Когда Дженни вошла на Рыночную площадь, она увидела на каменном полу металлические рельсы, по которым бегали тележки гномов и тащили добро в пещеру и из нее.
Гномы по большей части продавали серебро и золото, самоцветы и предметы, сделанные из редких сплавов, или хитроумные машины, изготовленные с несравненным мастерством. В обмен купцы приносили специи, травы, редкие химикалии и соли. Тут был шелк с Семи Островов и более жесткие и простые шелка из Гата и Нима; редкие птицы и оперение птиц, совершенно неизвестных на севере; жадеит, фарфор и мускус. В другой части рынка находились загоны для скота, свиней и овец. Гномы покупали их за серебро и медь, потому что любили мясо, а в пещерах была только бледная подземная рыба и грибы.
Купцы установили длинные ряды столов, на покрывалах или ярких скатертях были выставлены товары. Одни соорудили деревянные киоски или павильоны, с цветами или связками зелени, привязанными к столбам. Другие поставили палатки, а поблизости от начала пещеры, где ветер уносил дым, разносчики товаров жарили колбасу и речную рыбу или на пару готовили сладкие клецки и молочный крем. Поэтому все это огромное мрачное пространство пахло горячим жиром и свежими цветами, раздавленной зеленью, пряностями, потом, камнем, ламповым маслом, животными, навозом и кровью. Шум на этой сводчатой площади стоял ужасающий.
Дженни переходила от продавца к продавцу, что торговали каменными и стеклянными сосудами, и наконец остановилась на алебастровой бутылочке для табака, тонкой и хрупкой, как бумага – «Это отличная вещь, хоть для коричневого табака, хоть для бетеля» – восторгался разносчик. Затем она нашла человека, который работал по цветному стеклу, и который, повертев бутылочку в загрубелых пальцах, кивнул и сказал: – Ладно, я могу вложить это в пузырек, хотя такую прекрасную работу просто грех прятать.
– Это загадка, – сказала Дженни. – Придуманная для того, у кого хватит ума сдвинуть стекло, не повреждая алебастр внутри.
Она расплатилась за это серебром, что дала ей мисс Мэб – ни у нее самой, ни у Джона не было ни пенни – и пообещала вернуться на следующий день за готовым сосудом. Потом взобралась по бесконечным утомительным пролетам лестницы, останавливаясь передохнуть на частых лестничных площадках, где торговцы лимонадом и фалафелью усиленно потчевали своими изделиями. В цитадели она снова разыскала внутренний двор, где Джон и мисс Ти, инженер-гном, инструктировали несколько дюжин воинов Мастера, как использовать механизмы Ежа для убийства дракона.
– Чтобы разворачивать кабину, силы не надо, – говорил Джон. Он стоял на машинной платформе, снабженной колесами (на ней находилась только сама рулевая рубка), раздетый, как и его публика, до рубашки и бридж. Мисс Ти – среди собственного народа ее называли Ордагазедуин – работала с мастерами на другой стороне двора, собирая остальные машины.
– Расслабьте руки и ноги, – вас же прибьет, если вы наляжете со всей силы, когда этого не надо. Просто согнитесь, а в конце напрягитесь, вот так… – Он пошевелился, особым движением сместив вес, что было необходимо для управления кабиной, и когда разместил каждого солдата, удостоверился, что они поняли необходимость равновесия и специфического использования инерции.
Наблюдая за ним, Дженни ощутила, что сердце словно сжалось в груди. На его горле были отметины демона, а в сердце – осознание того, что сделают с ним люди еще до полнолуния. Но он проверял, достаточно ли эти дети – они были так молоды, что казались детьми – поняли о машинах, которые дадут им надежду выстоять против драконов и магии.
Дженни направилась к нему сквозь пыль и звон молотов. Она наполовину прошла внутренний двор, когда он повернул голову, ища ее глазами. Его лицо словно осветилось. – Джен. – Он сошел вниз, взял ее за руки и поцеловал. – Мисс Ти говорит, что мисс Мэб была тут еще до рассвета и пометила каждого Ежа этими цыплячьими следами из этого красного пузырька. – Он указал на запыленную путаницу механизмов. – Она оставила пузырек у меня, чтобы ты закончила. Времени у нас маловато.
Он взглянул на двух телохранителей позади нее, которые бесстрастно прислонились к стене. Сам Поликарп стоял на колоннаде, его голубые глаза светились и были полны зависти. Дженни ощутила это, когда пристальный взор Джона пересекся со взглядом Правителя. На мгновение, когда по плечам Джона скользнул тонкий луч растущей дневной луны, ей показалось, что она видит отметки узора Королевы Демонов на его руках и по плечам: она почти прочла эти рунические заклинания, не выразимые словами. Почти тотчас они растаяли, но лицо его выглядело так, словно он давно не спал.
Но он спросил ее только: – Как ты?
– Хорошо. – Она заставила себя улыбнуться.
На двор пала тень; беззвучные темные крылья. Студенты глянули вверх, вскрикнули и потянулись к мечам, которые не висели больше у них на поясе. Кто-то собрался бежать к одной из катапульт, установленных поблизости, и Джон сказал: – Не стреляй в своего учителя танцев, сынок; знаешь, за сколько времени мне пришлось заказать этот урок? – Он изогнулся, забираясь в незащищенную кабину и всунул ноги в крепления. – Ты, беленькая. Давай сюда, ко мне, и держись крепче. Мы еще сделаем из вас Драконьих Погибелей до полнолуния.
Моркелеб сделал один круг в вышине, затем спикировал, атакуя и хватая. Джон влетел в кабину и дернул рулевое управление, рывком уводя платформу из-под удара. – Вы должны следить за его хвостом, – крикнул он студентам, которые рассыпались широким зачарованным кольцом. – Голова и хвост, вроде правого и левого кулака. Не тратьте выстрелов на его бока. – Моркелеб хватал, хлестал и шипел, и Дженни ощутила, как Поликарп рядом с ней трепещет от благоговения и восторга.
Это был, как сказал Джон, урок танцев, игра в кошки-мышки: грациозная, смертоносная, удивительно проворная и стремительная. Один раз Моркелеб вцепился когтями в дно платформы и перевернул ее; Джон высвободил ноги, всем телом изогнулся на платформе и под ней, и платформа, кренясь и трясясь, снова встала на колеса. После битвы у Корского моста они, должно быть, сделали противовесы, подумала Дженни. – Следи, как дракон движется, – пропыхтел Джон, ожидая, пока высокая блондинка вскарабкается на платформу. – Они невесомы, но используют крылья для баланса и поворотов, видишь? Когда они движутся, то можно попытаться выстрелить под крыло. – Только Дженни ощутила обжигающую мысленную рябь Моркелебова гнева, и почувствовала в мозгу беззвучные слова, что он не отправил Джону:
Берегись, стихоплетишка. Я объясняю тебе, что власть демонов может быть разрушена, но и я тоже учусь у тебя.
Она вспомнила его человеческое лицо в свете звезд, печаль одиночества в лабиринтах глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Гномы по большей части продавали серебро и золото, самоцветы и предметы, сделанные из редких сплавов, или хитроумные машины, изготовленные с несравненным мастерством. В обмен купцы приносили специи, травы, редкие химикалии и соли. Тут был шелк с Семи Островов и более жесткие и простые шелка из Гата и Нима; редкие птицы и оперение птиц, совершенно неизвестных на севере; жадеит, фарфор и мускус. В другой части рынка находились загоны для скота, свиней и овец. Гномы покупали их за серебро и медь, потому что любили мясо, а в пещерах была только бледная подземная рыба и грибы.
Купцы установили длинные ряды столов, на покрывалах или ярких скатертях были выставлены товары. Одни соорудили деревянные киоски или павильоны, с цветами или связками зелени, привязанными к столбам. Другие поставили палатки, а поблизости от начала пещеры, где ветер уносил дым, разносчики товаров жарили колбасу и речную рыбу или на пару готовили сладкие клецки и молочный крем. Поэтому все это огромное мрачное пространство пахло горячим жиром и свежими цветами, раздавленной зеленью, пряностями, потом, камнем, ламповым маслом, животными, навозом и кровью. Шум на этой сводчатой площади стоял ужасающий.
Дженни переходила от продавца к продавцу, что торговали каменными и стеклянными сосудами, и наконец остановилась на алебастровой бутылочке для табака, тонкой и хрупкой, как бумага – «Это отличная вещь, хоть для коричневого табака, хоть для бетеля» – восторгался разносчик. Затем она нашла человека, который работал по цветному стеклу, и который, повертев бутылочку в загрубелых пальцах, кивнул и сказал: – Ладно, я могу вложить это в пузырек, хотя такую прекрасную работу просто грех прятать.
– Это загадка, – сказала Дженни. – Придуманная для того, у кого хватит ума сдвинуть стекло, не повреждая алебастр внутри.
Она расплатилась за это серебром, что дала ей мисс Мэб – ни у нее самой, ни у Джона не было ни пенни – и пообещала вернуться на следующий день за готовым сосудом. Потом взобралась по бесконечным утомительным пролетам лестницы, останавливаясь передохнуть на частых лестничных площадках, где торговцы лимонадом и фалафелью усиленно потчевали своими изделиями. В цитадели она снова разыскала внутренний двор, где Джон и мисс Ти, инженер-гном, инструктировали несколько дюжин воинов Мастера, как использовать механизмы Ежа для убийства дракона.
– Чтобы разворачивать кабину, силы не надо, – говорил Джон. Он стоял на машинной платформе, снабженной колесами (на ней находилась только сама рулевая рубка), раздетый, как и его публика, до рубашки и бридж. Мисс Ти – среди собственного народа ее называли Ордагазедуин – работала с мастерами на другой стороне двора, собирая остальные машины.
– Расслабьте руки и ноги, – вас же прибьет, если вы наляжете со всей силы, когда этого не надо. Просто согнитесь, а в конце напрягитесь, вот так… – Он пошевелился, особым движением сместив вес, что было необходимо для управления кабиной, и когда разместил каждого солдата, удостоверился, что они поняли необходимость равновесия и специфического использования инерции.
Наблюдая за ним, Дженни ощутила, что сердце словно сжалось в груди. На его горле были отметины демона, а в сердце – осознание того, что сделают с ним люди еще до полнолуния. Но он проверял, достаточно ли эти дети – они были так молоды, что казались детьми – поняли о машинах, которые дадут им надежду выстоять против драконов и магии.
Дженни направилась к нему сквозь пыль и звон молотов. Она наполовину прошла внутренний двор, когда он повернул голову, ища ее глазами. Его лицо словно осветилось. – Джен. – Он сошел вниз, взял ее за руки и поцеловал. – Мисс Ти говорит, что мисс Мэб была тут еще до рассвета и пометила каждого Ежа этими цыплячьими следами из этого красного пузырька. – Он указал на запыленную путаницу механизмов. – Она оставила пузырек у меня, чтобы ты закончила. Времени у нас маловато.
Он взглянул на двух телохранителей позади нее, которые бесстрастно прислонились к стене. Сам Поликарп стоял на колоннаде, его голубые глаза светились и были полны зависти. Дженни ощутила это, когда пристальный взор Джона пересекся со взглядом Правителя. На мгновение, когда по плечам Джона скользнул тонкий луч растущей дневной луны, ей показалось, что она видит отметки узора Королевы Демонов на его руках и по плечам: она почти прочла эти рунические заклинания, не выразимые словами. Почти тотчас они растаяли, но лицо его выглядело так, словно он давно не спал.
Но он спросил ее только: – Как ты?
– Хорошо. – Она заставила себя улыбнуться.
На двор пала тень; беззвучные темные крылья. Студенты глянули вверх, вскрикнули и потянулись к мечам, которые не висели больше у них на поясе. Кто-то собрался бежать к одной из катапульт, установленных поблизости, и Джон сказал: – Не стреляй в своего учителя танцев, сынок; знаешь, за сколько времени мне пришлось заказать этот урок? – Он изогнулся, забираясь в незащищенную кабину и всунул ноги в крепления. – Ты, беленькая. Давай сюда, ко мне, и держись крепче. Мы еще сделаем из вас Драконьих Погибелей до полнолуния.
Моркелеб сделал один круг в вышине, затем спикировал, атакуя и хватая. Джон влетел в кабину и дернул рулевое управление, рывком уводя платформу из-под удара. – Вы должны следить за его хвостом, – крикнул он студентам, которые рассыпались широким зачарованным кольцом. – Голова и хвост, вроде правого и левого кулака. Не тратьте выстрелов на его бока. – Моркелеб хватал, хлестал и шипел, и Дженни ощутила, как Поликарп рядом с ней трепещет от благоговения и восторга.
Это был, как сказал Джон, урок танцев, игра в кошки-мышки: грациозная, смертоносная, удивительно проворная и стремительная. Один раз Моркелеб вцепился когтями в дно платформы и перевернул ее; Джон высвободил ноги, всем телом изогнулся на платформе и под ней, и платформа, кренясь и трясясь, снова встала на колеса. После битвы у Корского моста они, должно быть, сделали противовесы, подумала Дженни. – Следи, как дракон движется, – пропыхтел Джон, ожидая, пока высокая блондинка вскарабкается на платформу. – Они невесомы, но используют крылья для баланса и поворотов, видишь? Когда они движутся, то можно попытаться выстрелить под крыло. – Только Дженни ощутила обжигающую мысленную рябь Моркелебова гнева, и почувствовала в мозгу беззвучные слова, что он не отправил Джону:
Берегись, стихоплетишка. Я объясняю тебе, что власть демонов может быть разрушена, но и я тоже учусь у тебя.
Она вспомнила его человеческое лицо в свете звезд, печаль одиночества в лабиринтах глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93