Псару сделался по воле фараона семером столицы, великого Ахяти на берегах животворной Хапи. Псару сам, своими руками клал камни в основание города. Он видел, как тысячи и тысячи рабов – азиатов и эфиопов – строили дома и храмы, рыли пруды и бассейны, сажали деревья и прокладывали дороги. И дороги, покрытые гранитными плитами, и улицы, политые вавилонской смолой, – гладкие, как полы во дворце. Чего только не сажали на городской земле! В огромные лунки, в которые засыпалась привезенная с берегов Хапи плодородная земля, сажали смоковницы, и пальмы дум, и виноград различных сортов, и гранатовые деревья, и пальмы финиковые, и миндальные деревья, и фиги. Тысячи и тысячи рабов и разного ремесленного люда рвали камень у подножия Восточного хребта. Обрабатывали его и привозили в город Ахяти. Каменотесы день и ночь горбились над глыбами. Строители месили глину, гасили известь. Плотники стругали балки и доски. Маляры красили ворота, двери и оконные рамы. Мастера из древнего Мен-Нофера – умельцы златорукие – ставили в окна слюдяные пластинки и дорогие цветные стекла из Джахи. День и ночь трудились зодчие. Ваятели и живописцы соревновались меж собою в своем искусстве, ибо его величество обращал на них особое внимание.
И за три года вырос Ахяти. Была пустыня – и стал сказочной красоты город, не виданный во вселенной. Город осматривали приезжие из соседних и из далеких стран – послы и купцы. И все они диву давались: ибо чудо азиатов Ниневия была по сравнению с Ахяти как бы деревней рядом со столицей. И все это видел Псару-младший сам. Чудо, чудо свершилось: за три года поднялась столица. Как бы из бесплодных песков. Как бы сама собою. Как в сказках времен фараона Хуфу!
Если бы Псару-младший не был сам свидетелем всего по милости его величества, то едва ли поверил бы в такое чудо. Ведь многие, слушая его рассказы, покачивают недоверчиво головами. Многие – это иноземцы. Многие – это те, которые живут в Уасете и Мен-Нофере и не выезжают оттуда, прикованные к своим любимым городам. Эти древние города, так же как Ей-н-ра, как Саи, овеяны легендами, сказаниями народа. Там каждый кирпич и камень способен пересказать всю древнюю древность Кеми: от основания царства его величеством Нармером и до нынешних дней. Но пускай нету этих сказаний и легенд среди горожан Ахяти! Есть зато сказочная столица, новая, как новорожденное дитя, светлая, как день, и могучая, как сердце льва! Это и есть чудо из чудес. И недаром широко раскрывают глаза хитроумные азиаты, и недаром трепещут враги Кеми, не смея поднять на нее руку. Ибо такова сила Ахяти, в котором и мудрость, и мощь, и красота, и бесстрашие Кеми. А кто поставлен семером во главе этого города? Безвестный Псару-младший! Поднятый из пыли и грязи. Из тесного чулана. Из вонючей мастерской. Оторванный от кожи, которую глодал от голода. И кто это сделал? Его величество! Который не посмотрел на его происхождение. И скорее всего – вопреки этому происхождению. Который желал видеть вокруг себя поменьше знатных и побольше умелых и преданных людей. Потому что так приказал ему отец, великий Атон, гуляющий по небу, как у себя водворе. Ибо Кеми и есть его двор!..
Фараон встретил столичного семера недобрым взглядом. И долго-долго молчал. Ни слова не промолвила и Кийа. Она потупила взор. Несчастный семер трепетал, не зная, в чем провинился перед великим фараоном. В это мгновение он бы с удовольствием перемолол на своих зубах кусок гранита, – лишь бы уйти отсюда подобру-поздорову. Но кто может сказать, что на уме у благого бога, пока не разверзлись уста его и слова его не достигли слуха? Может быть, пожурит он за нерадивость или придумает страшное наказание за то же самое, о котором потом долго будут помнить на земле Кеми? Но самое страшное, когда его величество молчит, когда взгляд его подобен летящей стреле. Тогда вымаливаешь у бога: скорей бы услышать даже самое страшное, скорей бы вонзилась стрела в самое твое сердце!
Фараон заговорил глухим, идущим откуда-то из-под земли голосом:
– Псару, моих ушей коснулись недобрые вести. Город, который дороже для меня сердца моего, выказывает неповиновение…
– О нет, великий царь, этого никогда не будет!
– Я хотел сказать: не весь город. Но недостойные его горожане.
– Это так, твое величество.
– Один из рекрутов плакал подобно женщине. Он не желал поднять меч в защиту своей земли. И еще другой последовал его примеру.
– Твое величество, они не сговаривались.
– Тем хуже!
– Это несмышленыши, влюбившиеся в ляжки девиц.
– Можно ли оправдывать воина, привязанного к женской одежде?
– Никогда, твое величество!
– Если воина ждут ратные подвиги?..
– Никогда, твое величество!
Фараон насторожился:
– Что – никогда, Псару?
– Я хочу сказать, твое величество, что нет оправдания молодому воину, бегающему от службы в войске.
– Только ли эти двое проявили неповиновение?
– Нет, твое величество! Пятьсот палок получил еще некий юноша-каменотес. За то же самое.
– Он жив?
– Он умер, твое величество. Истек кровью.
– И это все происходит в Ахяти?
Семер молчал. Ему было стыдно. Очень стыдно! Почему не расколется земля в это мгновение и почему не провалится в ее страшный зев семер Псару?
Фараон сказал, обращаясь к Кийе:
– Надо ли приписать все это моей мягкотелости?
Она отрицательно покачала головой.
– Тогда, может быть, – нерадивости семера?
Кийа подумала.
«Вот пришла моя смерть от руки этой прекрасной женщины, пылающей любовью к его величеству». Так сказал про себя Псару-младший.
Кийа сказала:
– Псару неповинен.
Фараон вздрогнул. Будто его самого обвинили в сих грехах. Уставился на Кийю. Непонимающе. И чуточку растерянно.
– Наверно, виноват я сам, Кийа.
– Нет, твое величество.
– Так кто же?
– Только не семер Псару! Разве не он наказал юношу?..
– Юношей, – поправил Псару, дрожащий.
– Ах, вот как! Это еще больше облегчает участь семера. Воистину невозможно во всем подозревать своих слуг. Подозрение ведет ко всеобщей подозрительности. Оно заражает поголовно всех. И тогда даже верховный владыка не останется вне подозрения.
Его величество вообразил себе, что не Кийа, а кто-то другой – более мудрый, многоопытный – говорит за ее спиной. Он сказал:
– Повтори, что ты сказала.
И Кийа – слово в слово:
– Воистину невозможно во всем подозревать своих слуг. Подозрение ведет ко всеобщей подозрительности. Оно заражает поголовно всех. И тогда даже верховный владыка не останется вне подозрения.
Еговеличество весело развел руками, а Псару испугался такой защиты. Готов был вовсе от нее отказаться. Его величество знает, что говорит. Когда говорит. Кому говорит. Сомнениям не должно быть места…
Вот он, его величество, мыслями где-то далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
И за три года вырос Ахяти. Была пустыня – и стал сказочной красоты город, не виданный во вселенной. Город осматривали приезжие из соседних и из далеких стран – послы и купцы. И все они диву давались: ибо чудо азиатов Ниневия была по сравнению с Ахяти как бы деревней рядом со столицей. И все это видел Псару-младший сам. Чудо, чудо свершилось: за три года поднялась столица. Как бы из бесплодных песков. Как бы сама собою. Как в сказках времен фараона Хуфу!
Если бы Псару-младший не был сам свидетелем всего по милости его величества, то едва ли поверил бы в такое чудо. Ведь многие, слушая его рассказы, покачивают недоверчиво головами. Многие – это иноземцы. Многие – это те, которые живут в Уасете и Мен-Нофере и не выезжают оттуда, прикованные к своим любимым городам. Эти древние города, так же как Ей-н-ра, как Саи, овеяны легендами, сказаниями народа. Там каждый кирпич и камень способен пересказать всю древнюю древность Кеми: от основания царства его величеством Нармером и до нынешних дней. Но пускай нету этих сказаний и легенд среди горожан Ахяти! Есть зато сказочная столица, новая, как новорожденное дитя, светлая, как день, и могучая, как сердце льва! Это и есть чудо из чудес. И недаром широко раскрывают глаза хитроумные азиаты, и недаром трепещут враги Кеми, не смея поднять на нее руку. Ибо такова сила Ахяти, в котором и мудрость, и мощь, и красота, и бесстрашие Кеми. А кто поставлен семером во главе этого города? Безвестный Псару-младший! Поднятый из пыли и грязи. Из тесного чулана. Из вонючей мастерской. Оторванный от кожи, которую глодал от голода. И кто это сделал? Его величество! Который не посмотрел на его происхождение. И скорее всего – вопреки этому происхождению. Который желал видеть вокруг себя поменьше знатных и побольше умелых и преданных людей. Потому что так приказал ему отец, великий Атон, гуляющий по небу, как у себя водворе. Ибо Кеми и есть его двор!..
Фараон встретил столичного семера недобрым взглядом. И долго-долго молчал. Ни слова не промолвила и Кийа. Она потупила взор. Несчастный семер трепетал, не зная, в чем провинился перед великим фараоном. В это мгновение он бы с удовольствием перемолол на своих зубах кусок гранита, – лишь бы уйти отсюда подобру-поздорову. Но кто может сказать, что на уме у благого бога, пока не разверзлись уста его и слова его не достигли слуха? Может быть, пожурит он за нерадивость или придумает страшное наказание за то же самое, о котором потом долго будут помнить на земле Кеми? Но самое страшное, когда его величество молчит, когда взгляд его подобен летящей стреле. Тогда вымаливаешь у бога: скорей бы услышать даже самое страшное, скорей бы вонзилась стрела в самое твое сердце!
Фараон заговорил глухим, идущим откуда-то из-под земли голосом:
– Псару, моих ушей коснулись недобрые вести. Город, который дороже для меня сердца моего, выказывает неповиновение…
– О нет, великий царь, этого никогда не будет!
– Я хотел сказать: не весь город. Но недостойные его горожане.
– Это так, твое величество.
– Один из рекрутов плакал подобно женщине. Он не желал поднять меч в защиту своей земли. И еще другой последовал его примеру.
– Твое величество, они не сговаривались.
– Тем хуже!
– Это несмышленыши, влюбившиеся в ляжки девиц.
– Можно ли оправдывать воина, привязанного к женской одежде?
– Никогда, твое величество!
– Если воина ждут ратные подвиги?..
– Никогда, твое величество!
Фараон насторожился:
– Что – никогда, Псару?
– Я хочу сказать, твое величество, что нет оправдания молодому воину, бегающему от службы в войске.
– Только ли эти двое проявили неповиновение?
– Нет, твое величество! Пятьсот палок получил еще некий юноша-каменотес. За то же самое.
– Он жив?
– Он умер, твое величество. Истек кровью.
– И это все происходит в Ахяти?
Семер молчал. Ему было стыдно. Очень стыдно! Почему не расколется земля в это мгновение и почему не провалится в ее страшный зев семер Псару?
Фараон сказал, обращаясь к Кийе:
– Надо ли приписать все это моей мягкотелости?
Она отрицательно покачала головой.
– Тогда, может быть, – нерадивости семера?
Кийа подумала.
«Вот пришла моя смерть от руки этой прекрасной женщины, пылающей любовью к его величеству». Так сказал про себя Псару-младший.
Кийа сказала:
– Псару неповинен.
Фараон вздрогнул. Будто его самого обвинили в сих грехах. Уставился на Кийю. Непонимающе. И чуточку растерянно.
– Наверно, виноват я сам, Кийа.
– Нет, твое величество.
– Так кто же?
– Только не семер Псару! Разве не он наказал юношу?..
– Юношей, – поправил Псару, дрожащий.
– Ах, вот как! Это еще больше облегчает участь семера. Воистину невозможно во всем подозревать своих слуг. Подозрение ведет ко всеобщей подозрительности. Оно заражает поголовно всех. И тогда даже верховный владыка не останется вне подозрения.
Его величество вообразил себе, что не Кийа, а кто-то другой – более мудрый, многоопытный – говорит за ее спиной. Он сказал:
– Повтори, что ты сказала.
И Кийа – слово в слово:
– Воистину невозможно во всем подозревать своих слуг. Подозрение ведет ко всеобщей подозрительности. Оно заражает поголовно всех. И тогда даже верховный владыка не останется вне подозрения.
Еговеличество весело развел руками, а Псару испугался такой защиты. Готов был вовсе от нее отказаться. Его величество знает, что говорит. Когда говорит. Кому говорит. Сомнениям не должно быть места…
Вот он, его величество, мыслями где-то далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119