Она уже не в больнице, вы понимаете.
- Понимаю.
Он меняет позу с вольготной на деловую. На лице предельная
доверительность.
- Кругами ходить не буду. Хоть вы и были в роли спасающего, а все
равно мы должны были вами, так сказать, поинтересоваться. Знаете, всякое
бывает в такой ситуации. Скажу вам по секрету, - он подмигивает мне, - что
кое-кто у нас там отпал, когда читал справочку на вас. Интересно бы просто
так поговорить... Впервые встречаю человека с такой биографией. Вы ведь,
так сказать, не по нашему ведомству проходили...
Не помогаю ему ни репликами, ни взглядом, но, похоже, затруднений он
не испытывает.
- Вы встречались с дочкой Веры Антоновны.
Он разводит руками, что означает - служба, мол!
- Прямо скажу, не очень рассчитываю на вашу помощь, я ведь тоже читал
ту справочку, нет у вас оснований нам симпатизировать, хотя мы и не то
ведомство, а все-таки попросить вас о помощи попытаюсь. Терять-то нечего.
- Терять нечего, - соглашаюсь. - Насчет помощи не обещаю, а вот если
бы вы рассказали мне что-нибудь об этом семействе без обязательств с моей
стороны, был бы признателен.
Он почему-то обрадован моей просьбой и, словно совершив первую
запланированную победу, откидывается в кресле.
- Это можно, семейка, скажем прямо, гнилая. Мамаша - хищница союзного
масштаба. Ниточки в Москву и дальше. Красивая баба - и это не самое
последнее ее оружие. Шлюхой не назовешь, но постелькой пользовалась, когда
дела стопорились. Дочка вся в мамашу...
Что-то в моем взгляде, наверное, мелькнуло такое, что он запнулся.
- Ну, не в полном смысле, конечно... Но все равно, в моральном смысле
у них сплошной плюрализм, так сказать. Аполлончик ихний, вы с ним
познакомились, умудряется спать с обеими, типичный этот, опять слово
забыл, хорошее слово, точное, но всякий раз, когда надо, забываю... Ну,
который за счет бабы живет... Альфред, Адольф, Аскольд...
- Альфонс, - подсказываю.
- Ну да. Конкретно у нас за ним ничего не числится. А жаль.
- Что жаль? - спрашиваю не очень дружелюбно.
- Сейчас, когда мамаша, так сказать, накрылась, он с дочкой спелся, а
вдвоем они много нам хлопот доставить могут.
- А ошибку в своих рассуждениях не допускаете?
- Да какие там ошибки!
Он вдруг нахмурился, стал серьезен, даже зол.
- Камешки где-то осели. Без дочки там не обошлось. Мамаша говорить-то
говорит, но заначку не сдает. И вообще мы малость поторопились, ниточки,
как в туман, уходят. Один конец есть, другого нет.
Веселость и дружелюбие как маску снял.
- То, что вы были властью недовольны, это ваше дело. Но ворами вам
восхищаться тоже вроде бы не с руки. Так или нет?
- Разве я высказывался на эту тему? И уточните, пожалуйста, в каком
качестве вы хотели бы меня использовать?
Он морщится.
- Использовать! Ну, зачем такие слова! Слово - хитрая штука.
Произнесено правильно, а понять разно можно. Тут ведь все зависит от
вашего отношения.
- К чему? Или к кому?
- Например, к доносительству. Ага! Вот видите! Аж перекосило. Вот как
слово звучит. А у нас, к примеру, есть сведения, что дочка с этим пижоном
чего-то готовят и ведут себя при этом вполне профессионально.
Тут, конечно, я не смог сдержать улыбки. А сыщик всерьез озаботился.
Не понравилась ему моя улыбка, так же, как мне его осведомленность.
- На всякий случай...
Голос его звучит угрюмо и уже без особого доброжелательства:
- ...хоть вы и не новичок в делах, напомню вам о том, что в уголовном
кодексе предусмотрена ответственность за недоносительство, то есть, иными
словами, за сокрытие преступления или умысла на него. Не в порядке угрозы
говорю. Честное слово! Не знаете вы этих людей. Вы же в политических
лагерях сидели, с уголовной публикой опыта общения нет. Смотрите, можете
влипнуть в историю и не отмажетесь.
Что-то мне нужно ему сказать. Дальнейшее молчание только поощрит его
подозрения.
- Если предположить, что я оказался в ситуации, о которой вы меня
предупреждаете, то нетрудно вычислить линию моего поведения. Ничтожна
вероятность, чтобы я обратился к вам. Скорее всего я постарался бы
предотвратить преступление, когда убедился бы в неминуемости его
совершения.
Теперь он смотрит на меня, как я бы мог смотреть на него с учетом
разницы наших возрастов.
- Ну, да! Это самое худшее, что вы можете сделать! Знаете, что я вам
посоветую, коли вы такой пряменький? Прекратите это знакомство. Я ведь не
могу сказать вам всего, что знаю.
- Я непременно приму к сведению ваш совет.
У него уже каменное лицо. Сейчас мы расстанемся. Но меня вдруг
одолевает любопытство.
- А не позволите ли вы мне спросить вас кое о чем, к делу не
относящемся?
Он вяло пожимает плечами.
- Ну, пожалуйста.
- Вот я на днях прошелся по местным торговым точкам и нигде не видел,
ну, положим, такого вот костюма, что на вас. Если бы я захотел выглядеть
столь же изящно, что вы могли бы мне посоветовать?
До него явно не доходит смысл моего вопроса, и он опрометчиво спешит
с ответом.
- Случайная удачи. Брал с рук.
- У спекулянта? - втыкаю тут же.
Наконец, усек, но замешкался лишь на мгновение.
- Ну, почему обязательно у спекулянта?
- Так что же мы делаем? "Мы" употребляю специально, чтобы смягчить
каверзу. - В пылу служебного рвения рубим сук, на котором сидим? Или
надеемся, что на нашу долю спекулянтов останется? Ведь туфли, как я могу
догадаться, просто великолепные туфли, - они тоже с рук?
Молодец! По улыбке его вижу, что он не из тех, кого можно подсечь
формальной логикой.
- Если бы мы враз посадили всех спекулянтов и перекупщиков, от этого
в первую очередь пострадали бы честные советские граждане. Спекуляция
спекуляции рознь.
- Значит, наша с вами общая знакомая из той категории, которая
"рознь"?
- Именно! - восклицает он весело. - Вот вы слышали, что существует
массаж пятками?
- То есть?
- Очень просто. Вы ложитесь на ковер животом вниз, а массажист
укладывается поперек и начинает колотить вас пятками но хребтине.
Больновато, но полезно. И совсем другое дело, когда вас кто-то собьет с
ног и начнет пинать но бокам. Это уже опасно.
- Знаете, - отвечаю совершенно серьезно, - Ленин никогда бы не сказал
о вас, как о Бухарине, что тот ни черта не смыслил в диалектике.
- Вы что, очень не любите спекулянтов? - спрашивает игриво.
- Никогда не задумывался над этим вопросом.
- Если продолжите контакты с нашими подопечными, как бы не пришлось
задуматься.
Эта фраза произносится стоя и тем самым не обязательна к ответу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
- Понимаю.
Он меняет позу с вольготной на деловую. На лице предельная
доверительность.
- Кругами ходить не буду. Хоть вы и были в роли спасающего, а все
равно мы должны были вами, так сказать, поинтересоваться. Знаете, всякое
бывает в такой ситуации. Скажу вам по секрету, - он подмигивает мне, - что
кое-кто у нас там отпал, когда читал справочку на вас. Интересно бы просто
так поговорить... Впервые встречаю человека с такой биографией. Вы ведь,
так сказать, не по нашему ведомству проходили...
Не помогаю ему ни репликами, ни взглядом, но, похоже, затруднений он
не испытывает.
- Вы встречались с дочкой Веры Антоновны.
Он разводит руками, что означает - служба, мол!
- Прямо скажу, не очень рассчитываю на вашу помощь, я ведь тоже читал
ту справочку, нет у вас оснований нам симпатизировать, хотя мы и не то
ведомство, а все-таки попросить вас о помощи попытаюсь. Терять-то нечего.
- Терять нечего, - соглашаюсь. - Насчет помощи не обещаю, а вот если
бы вы рассказали мне что-нибудь об этом семействе без обязательств с моей
стороны, был бы признателен.
Он почему-то обрадован моей просьбой и, словно совершив первую
запланированную победу, откидывается в кресле.
- Это можно, семейка, скажем прямо, гнилая. Мамаша - хищница союзного
масштаба. Ниточки в Москву и дальше. Красивая баба - и это не самое
последнее ее оружие. Шлюхой не назовешь, но постелькой пользовалась, когда
дела стопорились. Дочка вся в мамашу...
Что-то в моем взгляде, наверное, мелькнуло такое, что он запнулся.
- Ну, не в полном смысле, конечно... Но все равно, в моральном смысле
у них сплошной плюрализм, так сказать. Аполлончик ихний, вы с ним
познакомились, умудряется спать с обеими, типичный этот, опять слово
забыл, хорошее слово, точное, но всякий раз, когда надо, забываю... Ну,
который за счет бабы живет... Альфред, Адольф, Аскольд...
- Альфонс, - подсказываю.
- Ну да. Конкретно у нас за ним ничего не числится. А жаль.
- Что жаль? - спрашиваю не очень дружелюбно.
- Сейчас, когда мамаша, так сказать, накрылась, он с дочкой спелся, а
вдвоем они много нам хлопот доставить могут.
- А ошибку в своих рассуждениях не допускаете?
- Да какие там ошибки!
Он вдруг нахмурился, стал серьезен, даже зол.
- Камешки где-то осели. Без дочки там не обошлось. Мамаша говорить-то
говорит, но заначку не сдает. И вообще мы малость поторопились, ниточки,
как в туман, уходят. Один конец есть, другого нет.
Веселость и дружелюбие как маску снял.
- То, что вы были властью недовольны, это ваше дело. Но ворами вам
восхищаться тоже вроде бы не с руки. Так или нет?
- Разве я высказывался на эту тему? И уточните, пожалуйста, в каком
качестве вы хотели бы меня использовать?
Он морщится.
- Использовать! Ну, зачем такие слова! Слово - хитрая штука.
Произнесено правильно, а понять разно можно. Тут ведь все зависит от
вашего отношения.
- К чему? Или к кому?
- Например, к доносительству. Ага! Вот видите! Аж перекосило. Вот как
слово звучит. А у нас, к примеру, есть сведения, что дочка с этим пижоном
чего-то готовят и ведут себя при этом вполне профессионально.
Тут, конечно, я не смог сдержать улыбки. А сыщик всерьез озаботился.
Не понравилась ему моя улыбка, так же, как мне его осведомленность.
- На всякий случай...
Голос его звучит угрюмо и уже без особого доброжелательства:
- ...хоть вы и не новичок в делах, напомню вам о том, что в уголовном
кодексе предусмотрена ответственность за недоносительство, то есть, иными
словами, за сокрытие преступления или умысла на него. Не в порядке угрозы
говорю. Честное слово! Не знаете вы этих людей. Вы же в политических
лагерях сидели, с уголовной публикой опыта общения нет. Смотрите, можете
влипнуть в историю и не отмажетесь.
Что-то мне нужно ему сказать. Дальнейшее молчание только поощрит его
подозрения.
- Если предположить, что я оказался в ситуации, о которой вы меня
предупреждаете, то нетрудно вычислить линию моего поведения. Ничтожна
вероятность, чтобы я обратился к вам. Скорее всего я постарался бы
предотвратить преступление, когда убедился бы в неминуемости его
совершения.
Теперь он смотрит на меня, как я бы мог смотреть на него с учетом
разницы наших возрастов.
- Ну, да! Это самое худшее, что вы можете сделать! Знаете, что я вам
посоветую, коли вы такой пряменький? Прекратите это знакомство. Я ведь не
могу сказать вам всего, что знаю.
- Я непременно приму к сведению ваш совет.
У него уже каменное лицо. Сейчас мы расстанемся. Но меня вдруг
одолевает любопытство.
- А не позволите ли вы мне спросить вас кое о чем, к делу не
относящемся?
Он вяло пожимает плечами.
- Ну, пожалуйста.
- Вот я на днях прошелся по местным торговым точкам и нигде не видел,
ну, положим, такого вот костюма, что на вас. Если бы я захотел выглядеть
столь же изящно, что вы могли бы мне посоветовать?
До него явно не доходит смысл моего вопроса, и он опрометчиво спешит
с ответом.
- Случайная удачи. Брал с рук.
- У спекулянта? - втыкаю тут же.
Наконец, усек, но замешкался лишь на мгновение.
- Ну, почему обязательно у спекулянта?
- Так что же мы делаем? "Мы" употребляю специально, чтобы смягчить
каверзу. - В пылу служебного рвения рубим сук, на котором сидим? Или
надеемся, что на нашу долю спекулянтов останется? Ведь туфли, как я могу
догадаться, просто великолепные туфли, - они тоже с рук?
Молодец! По улыбке его вижу, что он не из тех, кого можно подсечь
формальной логикой.
- Если бы мы враз посадили всех спекулянтов и перекупщиков, от этого
в первую очередь пострадали бы честные советские граждане. Спекуляция
спекуляции рознь.
- Значит, наша с вами общая знакомая из той категории, которая
"рознь"?
- Именно! - восклицает он весело. - Вот вы слышали, что существует
массаж пятками?
- То есть?
- Очень просто. Вы ложитесь на ковер животом вниз, а массажист
укладывается поперек и начинает колотить вас пятками но хребтине.
Больновато, но полезно. И совсем другое дело, когда вас кто-то собьет с
ног и начнет пинать но бокам. Это уже опасно.
- Знаете, - отвечаю совершенно серьезно, - Ленин никогда бы не сказал
о вас, как о Бухарине, что тот ни черта не смыслил в диалектике.
- Вы что, очень не любите спекулянтов? - спрашивает игриво.
- Никогда не задумывался над этим вопросом.
- Если продолжите контакты с нашими подопечными, как бы не пришлось
задуматься.
Эта фраза произносится стоя и тем самым не обязательна к ответу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26