Теперь же он ехал один - интересный раненый офицер с костылем, и, главное, куда? На свидание с девицей, правнучкой героя двенадцатого года, которая жила в самом аристократическом районе города - на Николаевском бульваре, Воронцовский переулок.
Петя ожидал увидеть богатый особняк или в крайнем случае старинный флигелек времен Дерибаса, спрятанный в зарослях персидской сирени, тихий будуар с розовой шелковой лампой, затем кушетку, козетку или что-нибудь в этом роде, узкую ладонь, прижатую к его губам, прическу "директуар" и длинные алмазные серьги в крошечных алых ушках.
Однако все оказалось совсем не так.
Петя попал в полуподвальную квартиру большого доходного дома, где его встретила худая, рослая, пожилая девушка с черной бархоткой на открытой жилистой шее и с длинными желтыми зубами, в которых она держала тонкую папироску.
Ее глаза, похожие на какие-то крупные полудрагоценные уральские камни, неподвижно сверкали, корсет скрипел, муаровая юбка шумела.
– Вы прапорщик Бачей, я не ошиблась?-радостно сказала она и, прищурившись, выпустила из ноздрей две струйки табачного дыма.
– Так точно, - ответил Петя.
– Я Ксения. Вы как раз кстати. Вы нам крайне необходимы. Вы будете Простаков. Там всего несколько слов и очень несложный костюм. На худой случай можно надеть простую косоворотку с шелковым поясом. Костыль оставьте в передней. Я вижу, он вам совсем не нужен. Месье и медам! - закричала она гусиным голосом, отодвигая поеденную молью портьеру с помпончиками. - Позвольте вам представить моего старого друга прапорщика Бачея. Он ранен, но не настолько сильно, чтобы не сыграть Простакова. Прошу вас, Пьер.
Она взмахнула рукой с папироской, и на Петю посыпался пепел.
Небольшая комната, дурно освещенная стоячей лампой-торшер, похожей на жирафа в зеленой шляпке, с полочкой из пятнистого мрамора, - столовая и в то же время будуар и гостиная - была наполнена гостями, занятыми распределением ролей. У всех в руках были тетрадки.
Затевался любительский спектакль в пользу раненых солдатиков. Почему-то выбор пал на комедию Фонвизина "Недоросль".
Во всем этом было что-то весьма старомодное, манерное, а главное, пресное, и настолько не соответствовало представлению Пети о "пользе раненых солдатиков" и о том, что происходило в России, что Петя даже позволил себе слегка улыбнуться.
– Вы скептик, - сказала правнучка героя и сунула ему в руки роль Простакова - тоненькую, сшитую серой ниткой, залапанную тетрадку с овальным штемпелем театральной библиотеки.
Петя прочел первую фразу, написанную каллиграфическим писарским почерком:
"Простаков (от робости запинаясь). Ме… мешковат немного".
Петя посмотрел на окружавших его юнкеров, военных чиновников, гимназистов и прапорщиков - будущих исполнителей Милона, Скотинина, Стародума и прочих персонажей бессмертной комедии - и чуть не заплакал от досады.
Он уже, проклиная все на свете, готов был бежать, но даже и тут ему, как всегда, повезло.
Едва он, притворившись, что углубился в свою тетрадку, собирался незаметно нырнуть в переднюю и драпануть, как вдруг заметил двух прехорошеньких барышень, которые, обнявшись, сидели на подоконнике и делали ему весьма милые гримасы.
Одна была худенькая, другая полненькая. По обе одеты, как близнецы, в совершенно одинаковые английские юбки и фланелевые кофточки с большими атласными бантами на шее и одинаково причесанные по тогдашней моде "директуар", то есть с волосами, забранными вверх и заколотыми на затылке настоящими черепаховыми гребнями, так что нежные шейки и затылки девушек были прелестно открыты и совсем "по-мопассановски" курчавились легкими, как шелк, завитушками, как бы созданными для поцелуя.
И в Петиной жизни опять все волшебно изменилось.
– Вы, собственно, кто? - спросила полненькая.
– Я господин Простаков, - ответил Петя и чуть было не прибавил вводное предложение, но вовремя прикусил язык.
– Так поздравляю: я ваша супруга госпожа Простакова.
– А я нянька Митрофанушки, Еремеевна, -грустно заметила худенькая.
Петя с удовольствием рассматривал хорошеньких девушек, поворачиваясь то к одной, то к другой, не в силах решить, которая лучше.
"Обе лучше", - подумал он легкомысленно и тут же стал напропалую ухаживать за обеими, замолов такой веселый армейский вздор, что даже сам удивился, откуда у него это берется.
Барышни охотно поддержали этот бесшабашный флирт, так что не прошло и двух минут, как Петя Бачей уже сидел на подоконнике между двумя красавицами, которые оказались дочерьми генерала ЗаряЗаряницкого Шурой и Мурой, так же случайно, как и сам Петя, влипшими в эту глупейшую затею с любительским спектаклем.
"Вот уж действительно не знаешь, где найдешь, где потеряешь", - весело думал Петя, тайком пожимая ручки то одной, то другой мадемуазель Заря-Заряницкой.
Теперь уже ни о каком любительском спектакле не могло быть и речи. Хотелось как можно скорее втроем улизнуть на свежий воздух, что Петя без замедления и устроил, бесхитростно разыграв на правах раненого острый припадок слабости, почти обморок, а хитрые сестрички вызвались его отвезти в лазарет.
Однако вместо лазарета они втроем попали в кинематограф "Киноуточкино", где в толпе солдат и матросов смотрели "Отца Сергия" с душкой Мозжухиным, в которого обе барышни, разумеется, были давно влюблены. Потом гуляли по Дерибасовской и съели по два шарика орехового мороженого в заведении Кочубея в городском саду…
Одним словом, на другой день после бессонной ночи, проведенной в колебаниях, кому из двух сестричек отдать предпочтение, Петя, скрипя костылем по гравию, по широкой аллее подошел к даче ЗаряЗаряницких.

13 ЧЕТВЕРТАЯ СЕСТРА

Сквозь багровые листья дикого винограда слышались звуки веселого обеда, а на ступеньках террасы присевший на корточки солдат в красных погонах крутил повизгивающую ручку мороженицы.
Уже по одному этому звуку, похожему на шум жернова, с хрустом размалывающего крупную соль, смешанную с битым льдом, Петя сразу понял, что попал на семейный праздник с парадным обедом и мороженым.
Он остановился в нерешительности и уже хотел повернуть назад, как в это самое время был замечен, уличен, подхвачен с обеих сторон под руки и, как бы окруженный душистым облаком лент и,, локонов, теплотой нежных оголенных рук, блеском счастливых глаз, таким веселым и таким искренним смехом, был введен на террасу, где сразу очутился в обществе девушек, офицеров и студентов и был представлен нарядной даме, которая милостиво протянула ему руку в кружевном рюше и улыбнулась, как старому знакомому.
– Это наша маман, - сказали в один голос Шура и Мура.
Стараясь держать себя как можно непринужденнее, Петя сделал глубокий поклон и поцеловал кольца, которыми были унизаны худые, легкие пальцы генеральши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74