видящий. Отдохни, ты наш гость — извини, что звать тебя пришлось чересчур настойчиво, но я не мог по-другому. — За спиной Катри слуги по знаку Волка проворно расстелили прямо на тёплых досках палубы пышный ковёр и расставляли на нём яства и напитки. — Беседа наша краткой не получится…
* * *
Равнина расстилалась до горизонта, насколько достигал взгляд. Точнее, самой линии горизонта чётко различить было невозможно — рыжевато-жёлтая полупустыня незаметно перетекала в тусклое небо, оплывшие невысокие барханы без перехода сменялись клочьями рваных грязно-оранжевых облаков. Поверхность почвы напоминала застывший воск — как будто давным-давно здесь отполыхало пламя исполинской свечи, залив всё вокруг расплавленным телом этой самой свечи. Невысокие холмы пытались приподняться над унылой монотонностью местности, однако сил не хватило, и они оплыли, застыли, едва достигнув высоты в десять-пятнадцать локтей. Перемешанный с глиной песок порос жёсткой короткой рыжей травой, выглядевшей ворсом этого чудовищного пыльного ковра. Нагретый медным диском светила воздух дрожал, перетекал и струился между возвышенностями, в ложбинах. Кое-где плясали невысокие пылевые смерчи, путаясь в шерсти травы, хотя воздух был неподвижен, как мутное стекло. Преддверие Великой Пустыни — граница между Изобильными Землями и собственно Пустыней. Казалось совершенно невероятным, чтобы в негостеприимном лоне Пустыне могла бы существовать какая-то жизнь, однако она там была, — причём достаточно хищная и агрессивная. Не в самих раскалённых песках, конечно, но в бесчисленных оазисах, усеявших Пустыню. Там была вода, растительность, были звери и птицы. И там жили люди — безжалостные и жестокие Дети Пустыни. Они не создавали серьёзной угрозы Изобильным Землям, пока их племена были разрознены и действовали каждое по собственному усмотрению, на свой страх и риск. Случались, конечно, периодические набеги, когда бандам кочевников удавалось углубиться в Изобильные Земли и вернуться восвояси с добычей — или же полечь под клинками королевских паладинов. Угроза эта стала привычной, сделалась частью стихии, вроде непогоды или нашествия саранчи. Однако всё переменилось теперь, когда самому хищному из племенных военных вождей удалось, ступая по черепам соперников, стремившихся к тому же самому, подчинить соседей своей власти. Никто не ведал точного числа Детей Пустыни; сведения, приносимые случайными торговцами, проникавшими в оазисы в погоне за прибылью и рисковавшими при этом собственной шкурой (в самом прямом смысле слова — излюбленной казнью у кочевников служило сдирание кожи с изловленного и чем-либо неугодившего чужака и набивание оной кожи горячим песком), — были отрывочными и далеко не точными. Доподлинно известным являлось только то, что Князь Песков (даже точного имени вождя кочевников в Изобильных Землях не знали), одержимый самой древней и самой опасной жаждой Носителей Разума — жаждой власти, готовился обрушить на Изобильные Земли всё своё несметное воинство и пройтись по ней огнём и мечом от края до края. И вот из-за этой серьёзной угрозы Король и был вынужден выдвинуть войска к границам.
Сама граница между Пустыней и Изобильными Землями была очень своеобразной — пересечь её, особенно большими конными массами, можно было далеко не везде. По какому-то капризу Творения на основном протяжении границы вздымались весьма труднодоступные скалистые горные хребты, создававшие естественную оборонительную стену, и лишь кое-где стена эта прерывалась так называемыми Воротами — разрывами в горных кряжах. Число Ворот было невелико, ширина колебалась от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч шагов. Склоны гор у Ворот поросли лесом, и рощи густых деревьев росли и на равнине, в самих Воротах. Иногда здесь голубели небольшие озёра, питавшиеся водами ледников и в свою очередь дававшие начало рекам, текущим вглубь Изобильных Земель. Через Ворота шли караваны, шли паломники — искатели мудрости, и шли, звеня оружием, военные отряды. Кочевники не расставались с конём, и если пеший воин при известном умении и опыте смог бы преодолеть скалистые кручи гор, то всаднику такое было просто не по силам. Поэтому-то королевские войска прежде всего перекрыли все Ворота.
Конечно, сил на то, чтобы в равной степени надёжно запечатать все лазейки, у Короля явно не хватало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185