— Думаешь, она последует за нами?
— Ее мы оставим, — ответила Аверан, хотя внутренний голос подсказывал не оставлять это странное существо. Вдруг барон прав? Вдруг какая-то сила вызвала это существо именно для нее? Отказываться от зеленой женщины в таком случае глупо или даже опасно. Но Аверан не представляла себе, что с ней делать.
Барон Полл призадумался. Потом твердо сказал:
— Нет, в такую даль мы тебя не повезем. Расстанемся где-нибудь в безопасном месте, коли хочешь — севернее Карриса. У меня там в одном маленьком городке кузина. Она поможет тебя пристроить.
Аверан уже приходилось иметь дело с лордами. Господа тоже, бывает, принимают опрометчивые решения, но совсем не любят, когда им указывают на их ошибки. По тону барона она поняла, что на большее нечего и рассчитывать.
Но про себя поклялась: если ее оставят, она все равно побежит за ними пешком и не отстанет ни на шаг.
Аверан сбегала за пегой кобылой Роланда, привела чалого жеребца барона Полла, и они стали собираться в дорогу. Солнце почти уже село, а хозяин хижины так и не вернулся домой.
Барон Полл собрал в саду немного груш и яблок, прихватил с огорода за хижиной репы и лука. Во дворе бродили вперевалку несколько тощих утят месяцев двух от роду. Их барон Полл не тронул.
Аверан попыталась представить себе, кто здесь живет. Может быть, старый дровосек — ведь сад слишком мал, чтобы прокормить даже одного человека, зато на южных холмах растет лес. Что же он подумает, увидев у себя мертвого пса и мертвого граака? Она открыла кошелек, который дал ей Бранд, и обнаружила там, кроме нескольких северных монет, пару золотых торговых колец, которые были в ходу у купцов Индопала. Кольца, помеченные гербами Муйатина, весили столько же, сколько и монеты, но их можно было носить на пальцах рук и ног или на шнурке, и потому они реже терялись.
Выбрав серебряную монетку, Аверан положила его на труп собаки.
Затем она села в седло перед Роландом, и они поскакали по дороге, ведущей в леса на горах Брейс, оставив хижину позади.
Когда они тронулись в путь, зеленая женщина расправлялась с тушей Налетчика. Она даже не подняла головы, только бросила мельком безразличный взгляд на Аверан.
Через милю дорога круто пошла вверх, в холмы. По обеим сторонам ее росли ольховые кусты с пожелтевшей еще в начале осени листвой. Выше на холме виднелось несколько сосен.
Склон холма был открыт всем ветрам, дорога казалась заброшенной. Местами ее перегораживали валуны, скатившиеся с горы, и Роланду приходилось их объезжать. Еще лет десять назад за этим большаком присматривали, но слишком много разбойников развелось в холмах, и люди короля больше не утруждали себя приведением тропы в порядок.
Через час после заката Бессахан все еще скакал во весь опор, пытаясь догнать королевских вестников. Он потерял много времени из-за того, что ему пришлось остановиться и закрепить подкову, которую лошадь потеряла в лесу.
На граака Бессахан наткнулся почти случайно. Возле хижины у дороги стояла какая-то толстуха с фонарем в руке и разглядывала мертвого ящера, неизвестно каким образом попавшего в ее сад. Глиняная заслонка фонаря пропускала мало света. И в темноте женщина приняла Бессахана за кого-то другого.
— Эй, Коби, это ты?
Бессахан плохо говорил на рофехаванском. Не желая, чтобы она услышала его акцент, он только буркнул что-то вместо ответа.
— Ты видал такое? Кто-то убил граака прямо тут, возле дома, башку ему размозжил. Следы двух лошадей. Уж не ты ли это сделал?
Бессахан отрицательно качнул головой.
— Чертово чудище загрызло мою собаку.
Толстуха горестно покачала головой. Она была немолода, с жидкими волосами, в засаленном переднике. Бессахан имел дар чутья двух собак. От толстухи даже за пятьдесят шагов слышен был запах щелочного мыла. Грязная женщина, которая стирает чужую одежду.
— Кто б его ни убил, хорошего они мне не сделали, — тяжело вздохнула она. — Спроси они меня: Китти, хочешь, мы убьем это чудище у тебя во дворе? Я бы сказала: нет. Пусть живет. Грома моего все равно уже не воскресишь — так пусть пожрал бы заодно и этих никчемных уток! Но разве меня кто когда слушал? Никогда!!!
Мнение Бессахана об этой женщине стало еще хуже. Грязная, толстая, да еще и мало думает и много говорит.
— Эй, — спросила она, — ты не поможешь мне от него избавиться? А не то падаль привлечет волков. Да, похоже, они тут уже побывали. Вон, сбоку все изгрызено.
Бессахан посмотрел на дорогу. Вестники, скорее всего, уехали по этому тракту в горы. Но уже спустилась ночь, и вряд ли они стали рисковать, пробираясь в темноте по горным тропам. Разумнее с их стороны было остановиться на ночлег. Они могли разбить лагерь где-то поблизости в саду, на холме.
Скоро пойдет дождь. Бессахан чуял в воздухе его запах. Дождь может сбить его со следа.
Двинув коня вперед, он выехал в тусклое пятно света от фонаря. Старуха посмотрела на него, прищурившись, и вдруг насторожилась.
— Эй, да ты не Коби! — сказала она обвиняющим тоном.
— Нет, к сожалению, — ответил Бессахан, уже не скрывая акцента. — Я не твой Коби. Меня зовут Бессахан.
— И что ты здесь делаешь? — вдруг испугавшись, она попятилась.
— Ищу людей, которые убили граака, — ответил Бессахан.
— Зачем они тебе? — поинтересовалась женщина. Бессахан подъехал к ней поближе.
— Бессахан? — повторила она. — Ну и имечко! Скорее всего, путников она не видела и ничего полезного уже не скажет. Потому он ответил ей правдиво.
— Это не столько имя, сколько звание. В моей стране это имя значит «Охотник за людьми».
Старуха зажала рот рукой, словно чтобы удержать крик.
Бессахан нагнулся, поймал правой рукой ее за волосы, а левой выхватил свой кхивар, нож убийцы с длинным клинком.
Он ударил с такой силой, что лезвие ножа перерубило шейные позвонки, и тело старухи рухнуло в сухую траву к ногам лошади. Отрезав ухо, он бросил голову рядом с телом.
Женщина не успела даже вскрикнуть.
Бессахан спрятал ухо в кошелек, потом слез с коня и поднял фонарь. Вытер нож, обошел вокруг туши граака. Уловил запах молодого человека в хлопковой тунике и того, что был постарше и вонял больше кабаном, чем человеком. Все эти северяне ели слишком много сыра и пили слишком много эля. Сама кожа у них воняла, как скисшее молоко. К тому же все они были грязные.
Он еще кое-что учуял — от шеи зверя пахло девочкой. Так это был не дикий граак! Он придвинул фонарь ближе и увидел, что чешуя граака в том месте, где шея переходит в туловище, отшлифована до блеска детскими ногами. На этом грааке сидел наездник!
Стало быть, к вестникам присоединилась девчонка.
Отпечатки копыт возле туши свидетельствовали, что отсюда действительно направились на север две лошади.
Бессахан отодвинул заслонку, задул фитиль и оставил фонарь в траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Ее мы оставим, — ответила Аверан, хотя внутренний голос подсказывал не оставлять это странное существо. Вдруг барон прав? Вдруг какая-то сила вызвала это существо именно для нее? Отказываться от зеленой женщины в таком случае глупо или даже опасно. Но Аверан не представляла себе, что с ней делать.
Барон Полл призадумался. Потом твердо сказал:
— Нет, в такую даль мы тебя не повезем. Расстанемся где-нибудь в безопасном месте, коли хочешь — севернее Карриса. У меня там в одном маленьком городке кузина. Она поможет тебя пристроить.
Аверан уже приходилось иметь дело с лордами. Господа тоже, бывает, принимают опрометчивые решения, но совсем не любят, когда им указывают на их ошибки. По тону барона она поняла, что на большее нечего и рассчитывать.
Но про себя поклялась: если ее оставят, она все равно побежит за ними пешком и не отстанет ни на шаг.
Аверан сбегала за пегой кобылой Роланда, привела чалого жеребца барона Полла, и они стали собираться в дорогу. Солнце почти уже село, а хозяин хижины так и не вернулся домой.
Барон Полл собрал в саду немного груш и яблок, прихватил с огорода за хижиной репы и лука. Во дворе бродили вперевалку несколько тощих утят месяцев двух от роду. Их барон Полл не тронул.
Аверан попыталась представить себе, кто здесь живет. Может быть, старый дровосек — ведь сад слишком мал, чтобы прокормить даже одного человека, зато на южных холмах растет лес. Что же он подумает, увидев у себя мертвого пса и мертвого граака? Она открыла кошелек, который дал ей Бранд, и обнаружила там, кроме нескольких северных монет, пару золотых торговых колец, которые были в ходу у купцов Индопала. Кольца, помеченные гербами Муйатина, весили столько же, сколько и монеты, но их можно было носить на пальцах рук и ног или на шнурке, и потому они реже терялись.
Выбрав серебряную монетку, Аверан положила его на труп собаки.
Затем она села в седло перед Роландом, и они поскакали по дороге, ведущей в леса на горах Брейс, оставив хижину позади.
Когда они тронулись в путь, зеленая женщина расправлялась с тушей Налетчика. Она даже не подняла головы, только бросила мельком безразличный взгляд на Аверан.
Через милю дорога круто пошла вверх, в холмы. По обеим сторонам ее росли ольховые кусты с пожелтевшей еще в начале осени листвой. Выше на холме виднелось несколько сосен.
Склон холма был открыт всем ветрам, дорога казалась заброшенной. Местами ее перегораживали валуны, скатившиеся с горы, и Роланду приходилось их объезжать. Еще лет десять назад за этим большаком присматривали, но слишком много разбойников развелось в холмах, и люди короля больше не утруждали себя приведением тропы в порядок.
Через час после заката Бессахан все еще скакал во весь опор, пытаясь догнать королевских вестников. Он потерял много времени из-за того, что ему пришлось остановиться и закрепить подкову, которую лошадь потеряла в лесу.
На граака Бессахан наткнулся почти случайно. Возле хижины у дороги стояла какая-то толстуха с фонарем в руке и разглядывала мертвого ящера, неизвестно каким образом попавшего в ее сад. Глиняная заслонка фонаря пропускала мало света. И в темноте женщина приняла Бессахана за кого-то другого.
— Эй, Коби, это ты?
Бессахан плохо говорил на рофехаванском. Не желая, чтобы она услышала его акцент, он только буркнул что-то вместо ответа.
— Ты видал такое? Кто-то убил граака прямо тут, возле дома, башку ему размозжил. Следы двух лошадей. Уж не ты ли это сделал?
Бессахан отрицательно качнул головой.
— Чертово чудище загрызло мою собаку.
Толстуха горестно покачала головой. Она была немолода, с жидкими волосами, в засаленном переднике. Бессахан имел дар чутья двух собак. От толстухи даже за пятьдесят шагов слышен был запах щелочного мыла. Грязная женщина, которая стирает чужую одежду.
— Кто б его ни убил, хорошего они мне не сделали, — тяжело вздохнула она. — Спроси они меня: Китти, хочешь, мы убьем это чудище у тебя во дворе? Я бы сказала: нет. Пусть живет. Грома моего все равно уже не воскресишь — так пусть пожрал бы заодно и этих никчемных уток! Но разве меня кто когда слушал? Никогда!!!
Мнение Бессахана об этой женщине стало еще хуже. Грязная, толстая, да еще и мало думает и много говорит.
— Эй, — спросила она, — ты не поможешь мне от него избавиться? А не то падаль привлечет волков. Да, похоже, они тут уже побывали. Вон, сбоку все изгрызено.
Бессахан посмотрел на дорогу. Вестники, скорее всего, уехали по этому тракту в горы. Но уже спустилась ночь, и вряд ли они стали рисковать, пробираясь в темноте по горным тропам. Разумнее с их стороны было остановиться на ночлег. Они могли разбить лагерь где-то поблизости в саду, на холме.
Скоро пойдет дождь. Бессахан чуял в воздухе его запах. Дождь может сбить его со следа.
Двинув коня вперед, он выехал в тусклое пятно света от фонаря. Старуха посмотрела на него, прищурившись, и вдруг насторожилась.
— Эй, да ты не Коби! — сказала она обвиняющим тоном.
— Нет, к сожалению, — ответил Бессахан, уже не скрывая акцента. — Я не твой Коби. Меня зовут Бессахан.
— И что ты здесь делаешь? — вдруг испугавшись, она попятилась.
— Ищу людей, которые убили граака, — ответил Бессахан.
— Зачем они тебе? — поинтересовалась женщина. Бессахан подъехал к ней поближе.
— Бессахан? — повторила она. — Ну и имечко! Скорее всего, путников она не видела и ничего полезного уже не скажет. Потому он ответил ей правдиво.
— Это не столько имя, сколько звание. В моей стране это имя значит «Охотник за людьми».
Старуха зажала рот рукой, словно чтобы удержать крик.
Бессахан нагнулся, поймал правой рукой ее за волосы, а левой выхватил свой кхивар, нож убийцы с длинным клинком.
Он ударил с такой силой, что лезвие ножа перерубило шейные позвонки, и тело старухи рухнуло в сухую траву к ногам лошади. Отрезав ухо, он бросил голову рядом с телом.
Женщина не успела даже вскрикнуть.
Бессахан спрятал ухо в кошелек, потом слез с коня и поднял фонарь. Вытер нож, обошел вокруг туши граака. Уловил запах молодого человека в хлопковой тунике и того, что был постарше и вонял больше кабаном, чем человеком. Все эти северяне ели слишком много сыра и пили слишком много эля. Сама кожа у них воняла, как скисшее молоко. К тому же все они были грязные.
Он еще кое-что учуял — от шеи зверя пахло девочкой. Так это был не дикий граак! Он придвинул фонарь ближе и увидел, что чешуя граака в том месте, где шея переходит в туловище, отшлифована до блеска детскими ногами. На этом грааке сидел наездник!
Стало быть, к вестникам присоединилась девчонка.
Отпечатки копыт возле туши свидетельствовали, что отсюда действительно направились на север две лошади.
Бессахан отодвинул заслонку, задул фитиль и оставил фонарь в траве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162