Я сам нисколько не сержусь. Вы напомнили мне случай на корабле, когда квартирмейстер хотел застрелить птицу. Вы помирились с ним, и вы придете в мой отель и помиритесь со мной. И тогда мы пожмем друг другу руки и поговорим о Салли. Если это не будет новой вольностью, я попросил бы у вас огня. – Он достал сам спичку из коробки на камине, зажег сигару и оставил комнату.
Не прошло получаса, как добрая натура Амелиуса заговорила и побуждала его последовать за Руфусом, чтоб извиниться. Но он слишком беспокоился о Салли и не решался оставить коттедж, не повидавшись с нею. Тон, которым она отвечала ему, когда он стучался в дверь, при его необычайной чуткости дал ему понять, что тут дело серьезнее простой головной боли. Более часа прождал он, прислушиваясь к движению в ее комнате, но там все было тихо. Никакой звук не достигал до его слуха, только и слышался что шум от проезжавших по улице экипажей.
Терпение его стало истощаться, когда прошел и второй час. Он приблизился к двери, прислушался – ничего. Его охватил вдруг страх, не в обмороке ли она. Он немного приоткрыл дверь и окликнул ее. Ответа не было. Он заглянул – комната была пуста.
Он бросился в зал и позвал Тофа. Не внизу ли она, может быть? Нет. Не в саду ли? Нет? Господин и слуга молча переглянулись. Салли ушла.
Глава XLII
Тоф первый пришел в себя.
– Мужайтесь, сэр, – сказал он. – Немного подумав, мы решим, каким образом отыскать ее. Грубый американец, разговаривавший с ней сегодня утром, был, может быть, причиной нашего несчастья.
Амелиус не слушал дальше. Могло случиться, что вследствие чего-либо сказанного она искала убежища у Руфуса. Он бросился в библиотеку за своей шляпой.
Тоф последовал за своим господином с другими соображениями.
– Одно слово, сэр, прежде чем вы уйдете. Если американец не может помочь нам, мы должны искать другие средства, другие пути. Позвольте мне сопровождать вас до магазина моей жены. Я полагаю привести ее сюда, пускай она осмотрит хорошенько комнату бедной мисс. Мы подождем вашего возвращения и тогда только будем действовать. А пока, умоляю вас, не отчаивайтесь. Весьма возможно, что мы найдем какие-нибудь указания в ее спальне.
Они вышли вместе и взяли первый попавшийся кеб. Амелиус отправился один в отель.
Руфус был в своей комнате.
– Случилось что-нибудь дурное? – спросил он, как только Амелиус отворил дверь. – Пожмем руки, сын мой, и забудем происшедший между нами сегодня разлад. Ваше лицо меня беспокоит, что-то неладно! Что Салли?
Амелиус вздрогнул при этом вопросе.
– Разве ее нет здесь? – спросил он.
Руфус подскочил. Движение это так же хорошо сказало «нет», как если б оно было произнесено.
– Вы ее не видели? Ничего не слышали о ней?
– Ничего. Но будьте тверды, примите это как мужчина и расскажите мне все случившееся.
Амелиус рассказал все в двух словах.
– Не думайте, что я вспылю, как сегодня утром, – прибавил он. – Я слишком несчастен и слишком беспокоюсь о Салли, чтоб сердиться. Только сообщите мне, Руфус, не сказали ли вы ей чего-нибудь такого?..
Руфус взмахнул руками.
– Я вижу, на что вы намекаете. Но ближе будет к цели, если я сообщу вам, что она говорила мне. С начала до конца, Амелиус, я обращался с ней мягко и отдавал ей должную справедливость. Дайте мне минуту времени, чтоб хорошенько вспомнить. – После непродолжительного размышления он тщательно передал ему все происшедшее между ним и Салли в конце их свидания. «Осмотрели ли вы ее комнату? – спросил он в заключение. – Там, может быть, какие-нибудь пустяки послужат вам указанием».
Амелиус сообщил ему о намерении Тофа. Они вместе вернулись в коттедж. Госпожа Тоф ожидала, чтоб приняться за осмотр.
Первое открытие было сделано легко. Небольшие драгоценности, подарок Амелиуса, которые она постоянно носила, оставлены были ею на туалете завернутые в бумагу. Но ни письма, ничего не было подле них. Приступили к осмотру гардероба и тут-то встретилось поразительное обстоятельство. Все платья, сделанные ей Амелиусом, висели на своих местах. Их было немного, и жена Тофа тщательно осмотрела их. Она была вполне уверена, что все платья были налицо. Должна же была Салли надеть что-нибудь вместо своих новых платьев. Что же она надела?
Осматривая комнату, Амелиус заметил в углу ящик, в котором было принесено платье, купленное им для Салли в тот день, когда он ее впервые встретил. Он хотел открыть его, но ящик оказался запертым, а ключа не нашли. Всегда находчивый Тоф принес из кухни кривой нож и в одну минуту открыл его. Ящик был пуст.
Единственный человек, понявший, что это означало, был Амелиус. Он помнил, что Салли взяла с собою свое старое, истасканное платье и положила его в этот ящик, когда сердитая содержательница номеров потребовала, чтоб они оставили ее дом.
– Я хочу видеть его иногда, – сказала бедная девушка, чтоб помнить, насколько я стала лучше теперь. – В этих жалких отрепьях покинула она теперь коттедж, услышав жестокую истину. «Лучше бы он оставил меня там, где я была, – сказала она. – Холод, голод и дурное обращение доставили бы мне успокоение». Амелиус в безнадежном отчаянии упал подле ящика на колени. Заключение, выведенное им из этого, сделало его малодушным. Она ушла в старых отрепьях, чтобы умереть от холода, голода и ужасов прежней жизни.
Руфус взял его за руку и стал утешать, он осушил слезы на глазах его и поднял на ноги.
– Я знаю, где искать ее, – сказал Амелиус, – и должен сделать это один. – Он решительно отказался дать какие-либо объяснения и не позволил никому сопровождать себя. – Это моя тайна и ее, – отвечал он. – Отправляйтесь в свой отель, Руфус, и молите Бога, чтоб я не принес таких известий, которые сделают вас несчастным на всю жизнь.
С этими словами он вышел из комнаты.
Час спустя он был уже в той местности, где встретил Салли. Не было ни шума, ни суеты яблочного рынка, улица при дневном свете наслаждалась мрачным покоем. Он в ожидании ходил из конца в конец улицы, поддерживаемый единственной надеждой, что она искала приюта у двух женщин, бывших ее друзьями в печальные дни ее жизни. Не зная, где они жили, ему оставалось только ожидать, не появится ли которая-нибудь из них на улице. Он был спокоен и решителен. Он задумал оставаться на улице весь день и всю ночь, если понадобится, и быть неустанно настороже.
Когда он не в состоянии был ходить дольше, он отдохнул и закусил в кухмистерской, которую очень хорошо помнил, и все время сидел у окна, из которого мог видеть улицу. Зажгли газ, и зимняя ночь стала опускаться на землю, когда он снова принялся шагами мерить улицу из конца в конец.
Когда совершенно стемнело, его терпение стало, наконец, истощаться. Проходя мимо «Ссуды под залог», он очутился лицом к лицу с женщиной, быстро шедшей с небольшим узелком под мышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Не прошло получаса, как добрая натура Амелиуса заговорила и побуждала его последовать за Руфусом, чтоб извиниться. Но он слишком беспокоился о Салли и не решался оставить коттедж, не повидавшись с нею. Тон, которым она отвечала ему, когда он стучался в дверь, при его необычайной чуткости дал ему понять, что тут дело серьезнее простой головной боли. Более часа прождал он, прислушиваясь к движению в ее комнате, но там все было тихо. Никакой звук не достигал до его слуха, только и слышался что шум от проезжавших по улице экипажей.
Терпение его стало истощаться, когда прошел и второй час. Он приблизился к двери, прислушался – ничего. Его охватил вдруг страх, не в обмороке ли она. Он немного приоткрыл дверь и окликнул ее. Ответа не было. Он заглянул – комната была пуста.
Он бросился в зал и позвал Тофа. Не внизу ли она, может быть? Нет. Не в саду ли? Нет? Господин и слуга молча переглянулись. Салли ушла.
Глава XLII
Тоф первый пришел в себя.
– Мужайтесь, сэр, – сказал он. – Немного подумав, мы решим, каким образом отыскать ее. Грубый американец, разговаривавший с ней сегодня утром, был, может быть, причиной нашего несчастья.
Амелиус не слушал дальше. Могло случиться, что вследствие чего-либо сказанного она искала убежища у Руфуса. Он бросился в библиотеку за своей шляпой.
Тоф последовал за своим господином с другими соображениями.
– Одно слово, сэр, прежде чем вы уйдете. Если американец не может помочь нам, мы должны искать другие средства, другие пути. Позвольте мне сопровождать вас до магазина моей жены. Я полагаю привести ее сюда, пускай она осмотрит хорошенько комнату бедной мисс. Мы подождем вашего возвращения и тогда только будем действовать. А пока, умоляю вас, не отчаивайтесь. Весьма возможно, что мы найдем какие-нибудь указания в ее спальне.
Они вышли вместе и взяли первый попавшийся кеб. Амелиус отправился один в отель.
Руфус был в своей комнате.
– Случилось что-нибудь дурное? – спросил он, как только Амелиус отворил дверь. – Пожмем руки, сын мой, и забудем происшедший между нами сегодня разлад. Ваше лицо меня беспокоит, что-то неладно! Что Салли?
Амелиус вздрогнул при этом вопросе.
– Разве ее нет здесь? – спросил он.
Руфус подскочил. Движение это так же хорошо сказало «нет», как если б оно было произнесено.
– Вы ее не видели? Ничего не слышали о ней?
– Ничего. Но будьте тверды, примите это как мужчина и расскажите мне все случившееся.
Амелиус рассказал все в двух словах.
– Не думайте, что я вспылю, как сегодня утром, – прибавил он. – Я слишком несчастен и слишком беспокоюсь о Салли, чтоб сердиться. Только сообщите мне, Руфус, не сказали ли вы ей чего-нибудь такого?..
Руфус взмахнул руками.
– Я вижу, на что вы намекаете. Но ближе будет к цели, если я сообщу вам, что она говорила мне. С начала до конца, Амелиус, я обращался с ней мягко и отдавал ей должную справедливость. Дайте мне минуту времени, чтоб хорошенько вспомнить. – После непродолжительного размышления он тщательно передал ему все происшедшее между ним и Салли в конце их свидания. «Осмотрели ли вы ее комнату? – спросил он в заключение. – Там, может быть, какие-нибудь пустяки послужат вам указанием».
Амелиус сообщил ему о намерении Тофа. Они вместе вернулись в коттедж. Госпожа Тоф ожидала, чтоб приняться за осмотр.
Первое открытие было сделано легко. Небольшие драгоценности, подарок Амелиуса, которые она постоянно носила, оставлены были ею на туалете завернутые в бумагу. Но ни письма, ничего не было подле них. Приступили к осмотру гардероба и тут-то встретилось поразительное обстоятельство. Все платья, сделанные ей Амелиусом, висели на своих местах. Их было немного, и жена Тофа тщательно осмотрела их. Она была вполне уверена, что все платья были налицо. Должна же была Салли надеть что-нибудь вместо своих новых платьев. Что же она надела?
Осматривая комнату, Амелиус заметил в углу ящик, в котором было принесено платье, купленное им для Салли в тот день, когда он ее впервые встретил. Он хотел открыть его, но ящик оказался запертым, а ключа не нашли. Всегда находчивый Тоф принес из кухни кривой нож и в одну минуту открыл его. Ящик был пуст.
Единственный человек, понявший, что это означало, был Амелиус. Он помнил, что Салли взяла с собою свое старое, истасканное платье и положила его в этот ящик, когда сердитая содержательница номеров потребовала, чтоб они оставили ее дом.
– Я хочу видеть его иногда, – сказала бедная девушка, чтоб помнить, насколько я стала лучше теперь. – В этих жалких отрепьях покинула она теперь коттедж, услышав жестокую истину. «Лучше бы он оставил меня там, где я была, – сказала она. – Холод, голод и дурное обращение доставили бы мне успокоение». Амелиус в безнадежном отчаянии упал подле ящика на колени. Заключение, выведенное им из этого, сделало его малодушным. Она ушла в старых отрепьях, чтобы умереть от холода, голода и ужасов прежней жизни.
Руфус взял его за руку и стал утешать, он осушил слезы на глазах его и поднял на ноги.
– Я знаю, где искать ее, – сказал Амелиус, – и должен сделать это один. – Он решительно отказался дать какие-либо объяснения и не позволил никому сопровождать себя. – Это моя тайна и ее, – отвечал он. – Отправляйтесь в свой отель, Руфус, и молите Бога, чтоб я не принес таких известий, которые сделают вас несчастным на всю жизнь.
С этими словами он вышел из комнаты.
Час спустя он был уже в той местности, где встретил Салли. Не было ни шума, ни суеты яблочного рынка, улица при дневном свете наслаждалась мрачным покоем. Он в ожидании ходил из конца в конец улицы, поддерживаемый единственной надеждой, что она искала приюта у двух женщин, бывших ее друзьями в печальные дни ее жизни. Не зная, где они жили, ему оставалось только ожидать, не появится ли которая-нибудь из них на улице. Он был спокоен и решителен. Он задумал оставаться на улице весь день и всю ночь, если понадобится, и быть неустанно настороже.
Когда он не в состоянии был ходить дольше, он отдохнул и закусил в кухмистерской, которую очень хорошо помнил, и все время сидел у окна, из которого мог видеть улицу. Зажгли газ, и зимняя ночь стала опускаться на землю, когда он снова принялся шагами мерить улицу из конца в конец.
Когда совершенно стемнело, его терпение стало, наконец, истощаться. Проходя мимо «Ссуды под залог», он очутился лицом к лицу с женщиной, быстро шедшей с небольшим узелком под мышкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95