Тургот и Гавтруз прыгнули на врага одновременно.
— Немедленно прекратить драку! — раздался резкий голос, выговаривающий слова с жестким акцентом. — Остановитесь, или мы пустим в ход копья!
Одетые в кольчуги и вооруженные копьями, васпуракане, расталкивая драчунов в стороны, вошли в харчевню.
— Я сказал, хватит! — повторил офицер. Кто-то вскрикнул от боли, один из солдат выполнил угрозу, ткнув забияку древком копья в грудь.
— Привет, Сенпат, — Марк потрогал пальцем шатающийся зуб и, сплюнув кровь, спросил: — Как поживает твоя жена?
— Неврат? У нее все в порядке… — Юный васпураканин остановился на полуслове, удивленное выражение появилось на его красивом лице. — Скаурус, ты влез в пьяную трактирную драку? Ты, толковый, трезвый, разумный человек, умеющий уберечь людей от неприятностей? Клянусь Васпуром Перворожденным, я не поверил бы этому, если бы не увидел своими глазами.
— Ересь, — пробормотал кто-то. Сказано это было впрочем, достаточно тихо — в таверну вошли пятнадцать вооруженных васпуракан, и связываться с ними не стоило. Трибун был так смущен, что на время забыл принципы стоиков, запрещавшие взваливать бремя вины на чужие плечи.
— Это все Виридовикс. Он первый начал.
— Не верь ему, мой дорогой Свиодо, — обратился кельт к Сенпату. — Он наслаждался боем так же, как и все остальные.
Марк, все еще разгоряченный вином и потасовкой, не стал возражать.
Хозяин таверны был в ужасе от вида разгромленного заведения: перевернутых столов, разбитых окон и посуды. Он издал горестный стон: харчевня его была разнесена вдребезги, да еще и проклятый Фосом чужеземец — начальник стражи — оказался приятелем драчунов!
— Кто же будет платить за все это? — жалобно вопросил трактирщик.
Наступила мертвая тишина. Люди молча переглядывались, бросая быстрые взгляды друг на друга, на друзей и врагов, распростертых на полу, на открытую дверь, в которой толпились васпуракане.
— Кому-то лучше бы заплатить, — продолжал хозяин, — или весь город узнает, что случилось, и тогда…
— Заткнись, — прервал его Скаурус; он видел мятежей против чужеземцев более чем достаточно, и меньше всего ему хотелось бы видеть еще один. Трибун потянулся к поясу. Глаза хозяина широко раскрылись от испуга — но Марк протянул руку не к мечу, а к кошельку.
— Мы все приняли участие в драке и потому оплатим убытки совместно, — сказал он, и его острый взгляд включил всех, кто находился в таверне.
— А я-то тут при чем? — недовольно спросил Горгидас. — Я и пальцем не шевельнул.
Это было истинной правдой: грек терпеть не мог драк и оставался в стороне от безобразия, учиненного Виридовиксом.
— Тогда назови это платой за то, что ты струсил! — прогудел Виридовикс. — Если уж ты хочешь чистеньким выскочить из этого дела, то что может остановить этих олухов? Они тоже отмажутся, каждый по-своему.
Горгидас гневно посмотрел на кельта и раскрыл было рот, чтобы возразить, но Квинт Глабрио коснулся его руки. Младший центурион тоже не любил драки, однако распухшая губа и синяк на скуле свидетельствовали о том, что, тем не менее, он не сидел сложа руки. Глабрио что-то сказал врачу так тихо, что никто не расслышал его слов, и тот неохотно наклонил голову в знак согласия, продолжая, тем не менее, всем своим видом выражать неудовольствие.
Больше никто не спорил, и Скаурус снова повернулся к хозяину.
— Ну, а теперь скажи мне честно, в какую сумму ты оцениваешь свои убытки?
Грех было не обдурить глупого наемника, и хозяин удвоил стоимость понесенного им ущерба. В ответ на это трибун только рассмеялся: обманывать того, кто целые месяцы просидел над денежными и налоговыми бумагами, было сущим идиотизмом. После ответного предложения трактирщик воздел руки к небу и призвал в свидетели Фоса, но цену снизил. Очень скоро они договорились.
— Не забудь того парня, что лежит на снегу, — очень кстати добавил Сенпат. — Чем больше людей будут включены в долю, тем меньше придется платить каждому из них.
Три васпураканина вытащили пострадавшего из сугроба, внесли в таверну и плеснули ему в лицо воды. Это заняло несколько минут, и Марк порадовался тому, что Кекаменос был в числе его друзей.
— Как будто всех сосчитали, — сказал он, обводя глазами побоище.
— Пожалуй, — согласился Гай Филипп, но тут вмешался Гавтруз:
— А Ванес, где же он? — Толстое лицо посла сияло. Он любил подколоть своего приятеля.
Катриша нигде не было видно. И тут Виридовикс вспомнил:
— Он спрятался, и я, кажется, знаю где, — хитро улыбнулся кельт, приподнимая свисавшую до пола скатерть.
Плакидия Телетце вскрикнула. Более решительный и более сообразительный Ванес вырвал скатерть из рук Виридовикса и прикрыл ею свою подругу.
— О, прошу прощения, — извинился Виридовикс так вежливо, словно сам был послом. — Когда вы закончите ваши дела, будьте добры уделить присутствующим минутку внимания, они хотели бы перекинуться с вами словечком.
Кельт еле удерживался от смеха, но в конце концов дал себе волю и громко расхохотался.
Ванес появился из-под стола, невозмутимый, как всегда.
— Это совсем не то, что вы могли вообразить, — спокойно сказал он. — Простое совпадение, вы, конечно, понимаете. Мы просто случайно упали под стол.
— Застегни штаны, Тасо, — ухмыляясь, прервал его Ариг.
— Ах да, верно. — Смутить Ванеса было совершенно невозможно. — А теперь, господа, какова моя доля в вашем празднестве?
Плакидия вылезла из-под стола и шарахнулась от своего приятеля как от чумного. По знаку Сенпата Свиодо солдаты расступились, давая ей возможность пройти.
— Нам ты совсем ничего не должен, — усмехнулся Виридовикс.
Скаурус встряхнул кошелек и высыпал на ладонь горсть серебра. Он насчитал семнадцать серебряных монет. Нужно было набрать двадцать четыре, чтобы сравнять счет, так как трибун видел, что несколько горожан бросили монеты Ортайяса, считавшиеся в четыре-пять раз дешевле монет Туризина и его предшественников. Но даже когда требуемая сумма была набрана, хозяин харчевни имел несчастный вид.
Заметив это, Гай Филипп сузил глаза.
— Ты мог получить вместо золота простую сталь, — заметил он, касаясь рукояти меча. По лицу центуриона было видно, что ему доводилось участвовать в драках, которые заканчивались именно так, как он говорил.
Хозяин нервно пересчитал монеты и кивнул в знак согласия. В действительности он был более чем удовлетворен: угрозы слишком часто были единственным возмещением ущерба, получаемым им за драки, происходившие в харчевне.
— Загляни к нам в казарму, когда у тебя будет время, — попросил Марк Сенпата Свиодо, когда они вышли на улицу. — Мы редко видимся в последние месяцы.
— Обязательно загляну, — пообещал молодой дворянин. — Я сделал бы это и раньше, но я все время смотрел на город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
— Немедленно прекратить драку! — раздался резкий голос, выговаривающий слова с жестким акцентом. — Остановитесь, или мы пустим в ход копья!
Одетые в кольчуги и вооруженные копьями, васпуракане, расталкивая драчунов в стороны, вошли в харчевню.
— Я сказал, хватит! — повторил офицер. Кто-то вскрикнул от боли, один из солдат выполнил угрозу, ткнув забияку древком копья в грудь.
— Привет, Сенпат, — Марк потрогал пальцем шатающийся зуб и, сплюнув кровь, спросил: — Как поживает твоя жена?
— Неврат? У нее все в порядке… — Юный васпураканин остановился на полуслове, удивленное выражение появилось на его красивом лице. — Скаурус, ты влез в пьяную трактирную драку? Ты, толковый, трезвый, разумный человек, умеющий уберечь людей от неприятностей? Клянусь Васпуром Перворожденным, я не поверил бы этому, если бы не увидел своими глазами.
— Ересь, — пробормотал кто-то. Сказано это было впрочем, достаточно тихо — в таверну вошли пятнадцать вооруженных васпуракан, и связываться с ними не стоило. Трибун был так смущен, что на время забыл принципы стоиков, запрещавшие взваливать бремя вины на чужие плечи.
— Это все Виридовикс. Он первый начал.
— Не верь ему, мой дорогой Свиодо, — обратился кельт к Сенпату. — Он наслаждался боем так же, как и все остальные.
Марк, все еще разгоряченный вином и потасовкой, не стал возражать.
Хозяин таверны был в ужасе от вида разгромленного заведения: перевернутых столов, разбитых окон и посуды. Он издал горестный стон: харчевня его была разнесена вдребезги, да еще и проклятый Фосом чужеземец — начальник стражи — оказался приятелем драчунов!
— Кто же будет платить за все это? — жалобно вопросил трактирщик.
Наступила мертвая тишина. Люди молча переглядывались, бросая быстрые взгляды друг на друга, на друзей и врагов, распростертых на полу, на открытую дверь, в которой толпились васпуракане.
— Кому-то лучше бы заплатить, — продолжал хозяин, — или весь город узнает, что случилось, и тогда…
— Заткнись, — прервал его Скаурус; он видел мятежей против чужеземцев более чем достаточно, и меньше всего ему хотелось бы видеть еще один. Трибун потянулся к поясу. Глаза хозяина широко раскрылись от испуга — но Марк протянул руку не к мечу, а к кошельку.
— Мы все приняли участие в драке и потому оплатим убытки совместно, — сказал он, и его острый взгляд включил всех, кто находился в таверне.
— А я-то тут при чем? — недовольно спросил Горгидас. — Я и пальцем не шевельнул.
Это было истинной правдой: грек терпеть не мог драк и оставался в стороне от безобразия, учиненного Виридовиксом.
— Тогда назови это платой за то, что ты струсил! — прогудел Виридовикс. — Если уж ты хочешь чистеньким выскочить из этого дела, то что может остановить этих олухов? Они тоже отмажутся, каждый по-своему.
Горгидас гневно посмотрел на кельта и раскрыл было рот, чтобы возразить, но Квинт Глабрио коснулся его руки. Младший центурион тоже не любил драки, однако распухшая губа и синяк на скуле свидетельствовали о том, что, тем не менее, он не сидел сложа руки. Глабрио что-то сказал врачу так тихо, что никто не расслышал его слов, и тот неохотно наклонил голову в знак согласия, продолжая, тем не менее, всем своим видом выражать неудовольствие.
Больше никто не спорил, и Скаурус снова повернулся к хозяину.
— Ну, а теперь скажи мне честно, в какую сумму ты оцениваешь свои убытки?
Грех было не обдурить глупого наемника, и хозяин удвоил стоимость понесенного им ущерба. В ответ на это трибун только рассмеялся: обманывать того, кто целые месяцы просидел над денежными и налоговыми бумагами, было сущим идиотизмом. После ответного предложения трактирщик воздел руки к небу и призвал в свидетели Фоса, но цену снизил. Очень скоро они договорились.
— Не забудь того парня, что лежит на снегу, — очень кстати добавил Сенпат. — Чем больше людей будут включены в долю, тем меньше придется платить каждому из них.
Три васпураканина вытащили пострадавшего из сугроба, внесли в таверну и плеснули ему в лицо воды. Это заняло несколько минут, и Марк порадовался тому, что Кекаменос был в числе его друзей.
— Как будто всех сосчитали, — сказал он, обводя глазами побоище.
— Пожалуй, — согласился Гай Филипп, но тут вмешался Гавтруз:
— А Ванес, где же он? — Толстое лицо посла сияло. Он любил подколоть своего приятеля.
Катриша нигде не было видно. И тут Виридовикс вспомнил:
— Он спрятался, и я, кажется, знаю где, — хитро улыбнулся кельт, приподнимая свисавшую до пола скатерть.
Плакидия Телетце вскрикнула. Более решительный и более сообразительный Ванес вырвал скатерть из рук Виридовикса и прикрыл ею свою подругу.
— О, прошу прощения, — извинился Виридовикс так вежливо, словно сам был послом. — Когда вы закончите ваши дела, будьте добры уделить присутствующим минутку внимания, они хотели бы перекинуться с вами словечком.
Кельт еле удерживался от смеха, но в конце концов дал себе волю и громко расхохотался.
Ванес появился из-под стола, невозмутимый, как всегда.
— Это совсем не то, что вы могли вообразить, — спокойно сказал он. — Простое совпадение, вы, конечно, понимаете. Мы просто случайно упали под стол.
— Застегни штаны, Тасо, — ухмыляясь, прервал его Ариг.
— Ах да, верно. — Смутить Ванеса было совершенно невозможно. — А теперь, господа, какова моя доля в вашем празднестве?
Плакидия вылезла из-под стола и шарахнулась от своего приятеля как от чумного. По знаку Сенпата Свиодо солдаты расступились, давая ей возможность пройти.
— Нам ты совсем ничего не должен, — усмехнулся Виридовикс.
Скаурус встряхнул кошелек и высыпал на ладонь горсть серебра. Он насчитал семнадцать серебряных монет. Нужно было набрать двадцать четыре, чтобы сравнять счет, так как трибун видел, что несколько горожан бросили монеты Ортайяса, считавшиеся в четыре-пять раз дешевле монет Туризина и его предшественников. Но даже когда требуемая сумма была набрана, хозяин харчевни имел несчастный вид.
Заметив это, Гай Филипп сузил глаза.
— Ты мог получить вместо золота простую сталь, — заметил он, касаясь рукояти меча. По лицу центуриона было видно, что ему доводилось участвовать в драках, которые заканчивались именно так, как он говорил.
Хозяин нервно пересчитал монеты и кивнул в знак согласия. В действительности он был более чем удовлетворен: угрозы слишком часто были единственным возмещением ущерба, получаемым им за драки, происходившие в харчевне.
— Загляни к нам в казарму, когда у тебя будет время, — попросил Марк Сенпата Свиодо, когда они вышли на улицу. — Мы редко видимся в последние месяцы.
— Обязательно загляну, — пообещал молодой дворянин. — Я сделал бы это и раньше, но я все время смотрел на город.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113