Иом даже растерялась от такой глупости. Но вспомнила, что говорил ей недавно Габорн — не стоит ругать человека за то, что он глуп, ибо глупец не может поумнеть и любой хитрец обведет его вокруг пальца.
— Вам не придется никого убивать, — объяснила она. — Это сделает за вас Темный Победитель.
Сэр Барроуз разинул рот, лицо его озарилось пониманием.
— Будет исполнено, ваше величество.
Он отвернулся и начал выкрикивать приказания.
Джурим изогнулся в поклоне всем своим низеньким плотным телом, окунув в пыль цветную кайму, украшавшую его одеяние из золотистого шелка.
— Благодарю, ваше величество, я никак не мог отговорить их, а беспокоить вас не осмелился.
— В следующий раз будьте смелее, — ответила Иом.
— У нас есть и еще затруднения, — сказал Джурим.
— Какие же?
— Несколько сотен людей попросту не могут бежать. Кто слишком стар, кто болен; среди них также женщины, которые только разродились, и те, кто был ранен вчера на турнире. Они просят позволения укрыться в замке. Я велел пока перевезти их на постоялый двор.
— Их можно погрузить на телеги? — спросила Иом.
— Я говорил с лекарями. Всех, кого можно было погрузить на телеги, уже отправили. Некоторые лекари согласны остаться, чтобы ухаживать за больными.
Иом закусила губу. Это было ужасно. Больным людям не сделать за день и пяти миль, а пройти надо все пятьдесят.
— Что ж, пусть остаются, — сказала она. — Может быть, им удастся спрятаться.
Она задумалась, не отослать ли лекарей, поскольку жаль было бы потерять сведущих людей, но ведь и больным, а тем более умирающим, нельзя отказывать в помощи.
Пока она думала, как распорядиться, из толпы появился Биннесман, наконец-то вернувшийся в город. На спине он нес мешок с листьями золотого лавра.
Было еще только утро, но Биннесман уже выглядел измученным.
— Позвольте им остаться, ваше величество, — крикнул он, — только не в верхних комнатах. Пусть спустятся в самые глубокие подвалы, под землю. А я запечатаю двери рунами и принесу кое-какие защитные травы.
При виде Биннесмана Иом испытала невыразимое облегчение. Чародей подошел ближе, и она поняла причину. Она и раньше ощущала жившую в нем силу земли, ту всегда волновавшую ее силу, которая навевает мысли о зарождении и росте и вызывает в душе жажду творчества. А в это утро Биннесмана словно окружали мощные защитные чары, и рядом с ним Иом вдруг почувствовала себя в безопасности, как Всадник, за которым долго гнались враги и который очутился наконец в стенах крепости.
И это действительно так, поняла она. В его присутствии ей ничто не грозило.
— У вас очень усталый вид. Не могу ли я чем-нибудь вам помочь?
— Да, — сказал Биннесман, — я буду спокойнее, если вы, ваше величество, покинете город, как и все остальные. Иом окинула взглядом поля.
— Не все его еще покинули, и я не могу уехать, пока все не окажутся в безопасности.
Биннесман неодобрительно хмыкнул.
— Вы говорите, как ваш муж.
В голосе его, однако, не слышалось неодобрения. Он посмотрел на королеву и на Мирриму.
— Кое-что вы можете сделать, только я не решаюсь попросить.
— Я сделаю все что угодно, — сказала Иом.
— Найдется у вас хороший опал, который вы могли бы мне отдать? — спросил Биннесман. По тону его было ясно, что опала этого Иом больше не увидит.
— У меня есть ожерелье и серьги моей матери.
— С помощью соответствующих чар эти камни станут могучей защитой от созданий тьмы, — сказал Биннесман.
— Они ваши, если я только сумею вынуть их из оправы.
— Оставьте так, — сказал Биннесман. — Без оправы они могут разбиться, а чем камень чище и больше, тем надежнее защита.
— Хорошо, — сказала Иом. Только сейчас она вспомнила, что забыла перенести в укрытие драгоценности матери. Этот ящик был по-прежнему спрятан в се рабочем столе.
— Я буду на постоялом дворе, — сказал Биннесман. — Времени осталось мало.
Иом и Миррима вернулись в Королевскую Башню и поднялись наверх. Сэр Доннор и Хроно не осмелились войти в спальню и ждали снаружи.
В ящике с драгоценностями хранилась корона матери Иом — простой, но изящной работы, из серебра с бриллиантами. А еще там было множество серег, брошей, браслетов и ожерелий.
Иом отыскала нужное ожерелье. Серебряное, с двадцатью тщательно подобранными белыми опалами. Прекрасный крупный камень украшал центральную подвеску.
Мать рассказывала, что отец Иом приобрел эти камни, когда отправился в Индопал просить ее руки.
Иом любила слушать эту историю. Отец проехал полмира, чтобы найти ее мать. И хотя Габорн и для нее сделал не меньше, путешествие в дальние края казалось ей очень романтичным.
Романтизм отношений с Габорном несколько охлаждало то обстоятельство, что отцы их были добрыми друзьями и всегда желали этого союза. Пусть даже они и встретились впервые всего десять дней назад, это все равно, что Габорн жил бы в соседнем доме и однажды посватался.
Просматривая драгоценности, Иом нашла и другие опалы. Сундук этот не одно поколение служил королевам дома Сильварреста, и в нем хранились украшения, которые ее мать никогда не надевала. Как, например, эту медную брошь в виде трех рыбок с огненными опалами вместо глаз. И старинную подвеску-слезу с ярко-зеленым опалом.
Она выбрала эти украшения из-за величины камней и отдала Мирриме, потому что у той на жилете были карманы.
— Будем надеяться, что они подойдут.
Остальные драгоценности Иом убрала обратно в сундук и задвинула его под кровать.
Потом выглянула в окно.
Улицы города были тихи и безлюдны. Впервые за жизнь Иом ни один дымок не поднимался из печных труб к небу. Вдали на полях виднелись раскинутые палатки. Сейчас возле них уже суетились, спешно собираясь, люди, которым угрожали королевским приказом рыцари.
Внезапно зрелище это показалось ей знакомым.
— Мне это снилось, — сказала Иом.
— Что именно? — спросила Миррима.
— На прошлой неделе по дороге в Лонгмот я видела во сне что-то очень похожее на то, что сейчас происходит. Мне снилось, что Радж Ахтен наступает на нас, а все жители города, чтобы спастись, превратились в пух чертополоха и рассеялись по ветру, — Иом вспомнила, как сильный ветер разнес этот пух в разные стороны. — Только в том сне мы уходили последними с Габорном. Остальные уже разлетелись. И… во сне я знала, что мы никогда не вернемся. Никогда.
Ее испугала эта мысль. Мысль о том, что она может не вернуться в замок, где родилась и выросла.
Земля, по преданию, говорила с людьми при помощи знамений и снов, и те, кто умел слушать, становились лордами и королями. В жилах Иом текла кровь таких королей.
— Это был всего лишь сон, — сказала Миррима. — Будь это послание, Габорн находился бы сейчас рядом.
— Он — со мной, — ответила Иом. — Я ношу его дитя.
Она посмотрела на Мирриму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162