«Если мы – народ великий на самом деле, то почему бы не проявить скромности? И не стать позади своих соседей?» Все это характеризует Эхнатона как правителя, государственного деятеля с передовыми для своего времени взглядами.
Во введении к биографии Александра Македонского Плутарх писал, что «часто какой»нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов». Нам кажется, автор следует этому завету древнегреческого историка, создавая из отдельных черточек полнокровный образ своего героя, – стараясь говоря словами того же Плутарха, углубиться в изучение признаков, отражающих душу человека».
Живой фараон, с его достоинствами и недостатками, с его положительными чертами и человеческими слабостями, сквозь невообразимую даль времени, сквозь густую мглу тысячелетий смотрит на нас со страниц романа. Довольно тщедушный на вед человек С тонким, острым, как кинжал, лицом, с характерной удлиненной, гладко выбритой головой на тонкой и высокой, вытянутой шее, с глазами чуть навыкате. Но, главное, разумеется, не в физическом облике болезненного фараона, запечатленном в его хорошо известных скульптурных портретах. Суть – в проникновении в его внутренний мир, психологию.
Монтень отмечал в своих «Опытах» что «великолепна та жизнь, которая даже в наиболее частных своих проявлениях, всегда иво всем безупречна». Что до Эхнатона, то он, конечно же, не безупречен. Далеко не безупречен. И автор показывает это, стараясь нарисовать объективно правдивый образ человека, о котором существует столько разноречивых мнений, суждений и домыслов, легенд.
Эхнатон – человек своей эпохи, своего времени. Он прочно усвоил идеологию рабовладельческого общества. Глубоко верит в незыблемость единой деспотической власти фараона, который все и всех подчиняет себе. Он считает, что народ нужно держать в строгой узде, что необходимы дисциплина, железная дисциплина, безусловное подчинение немху. Он горячо поддержал бы верховного жреца Атона, старика Эйе, который, в разговоре с царицей-матерью Тии, так характеризует механизм государственной власти в Кеми: «На чем основана сила и крепость государства? На беспрекословном повиновении народа. Пока слово фараона священно и железно – прочность государственной власти обеспечена… Воистину уши народа на спине его! Они хорошо слышат палку, когда она на спине его. Хорошо понимают ее язык».
Фараон изрекает сентенции, подобные, например, этой: «Любое государство – большое или малое – нуждается прежде всего в справедливости». Но в жизни не придерживается этого принципа. Он причинил людям немало зла; он жесток, не прощает малейшего неповиновения. Не задумываясь, приказывает дать сто палочных ударов юноше, отказавшемуся стать воином.
Мы знакомимся с Эхнатоном, когда весь он охвачен тревогой, беспокойством, смутными предчувствиями. Разлад не только во дворце, в Великом Доме, разлад – в его душе. Фараон понимает, что растет число недовольных его политикой, что усиливается оппозиция, до поры до времени притаившаяся и готовая нанести внезапный удар. Он не доверяет лицемерным придворным, сановникам, которые за его спиной плетут сеть интриг. Его величество Наф-Хуру-Ра, как его иногда называют, чувствует себя одиноким, ему не на кого положиться, и это повергает его в смятение. «Я чувствую, как жена моя и дети мои отдаляются от меня. Народ отдаляется от меня. Кеми уходит от меня…» – говорит он главному жрецу дворцового святилища Хет-Атон старому Пенту, которому еще доверяет. Незадолго до своей внезапной кончины фараон, женившись на наложнице Кийе и объявив ее соправительницей, старается лихорадочно навести порядок в государстве, намечает принять ряд решительных мер, расправиться с явными и тайными врагами, со всеми инакомыслящими и недовольными. Он разрабатывает указ, благодаря которому Кеми, как он рассчитывает, превратится в единый военный лагерь, и его власть, власть фараона, усилится неимоверно. «… Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! – размышляет Эхнатон. – Как в войсках. Да еще похлеще! Это единственный путь…» И говорит Кийе, с которой делится своими планами: «… Кеми будет словно кулак, оно будет единое, с одним биением сердца, с одним дыханием, с едиными мыслями…»
Чувствуя, что почва уходит из-под ног, фараон решил ввести в стране военную диктатуру, стать диктатором. Но этот указ, который он не успел разработать до конца, представляется скорее актом отчаяния, судорожной попыткой удержаться у власти, стабилизировать любой ценой положение. Ну, а если бы Эхнатон не умер, если бы указ был введен в действие, достиг бы он своей цели, удалось бы ему превратить Кеми в военный лагерь? Вряд ли, ведь его авторитет, власть, влияние были сильно подорваны. Скорее всего, если бы правитель Кеми не скончался от сердечного приступа, он был бы свергнут, убит заговорщиками. Все шло к этому. Но фараон умер естественной, не насильственной смертью, и с его уходом рухнуло все созданное им. Культ светозарного Атона прекратил свое существование. Египтяне вновь обрели своих прежних богов. Новый славный город Ахетатон перестал быть столицей Кеми. Все это произошло в результате гражданской войны, вспыхнувшей после смерти Эхнатона. Ненадолго трон займет красавец Тутанхатон, ставший Тутанхамоном после того, как был низвергнут культ бога Атона. Этот юноша, женатый на дочери Эхнатона Анхесенспаатон (известной также под именем Анхес-ан-Амун), упоминается в романе. Пройдут века. Много веков. Тысячелетия. И в начале 20-х годов нашего столетия, в Долине царей в Египте будет обнаружена гробница Тутанхамона, а в ней всемирно известная теперь мумия зятя (а по мнению некоторых ученых, сына) Эхнатона, умершего в восемнадцатилетнем возрасте. Археологическая сенсация века.
Интересно дан в романе и образ жены фараона Нефертити, чей раскрашенный скульптурный портрет из розового песчаника, такволнующе напоминающий чем-то облик современной женщины, принадлежит к числу самых замечтельных произведений древнеегипетского искусства. О создании этого бюста в мастерской Джехутимеса рассказано в романе довольно подробно. Автору удалось зримо передать обаяние, необыкновенную женственность Неферити, органично сочетавшиеся в ней с умом, проницательностью. В течение всех пятнадцати лет, которые эта «настоящая женщина из женщин», с таинственно-многозначительной улыбкой, как бы предвосхитившей за многие столетия улыбку Джоконды, прожила со своим мужем, она была его единомышленницей и верной помощницей, одобрявшей все его преобразования. Она поддержала культ солнцеликого Атона, была убежденной противницей войн, сторонницей миролюбивой политики, проводимой ее августейшим супругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
Во введении к биографии Александра Македонского Плутарх писал, что «часто какой»нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов». Нам кажется, автор следует этому завету древнегреческого историка, создавая из отдельных черточек полнокровный образ своего героя, – стараясь говоря словами того же Плутарха, углубиться в изучение признаков, отражающих душу человека».
Живой фараон, с его достоинствами и недостатками, с его положительными чертами и человеческими слабостями, сквозь невообразимую даль времени, сквозь густую мглу тысячелетий смотрит на нас со страниц романа. Довольно тщедушный на вед человек С тонким, острым, как кинжал, лицом, с характерной удлиненной, гладко выбритой головой на тонкой и высокой, вытянутой шее, с глазами чуть навыкате. Но, главное, разумеется, не в физическом облике болезненного фараона, запечатленном в его хорошо известных скульптурных портретах. Суть – в проникновении в его внутренний мир, психологию.
Монтень отмечал в своих «Опытах» что «великолепна та жизнь, которая даже в наиболее частных своих проявлениях, всегда иво всем безупречна». Что до Эхнатона, то он, конечно же, не безупречен. Далеко не безупречен. И автор показывает это, стараясь нарисовать объективно правдивый образ человека, о котором существует столько разноречивых мнений, суждений и домыслов, легенд.
Эхнатон – человек своей эпохи, своего времени. Он прочно усвоил идеологию рабовладельческого общества. Глубоко верит в незыблемость единой деспотической власти фараона, который все и всех подчиняет себе. Он считает, что народ нужно держать в строгой узде, что необходимы дисциплина, железная дисциплина, безусловное подчинение немху. Он горячо поддержал бы верховного жреца Атона, старика Эйе, который, в разговоре с царицей-матерью Тии, так характеризует механизм государственной власти в Кеми: «На чем основана сила и крепость государства? На беспрекословном повиновении народа. Пока слово фараона священно и железно – прочность государственной власти обеспечена… Воистину уши народа на спине его! Они хорошо слышат палку, когда она на спине его. Хорошо понимают ее язык».
Фараон изрекает сентенции, подобные, например, этой: «Любое государство – большое или малое – нуждается прежде всего в справедливости». Но в жизни не придерживается этого принципа. Он причинил людям немало зла; он жесток, не прощает малейшего неповиновения. Не задумываясь, приказывает дать сто палочных ударов юноше, отказавшемуся стать воином.
Мы знакомимся с Эхнатоном, когда весь он охвачен тревогой, беспокойством, смутными предчувствиями. Разлад не только во дворце, в Великом Доме, разлад – в его душе. Фараон понимает, что растет число недовольных его политикой, что усиливается оппозиция, до поры до времени притаившаяся и готовая нанести внезапный удар. Он не доверяет лицемерным придворным, сановникам, которые за его спиной плетут сеть интриг. Его величество Наф-Хуру-Ра, как его иногда называют, чувствует себя одиноким, ему не на кого положиться, и это повергает его в смятение. «Я чувствую, как жена моя и дети мои отдаляются от меня. Народ отдаляется от меня. Кеми уходит от меня…» – говорит он главному жрецу дворцового святилища Хет-Атон старому Пенту, которому еще доверяет. Незадолго до своей внезапной кончины фараон, женившись на наложнице Кийе и объявив ее соправительницей, старается лихорадочно навести порядок в государстве, намечает принять ряд решительных мер, расправиться с явными и тайными врагами, со всеми инакомыслящими и недовольными. Он разрабатывает указ, благодаря которому Кеми, как он рассчитывает, превратится в единый военный лагерь, и его власть, власть фараона, усилится неимоверно. «… Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина! – размышляет Эхнатон. – Как в войсках. Да еще похлеще! Это единственный путь…» И говорит Кийе, с которой делится своими планами: «… Кеми будет словно кулак, оно будет единое, с одним биением сердца, с одним дыханием, с едиными мыслями…»
Чувствуя, что почва уходит из-под ног, фараон решил ввести в стране военную диктатуру, стать диктатором. Но этот указ, который он не успел разработать до конца, представляется скорее актом отчаяния, судорожной попыткой удержаться у власти, стабилизировать любой ценой положение. Ну, а если бы Эхнатон не умер, если бы указ был введен в действие, достиг бы он своей цели, удалось бы ему превратить Кеми в военный лагерь? Вряд ли, ведь его авторитет, власть, влияние были сильно подорваны. Скорее всего, если бы правитель Кеми не скончался от сердечного приступа, он был бы свергнут, убит заговорщиками. Все шло к этому. Но фараон умер естественной, не насильственной смертью, и с его уходом рухнуло все созданное им. Культ светозарного Атона прекратил свое существование. Египтяне вновь обрели своих прежних богов. Новый славный город Ахетатон перестал быть столицей Кеми. Все это произошло в результате гражданской войны, вспыхнувшей после смерти Эхнатона. Ненадолго трон займет красавец Тутанхатон, ставший Тутанхамоном после того, как был низвергнут культ бога Атона. Этот юноша, женатый на дочери Эхнатона Анхесенспаатон (известной также под именем Анхес-ан-Амун), упоминается в романе. Пройдут века. Много веков. Тысячелетия. И в начале 20-х годов нашего столетия, в Долине царей в Египте будет обнаружена гробница Тутанхамона, а в ней всемирно известная теперь мумия зятя (а по мнению некоторых ученых, сына) Эхнатона, умершего в восемнадцатилетнем возрасте. Археологическая сенсация века.
Интересно дан в романе и образ жены фараона Нефертити, чей раскрашенный скульптурный портрет из розового песчаника, такволнующе напоминающий чем-то облик современной женщины, принадлежит к числу самых замечтельных произведений древнеегипетского искусства. О создании этого бюста в мастерской Джехутимеса рассказано в романе довольно подробно. Автору удалось зримо передать обаяние, необыкновенную женственность Неферити, органично сочетавшиеся в ней с умом, проницательностью. В течение всех пятнадцати лет, которые эта «настоящая женщина из женщин», с таинственно-многозначительной улыбкой, как бы предвосхитившей за многие столетия улыбку Джоконды, прожила со своим мужем, она была его единомышленницей и верной помощницей, одобрявшей все его преобразования. Она поддержала культ солнцеликого Атона, была убежденной противницей войн, сторонницей миролюбивой политики, проводимой ее августейшим супругом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119