Сколько даров обаяния преподнес он любимой жене?
Джурим задумался.
— Вы разумный человек, миледи. Радж Ахтен взял обычай давать жене дар обаяния после каждой проведенной с ней ночи, чтобы к следующему его посещению она была еще прекрасней, чем была. Саффира его любимая жена вот уже пять лет. У нее должно быть больше трехсот даров.
Боринсон был потрясен. Мужчины сходили с ума от страсти при виде женщины с двенадцатью дарами обаяния. Он даже вообразить был не в состоянии, что такое женщина, у которой несколько сотен даров. Замысел Габорна мог увенчаться успехом.
Но что-то его все-таки тревожило.
— Странно, что никто до сих пор не пытался использовать ее как орудие.
— Я был самым верным слугой моего господина, — сказал Джурим. — В мои обязанности входило поставлять наложницам дары и всякие безделушки. Кроме еще двоих-троих, никому не позволялось даже входить в гарем.
Габорн обвел взглядом всех собравшихся.
— Что скажете? Вот мое предложение — отправить послание Саффире, чтобы она передала его Радж Ахтену.
— Хорошая мысль, — с большим сомнением сказал Джурим. — Но, боюсь, Радж Ахтен не послушает и ее. Ведь она всего лишь жена.
Боринсон не удивился. В Индопале считалось недостойным прислушиваться к советам женщины.
— Хорошая мысль, — повторила Иом более убежденно. — Биннесман говорил, что Радж Ахтен повредился в рассудке, слушая собственный Голос. Перед ее голосом он не устоит.
— А если я к тому же пошлю ей в знак признательности тысячу даров обаяния и Голоса? — спросил Габорн.
— В Обране есть Способствующие, которые умеют передавать такие дары, — признал Джурим.
— А у нас есть форсибли, чтобы это сделать, — вмешался канцлер Роддерман. — Но понадобится несколько дней, чтобы подыскать женщин, которые станут Посвященными.
— Я предлагаю свое обаяние, — сказала Миррима.
И со страхом посмотрела на Боринсона, не зная, как он к этому отнесется. Ведь он женился на ней из-за ее красоты. Отдать ее было бы, пожалуй, не совсем честно. Но Боринсон, услышав ее предложение, взглянул на нее с восхищением.
— В Обране достаточно женщин, — сказал Джурим. — У Радж Ахтена много наложниц, и все они одарены обаянием или голосом. Из-за этой долгой войны некоторые из них уже пострадали. Они очень хотят мира, и я подозреваю, что многие из них станут векторами…
— Риск очень большой, — заявил король Орвинн. — Мы не знаем эту женщину… Неизвестно, как она справится с сознанием такого могущества. Вдруг и она выступит против вас?
— Придется попытаться, — сказал Габорн. — Радж Ахтен не главный наш враг. Его воины мне нужны. Нам вместе воевать с опустошителями.
Боринсону подобная мысль казалась почти невероятной.
— Что ж, — сказала Эрин Коннел. — Мы должны быть очень осторожны. Судя по вашим словам, нам грозит страшная опасность. Если мы отправим гонцов сию же минуту, ехать до Инд опал а не один день…
— Смотря на каких лошадях, — возразил Джурим. — Крепость в Обране находится в северных провинциях, к югу от Дейазза, и до нее всего семьсот миль.
Боринсон сказал:
— Никогда не слыхал про Обран. Но раз это так близко, на королевском скакуне я мог бы проехать через Вороний перевал за Флидсом и при некотором везении оказаться там завтра утром. И если Саффира согласится, то уже следующей ночью все передаст Радж Ахтену.
Он и сам не сказал бы, почему вызвался ехать. Большого смысла он в этом не видел. Захотелось, и все. Но подобное поручение было как раз по нему. На его долю и раньше выпадали опасные задания.
С другой стороны, прикинул он, это удобный случай увидеть оборонные укрепления Радж Ахтена и изучить передвижения вражеских войск у границы. К тому же он окажется далеко на юге, по пути к Инкарре.
И таким образом начнет поход, который назначила ему Иом.
Но в глубине души он знал, что хочет искупить вину.
Лорд Ингрис и король Орвинн не зря вспомнили об убийстве Посвященных — то был стародавний обычай, на котором по большей части строилась раньше военная стратегия Властителей Рун. Ужасный обычай, он оправдывал себя.
Однако Боринсон не хотел больше иметь с этим ничего общего. Замысел Габорна, каким бы неосуществимым ни казался, все же дарил слабую надежду на то, что Индопал и Рофехаван смогут достичь согласия и положить конец кровопролитиям.
Все равно ничего другого не оставалось.
Боринсон запятнал свои руки кровью более чем двух тысяч человек, взрослых и детей. «Если бы только ее можно было смыть, — подумал он, — может быть, когда-нибудь я снова почувствую себя чистым».
— Я не стал бы возлагать все надежды на один-единственный ход, ваше величество, — сказал король Орвинн. — Вы должны защитить себя и иным способом. Вдруг Саффира не сможет или не захочет сделать то, о чем вы просите… да вы и не стали бы созывать совет, если бы не собирались отправиться наконец в Мистаррию. Вам нужно подготовиться к схватке с Радж Ахтеном… Или же выбрать вместо себя какого-то воина. Вот мой племянник, к примеру, сэр Лангли — настоящий лев. Он сейчас здесь, в лагере.
— Выставить воина — это прекрасно, — заговорила сестра-всадница Коннел, — но ни Орвинн, ни Гередон не могут воевать без вас. Не знаю, испугался ли Радж Ахтен герцога Палдана, но уж вас-то он точно испугается. На вашей стороне будет сражаться весь север. Кланы Всадников уже ваши.
Габорн задумался.
«А ведь он и впрямь надеется обойтись без войны с Радж Ахтеном, — понял Боринсон. — Но вряд ли он этого добьется. Война приближается, как бы Габорн ни пытался без нее обойтись».
— Ну так что? — поторопил с ответом он короля. Габорн помолчал и кивнул.
— От нашего решения зависит судьба мира. Не хочу принимать поспешных решений, но думал я всю неделю. Все мои подданные не в состоянии бежать от Радж Ахтена, а я не в силах его прогнать. Я вступил бы с ним в бой, если бы точно знал, что одержу победу. Но я этого не знаю. Поэтому остается только надеяться, что я смогу с ним договориться, пусть даже надежды эти ничтожны.
Он взглянул на Боринсона.
— Возьми мою лошадь и выезжай не позже, чем через час.
Боринсон стукнул по столу кулаком и вскочил было, горя нетерпением поскорее отправиться в путь, но остановился, боясь проявить непочтительность к совету.
Габорн повернулся к королю Орвинну.
— Я знаком с сэром Лангли. У него доброе сердце. Я дам вам две тысячи форсиблей, чтобы он мог приготовиться как положено.
— Вы очень щедры, — сказал король Орвинн, по-видимому, не ожидавший от Короля Земли такого подарка. Даже десять лет назад, когда кровяного металла было в избытке, в королевстве Орвинн двух тысяч форсиблей не было и за год.
Габорн повернулся к Коннел.
— Вы правы. Если я встану во главе армии, Радж Ахтену придется со мной считаться. Я поеду на юг, Флидс тоже получит две тысячи форсиблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
Джурим задумался.
— Вы разумный человек, миледи. Радж Ахтен взял обычай давать жене дар обаяния после каждой проведенной с ней ночи, чтобы к следующему его посещению она была еще прекрасней, чем была. Саффира его любимая жена вот уже пять лет. У нее должно быть больше трехсот даров.
Боринсон был потрясен. Мужчины сходили с ума от страсти при виде женщины с двенадцатью дарами обаяния. Он даже вообразить был не в состоянии, что такое женщина, у которой несколько сотен даров. Замысел Габорна мог увенчаться успехом.
Но что-то его все-таки тревожило.
— Странно, что никто до сих пор не пытался использовать ее как орудие.
— Я был самым верным слугой моего господина, — сказал Джурим. — В мои обязанности входило поставлять наложницам дары и всякие безделушки. Кроме еще двоих-троих, никому не позволялось даже входить в гарем.
Габорн обвел взглядом всех собравшихся.
— Что скажете? Вот мое предложение — отправить послание Саффире, чтобы она передала его Радж Ахтену.
— Хорошая мысль, — с большим сомнением сказал Джурим. — Но, боюсь, Радж Ахтен не послушает и ее. Ведь она всего лишь жена.
Боринсон не удивился. В Индопале считалось недостойным прислушиваться к советам женщины.
— Хорошая мысль, — повторила Иом более убежденно. — Биннесман говорил, что Радж Ахтен повредился в рассудке, слушая собственный Голос. Перед ее голосом он не устоит.
— А если я к тому же пошлю ей в знак признательности тысячу даров обаяния и Голоса? — спросил Габорн.
— В Обране есть Способствующие, которые умеют передавать такие дары, — признал Джурим.
— А у нас есть форсибли, чтобы это сделать, — вмешался канцлер Роддерман. — Но понадобится несколько дней, чтобы подыскать женщин, которые станут Посвященными.
— Я предлагаю свое обаяние, — сказала Миррима.
И со страхом посмотрела на Боринсона, не зная, как он к этому отнесется. Ведь он женился на ней из-за ее красоты. Отдать ее было бы, пожалуй, не совсем честно. Но Боринсон, услышав ее предложение, взглянул на нее с восхищением.
— В Обране достаточно женщин, — сказал Джурим. — У Радж Ахтена много наложниц, и все они одарены обаянием или голосом. Из-за этой долгой войны некоторые из них уже пострадали. Они очень хотят мира, и я подозреваю, что многие из них станут векторами…
— Риск очень большой, — заявил король Орвинн. — Мы не знаем эту женщину… Неизвестно, как она справится с сознанием такого могущества. Вдруг и она выступит против вас?
— Придется попытаться, — сказал Габорн. — Радж Ахтен не главный наш враг. Его воины мне нужны. Нам вместе воевать с опустошителями.
Боринсону подобная мысль казалась почти невероятной.
— Что ж, — сказала Эрин Коннел. — Мы должны быть очень осторожны. Судя по вашим словам, нам грозит страшная опасность. Если мы отправим гонцов сию же минуту, ехать до Инд опал а не один день…
— Смотря на каких лошадях, — возразил Джурим. — Крепость в Обране находится в северных провинциях, к югу от Дейазза, и до нее всего семьсот миль.
Боринсон сказал:
— Никогда не слыхал про Обран. Но раз это так близко, на королевском скакуне я мог бы проехать через Вороний перевал за Флидсом и при некотором везении оказаться там завтра утром. И если Саффира согласится, то уже следующей ночью все передаст Радж Ахтену.
Он и сам не сказал бы, почему вызвался ехать. Большого смысла он в этом не видел. Захотелось, и все. Но подобное поручение было как раз по нему. На его долю и раньше выпадали опасные задания.
С другой стороны, прикинул он, это удобный случай увидеть оборонные укрепления Радж Ахтена и изучить передвижения вражеских войск у границы. К тому же он окажется далеко на юге, по пути к Инкарре.
И таким образом начнет поход, который назначила ему Иом.
Но в глубине души он знал, что хочет искупить вину.
Лорд Ингрис и король Орвинн не зря вспомнили об убийстве Посвященных — то был стародавний обычай, на котором по большей части строилась раньше военная стратегия Властителей Рун. Ужасный обычай, он оправдывал себя.
Однако Боринсон не хотел больше иметь с этим ничего общего. Замысел Габорна, каким бы неосуществимым ни казался, все же дарил слабую надежду на то, что Индопал и Рофехаван смогут достичь согласия и положить конец кровопролитиям.
Все равно ничего другого не оставалось.
Боринсон запятнал свои руки кровью более чем двух тысяч человек, взрослых и детей. «Если бы только ее можно было смыть, — подумал он, — может быть, когда-нибудь я снова почувствую себя чистым».
— Я не стал бы возлагать все надежды на один-единственный ход, ваше величество, — сказал король Орвинн. — Вы должны защитить себя и иным способом. Вдруг Саффира не сможет или не захочет сделать то, о чем вы просите… да вы и не стали бы созывать совет, если бы не собирались отправиться наконец в Мистаррию. Вам нужно подготовиться к схватке с Радж Ахтеном… Или же выбрать вместо себя какого-то воина. Вот мой племянник, к примеру, сэр Лангли — настоящий лев. Он сейчас здесь, в лагере.
— Выставить воина — это прекрасно, — заговорила сестра-всадница Коннел, — но ни Орвинн, ни Гередон не могут воевать без вас. Не знаю, испугался ли Радж Ахтен герцога Палдана, но уж вас-то он точно испугается. На вашей стороне будет сражаться весь север. Кланы Всадников уже ваши.
Габорн задумался.
«А ведь он и впрямь надеется обойтись без войны с Радж Ахтеном, — понял Боринсон. — Но вряд ли он этого добьется. Война приближается, как бы Габорн ни пытался без нее обойтись».
— Ну так что? — поторопил с ответом он короля. Габорн помолчал и кивнул.
— От нашего решения зависит судьба мира. Не хочу принимать поспешных решений, но думал я всю неделю. Все мои подданные не в состоянии бежать от Радж Ахтена, а я не в силах его прогнать. Я вступил бы с ним в бой, если бы точно знал, что одержу победу. Но я этого не знаю. Поэтому остается только надеяться, что я смогу с ним договориться, пусть даже надежды эти ничтожны.
Он взглянул на Боринсона.
— Возьми мою лошадь и выезжай не позже, чем через час.
Боринсон стукнул по столу кулаком и вскочил было, горя нетерпением поскорее отправиться в путь, но остановился, боясь проявить непочтительность к совету.
Габорн повернулся к королю Орвинну.
— Я знаком с сэром Лангли. У него доброе сердце. Я дам вам две тысячи форсиблей, чтобы он мог приготовиться как положено.
— Вы очень щедры, — сказал король Орвинн, по-видимому, не ожидавший от Короля Земли такого подарка. Даже десять лет назад, когда кровяного металла было в избытке, в королевстве Орвинн двух тысяч форсиблей не было и за год.
Габорн повернулся к Коннел.
— Вы правы. Если я встану во главе армии, Радж Ахтену придется со мной считаться. Я поеду на юг, Флидс тоже получит две тысячи форсиблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162