Марк осторожно подставил палец, и малыш схватил его с удивительной силой. Трибун поразился идеальной миниатюрности создания. Ручки, ножки, крошечные коготки — все это умещалось на двух его ладонях.
— Он полностью завершен, — сказала Хелвис, неправильно истолковав пристальный взгляд трибуна. — Десять пальцев на руках и ногах. Все, как полагается.
Они рассмеялись, а ребенок заплакал.
— Дай его мне, — сказала Хелвис и прижала сына к груди. Малыш сразу успокоился. — назовем его, как договаривались?
— Да, наверное, — вздохнул трибун. Ему не слишком нравилась заключенная несколько месяцев назад договоренность, он предпочел бы чисто римское имя, хорошо звучавшее по-латыни, чтобы продолжить род Скаурусов. Но Хелвис протестовала, считая, что в этом случае будет обойден ее род Договорились на том, что мальчика в честь ее отца назовут Дости, а когда будет необходимо, добавят к нему латинское имя Скауруса.
— Дости, сын Амелия Скауруса, — сказал Марк с удовольствием и усмехнулся, взглянув на малыша — А знаешь, имя нашего сына длиннее, чем он сам.
— Ты сумасшедший, — сказала Хелвис, но тоже улыбнулась.
5
Летнее солнце стояло высоко в небе. Город Видессос, столица и сердце Империи, носящей его имя, сверкал в ярких лучах. Белый мрамор, темный песчаник, красные кирпичи и, конечно же, мириады золотых шаров на храмах Фоса — все это было так близко, что, казалось, протяни руку и дотронешься до них. Но между армией, стоящей на западном берегу пролива, называемом видессианами Бычий Брод, и таким желанным и близким городом неутомимо сновали патрульные корабли Ортайяса Сфранцеза. Он, правда, потерял дальние береговые пригороды, но его боевые корабли по-прежнему контролировали пролив. Когда армия Сфранцеза отступила, она не оставила Гаврасу ничего, кроме десятка рыбачьих баркасов. Даже Туризин, кипящий от желания схватиться с предателем, не решался пересечь пролив с такой жалкой «флотилией» — ведь его ждали боевые корабли. Вынужденный остановиться, он изливал свое раздражение на армию.
Туризин собрал своих офицеров в бывшей резиденции губернатора, совсем недавно удравшего к Ортайясу. В окно, выходящее на восток, открывался великолепный вид на Бычий Брод и Видессос, и Марк подозревал, что Гаврас выбрал эту комнату, чтобы подтолкнуть своих военачальников к решительным действиям.
— Туризин, без кораблей мы состаримся здесь, — сказал Баанес Ономагулос. — Мы можем набрать армию в десять раз больше этой, но стоить она будет не больше фальшивого медяка. Нам нужно взять под контроль море.
Баанес ударил палкой по столу. Рана изувечила и укоротила его левую ногу, но не укротила дух. Туризин гневно сверкнул глазами, его взбесил покровительственный тон Баанеса. Низкорослый, худой и лысый, Ономагулос был другом Маврикиоса Гавраса с детства и до сих пор не считал, что младший брат Императора занял место, полагающееся ему по праву.
— Я не могу создать флот мановением руки, — буркнул Туризин. — Сфранцез хорошо платит своим капитанам, он прекрасно знает, что только это и удерживает его голову на плечах.
Марк полагал, что это преувеличение. Отсюда были хорошо видны не только великолепные здания и чудесные сады города, но и его укрепления, самые мощные из всех, которые римлянин когда-либо видел. Даже если они каким-то образом переберутся через Бычий Брод, перспектива брать штурмом эти двойные стены может устрашить любого военачальника. Ну что ж, сначала разрешим одну проблему, потом другую, подумал трибун.
— Думаю, Ономагулос прав. Без кораблей мы проиграем. Почему бы не получить их из Княжества? — впервые подал голос Аптранд, сын Дагобера. Его островной акцент был так силен, что мог сойти за диалект халога, родичей намдалени. Солдаты Аптранда, прошедшие путь от Фанаскерта до побережья через западные равнины, были новичками в Видессосе.
— Так, новая идея, — сухо сказал Туризин. Предложение это явно пришлось Гаврасу не по душе, но силы Аптранда превышали его собственные на треть и ему приходилось выбирать выражения.
Намдалени ответил ему ледяной улыбкой. Зима стояла в его холодных голубых глазах, где, казалось, отражался лед его родины, завоеванной предками Аптранда двести лет назад. Отвечая иронией на иронию, он спросил:
— Ты ведь не можешь сомневаться в нашей лояльности, верно?
— Разумеется, нет, — ответил Туризин, и фраза эта вызвала у присутствующих приглушенные смешки. Княжество Намдален было колючкой в теле Видессоса с момента своего бурного рождения. Завоеватели-халога недолго оставались грубыми пиратами и многому научились у своих более цивилизованных подданных. Это сделало их потомков грозными воинами. Они сражались за Империю, это правда, но как сами намдалени, так и те, кто платил им, хорошо знали, что островитяне разорвали бы Видессос на части при первой возможности.
— Так вы наймете наши корабли? — требовательно спросил у Гавраса Сотэрик, сын Дости. Брат Хелвис сидел по правую руку от Аптранда — молодой намдалени многого достиг с тех пор, как трибун видел его в последний раз. — Вы скорее выиграете войну с нашей помощью, чем проиграете ее без нас, а?
Скаурус моргнул: Сотэрик всегда спрашивал так, чтобы можно было ответить только «да». Длинный гордый нос намдалени напоминал о его видессианских предках, но в остальном он очень походил на свою сестру.
Туризин посмотрел на Сотэрика, перевел взгляд на трибуна и снова уставился на намдалени. Марк сжал губы — он знал, что Император все еще подозрительно относится к дружеским и кровным связям, существующим между островитянами и римлянами.
— Возможны и другие варианты. — Гаврас прямо взглянул на трибуна. — Что скажешь ты? Пока что я не слышал от тебя ни слова.
Трибун был рад, что ему удалось ответить спокойно.
— Корабли нам необходимы, но, где их достать, я не знаю. Мы, римляне, всегда лучше сражались на суше, чем на море. Высади меня на другом берегу Бычьего Брода, и, клянусь, ты услышишь обо мне.
Туризин мрачно улыбнулся:
— Охотно верю. В тот день, когда ты не скажешь того, что думаешь, я начну подозревать тебя. Молодец, что молчал. Лучше уж молчать, чем. молоть ерунду, когда сказать нечего.
Марк кивнул, соглашаясь с приговором Императора, и неожиданно для самого себя произнес:
— Когда-то мы вели войну со страной, которая называлась Карфаген. У нее был сильный флот, в то время как у нас не было никакого. Мы изучили выброшенный на берег карфагенский корабль и построили такой же. Очень скоро Рим стал сражаться с Карфагеном на море. Почему бы и нам не построить флот?
Эта мысль не приходила в голову Гаврасу — он рассчитывал только на уже существующие корабли. Марк подумал, что морщины вокруг его рта год назад были менее резкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Он полностью завершен, — сказала Хелвис, неправильно истолковав пристальный взгляд трибуна. — Десять пальцев на руках и ногах. Все, как полагается.
Они рассмеялись, а ребенок заплакал.
— Дай его мне, — сказала Хелвис и прижала сына к груди. Малыш сразу успокоился. — назовем его, как договаривались?
— Да, наверное, — вздохнул трибун. Ему не слишком нравилась заключенная несколько месяцев назад договоренность, он предпочел бы чисто римское имя, хорошо звучавшее по-латыни, чтобы продолжить род Скаурусов. Но Хелвис протестовала, считая, что в этом случае будет обойден ее род Договорились на том, что мальчика в честь ее отца назовут Дости, а когда будет необходимо, добавят к нему латинское имя Скауруса.
— Дости, сын Амелия Скауруса, — сказал Марк с удовольствием и усмехнулся, взглянув на малыша — А знаешь, имя нашего сына длиннее, чем он сам.
— Ты сумасшедший, — сказала Хелвис, но тоже улыбнулась.
5
Летнее солнце стояло высоко в небе. Город Видессос, столица и сердце Империи, носящей его имя, сверкал в ярких лучах. Белый мрамор, темный песчаник, красные кирпичи и, конечно же, мириады золотых шаров на храмах Фоса — все это было так близко, что, казалось, протяни руку и дотронешься до них. Но между армией, стоящей на западном берегу пролива, называемом видессианами Бычий Брод, и таким желанным и близким городом неутомимо сновали патрульные корабли Ортайяса Сфранцеза. Он, правда, потерял дальние береговые пригороды, но его боевые корабли по-прежнему контролировали пролив. Когда армия Сфранцеза отступила, она не оставила Гаврасу ничего, кроме десятка рыбачьих баркасов. Даже Туризин, кипящий от желания схватиться с предателем, не решался пересечь пролив с такой жалкой «флотилией» — ведь его ждали боевые корабли. Вынужденный остановиться, он изливал свое раздражение на армию.
Туризин собрал своих офицеров в бывшей резиденции губернатора, совсем недавно удравшего к Ортайясу. В окно, выходящее на восток, открывался великолепный вид на Бычий Брод и Видессос, и Марк подозревал, что Гаврас выбрал эту комнату, чтобы подтолкнуть своих военачальников к решительным действиям.
— Туризин, без кораблей мы состаримся здесь, — сказал Баанес Ономагулос. — Мы можем набрать армию в десять раз больше этой, но стоить она будет не больше фальшивого медяка. Нам нужно взять под контроль море.
Баанес ударил палкой по столу. Рана изувечила и укоротила его левую ногу, но не укротила дух. Туризин гневно сверкнул глазами, его взбесил покровительственный тон Баанеса. Низкорослый, худой и лысый, Ономагулос был другом Маврикиоса Гавраса с детства и до сих пор не считал, что младший брат Императора занял место, полагающееся ему по праву.
— Я не могу создать флот мановением руки, — буркнул Туризин. — Сфранцез хорошо платит своим капитанам, он прекрасно знает, что только это и удерживает его голову на плечах.
Марк полагал, что это преувеличение. Отсюда были хорошо видны не только великолепные здания и чудесные сады города, но и его укрепления, самые мощные из всех, которые римлянин когда-либо видел. Даже если они каким-то образом переберутся через Бычий Брод, перспектива брать штурмом эти двойные стены может устрашить любого военачальника. Ну что ж, сначала разрешим одну проблему, потом другую, подумал трибун.
— Думаю, Ономагулос прав. Без кораблей мы проиграем. Почему бы не получить их из Княжества? — впервые подал голос Аптранд, сын Дагобера. Его островной акцент был так силен, что мог сойти за диалект халога, родичей намдалени. Солдаты Аптранда, прошедшие путь от Фанаскерта до побережья через западные равнины, были новичками в Видессосе.
— Так, новая идея, — сухо сказал Туризин. Предложение это явно пришлось Гаврасу не по душе, но силы Аптранда превышали его собственные на треть и ему приходилось выбирать выражения.
Намдалени ответил ему ледяной улыбкой. Зима стояла в его холодных голубых глазах, где, казалось, отражался лед его родины, завоеванной предками Аптранда двести лет назад. Отвечая иронией на иронию, он спросил:
— Ты ведь не можешь сомневаться в нашей лояльности, верно?
— Разумеется, нет, — ответил Туризин, и фраза эта вызвала у присутствующих приглушенные смешки. Княжество Намдален было колючкой в теле Видессоса с момента своего бурного рождения. Завоеватели-халога недолго оставались грубыми пиратами и многому научились у своих более цивилизованных подданных. Это сделало их потомков грозными воинами. Они сражались за Империю, это правда, но как сами намдалени, так и те, кто платил им, хорошо знали, что островитяне разорвали бы Видессос на части при первой возможности.
— Так вы наймете наши корабли? — требовательно спросил у Гавраса Сотэрик, сын Дости. Брат Хелвис сидел по правую руку от Аптранда — молодой намдалени многого достиг с тех пор, как трибун видел его в последний раз. — Вы скорее выиграете войну с нашей помощью, чем проиграете ее без нас, а?
Скаурус моргнул: Сотэрик всегда спрашивал так, чтобы можно было ответить только «да». Длинный гордый нос намдалени напоминал о его видессианских предках, но в остальном он очень походил на свою сестру.
Туризин посмотрел на Сотэрика, перевел взгляд на трибуна и снова уставился на намдалени. Марк сжал губы — он знал, что Император все еще подозрительно относится к дружеским и кровным связям, существующим между островитянами и римлянами.
— Возможны и другие варианты. — Гаврас прямо взглянул на трибуна. — Что скажешь ты? Пока что я не слышал от тебя ни слова.
Трибун был рад, что ему удалось ответить спокойно.
— Корабли нам необходимы, но, где их достать, я не знаю. Мы, римляне, всегда лучше сражались на суше, чем на море. Высади меня на другом берегу Бычьего Брода, и, клянусь, ты услышишь обо мне.
Туризин мрачно улыбнулся:
— Охотно верю. В тот день, когда ты не скажешь того, что думаешь, я начну подозревать тебя. Молодец, что молчал. Лучше уж молчать, чем. молоть ерунду, когда сказать нечего.
Марк кивнул, соглашаясь с приговором Императора, и неожиданно для самого себя произнес:
— Когда-то мы вели войну со страной, которая называлась Карфаген. У нее был сильный флот, в то время как у нас не было никакого. Мы изучили выброшенный на берег карфагенский корабль и построили такой же. Очень скоро Рим стал сражаться с Карфагеном на море. Почему бы и нам не построить флот?
Эта мысль не приходила в голову Гаврасу — он рассчитывал только на уже существующие корабли. Марк подумал, что морщины вокруг его рта год назад были менее резкими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113