— У него же батя сам понимаешь кто, тут абсолютно без мазы связываться…
— А теперь ещё раз, — попросил Алексей. — И с самого начала.
2
Если с самого начала, то всё это выглядело примерно так. У Алены была подруга в училище. У подруги были знакомые. Знакомые позвали Аленину подругу на шашлыки. Подруга позвала Алену.
С шашлыками всё вышло замечательно, Алене очень понравилось. Через две недели её снова пригласили. И опять шашлыки оказались выше всяких похвал. Вернулись в тот раз рано, поэтому знакомые предложили ещё немножко посидеть на квартире. Алена сказала, что пойдёт домой, но подруга стала ныть: «Чего я пойду одна как дура, пойдём вместе, посидим пять минут и свалим». Более жутких пяти минут в жизни Алены ещё не было.
В квартире оказалось ещё двое каких-то парней, они переговорили с теми, что возили Алену с подругой на шашлык, а потом сообщили девчонкам, что им нужно срочно потрахаться, так что давайте не будем терять время. Подруга Алены отчаянно завопила, что «я вам, бля, не бля…», но её успокоили хорошей оплеухой и пригрозили выкинуть в окно, если ещё раз пикнет. Алена молчала, мелко дрожа от страха и пытаясь придумать какие-то слова, которые заставят этих четверых уродов остановиться. Подруга опередила её, внезапно взвизгнув «Я вас всех сифилисом перезаражу!» и получив немедленный удар кулака в зубы. Стало понятно, что никакие слова, никакие мольбы и угрозы здесь ничего не изменят. Алена автоматически кивала головой на приказ раздеваться, теребила верхнюю пуговицу дрожащими пальцами… И вдруг вспомнила, что это всего лишь второй этаж.
Они сами подсказали ей выход, когда грозились выбросить подругу в окно, а Алена представила, как это будет выглядеть.
— Раздевайся, не тяни резину, — угрожающе сказал ей смазливый черноволосый парень с золотой цепочкой на шее. — Не строй тут из себя…
И тогда она прыгнула. Алена разбила стекло в первой раме, потом во второй, протиснулась в остроконечный, невыносимо режущий краями проем и выбросила своё тело вниз, на асфальт.
Минуту или больше она неподвижно сидела, поджав сломанную ногу и ещё не чувствуя боли, которая всё же пришла потом и затопила Алену до самого горла. Руки были в крови от порезов стеклом, нога лежала неподвижным куском плоти — и тогда на улицу выбежал тот черноволосый парень. У него было страшное лицо. На нём были написаны ненависть, злость и непостижимая обида за неудовлетворённое желание. Он схватил Алену за волосы и потащил назад, в сторону подъезда, когда же выбился из сил, то остановился и что было сил пнул девушку в живот, один раз, другой…
Милицию вызвали соседи, которым уже давно надоела громкая музыка и вопли за стеной.
Через две недели Алена вышла из больницы. К этому времени она уже знала, что отец того черноволосого ублюдка — большая шишка в РОВД Промышленного района. И что следствие практически прекращено. И что какие-то женщины ходили вокруг их дома, наведывались в училище и рассказывали всем, что Алена — натуральная шлюха, а значит, сама напросилась.
Алена дождалась, пока мать уйдёт в ночную смену, вытащила из сарая ящик с вещами умершего шесть лет назад от рака отца, достала опасную бритву с лезвием немецкой стали, зажмурила глаза и резанула по руке поверх только что заживших порезов.
Всё же она ещё не поправилась до конца, а потому сил достать до вен не хватило, да и бритва была не в лучшем состоянии.
Алена все ещё ходила с бинтами на руках, когда к матери на работу приехала большая белая иномарка. Оттуда вышла моложавая, хорошо одетая женщина, которая представилась адвокатом Алениного обидчика и как по полочкам разложила, почему никакого суда не будет, а даже если бы и был, то оправдал бы Олежку.
— Молодёжь, — иронично улыбнулась женщина. — Кровь играет, знаете ли.
Мать Алены не знала, как это кровь играет, зато она видела, как кровь вытекает из тела её ребёнка. Поэтому ей хотелось заорать на эту холёную тварь, сбить с её лица всезнающее снисходительное выражение. Но она сдержалась. Тем более что холёная тварь раскрыла маленькую кожаную сумочку и сказала:
— Но мы понимаем и ваше положение…
«Стерва ты крашеная, да что ж ты в нём понимаешь-то, а?!»
— …и родители Олежки хотели бы как-то сгладить его вину… Ну и совсем закрыть эту историю.
— Что вам ещё от меня надо? — устало спросила мать.
— Нам нужен письменный отказ от всяких претензий. За вашей подписью и подписью вашей дочери. И, — заторопилась холёная тварь, — конечно, мы согласны на некоторую компенсацию… Тысяча долларов.
Мать думала недолго — Алену нужно лечить, тень одна от девки скоро останется; летом Лешка из армии придёт, а там небось и жениться надумает. А это деньги, деньги и ещё раз деньги.
А уж что в судах правды нет, так это ещё и бабушка её знала.
— Ладно, — сказала она сухо. — Давайте свою бумажку.
— Только деньги в рублях по курсу, — засуетилась холёная тварь.
3
С деньгами она, конечно, задурила матери Алексея голову, и, как потом подсчитал сведущий в этих делах Виталик, адвокатша «кинула» их рублей на семьсот, не меньше. Но матери было всё равно, лишь бы больше никогда не видеть этих людей.
Виталик мог говорить ещё и ещё, ему по пьяни было всё равно о чём говорить, а Алексей внимательно слушал. За это время Алена успела найти мать и рассказать ей о случившемся, но, когда та поспешно выскочила во двор, Алексей уже был в курсе дела. Она прочитала это у него на лице.
— Я тебе в армию об этом не писала, — стала оправдываться мать. — Потому что не хотела тебя дёргать, ты ведь не сдержался бы…
— Наверное, — согласился Алексей. — Наверное, не сдержался бы.
— Ну а теперь-то — дело прошлое…
— Да, — согласился Алексей. — Дело прошлое.
Мать испытующе посмотрела ему в глаза, не обнаружила там тревожных признаков и облегчённо вздохнула. Кажется, всё обошлось.
На следующее утро Алексей появился возле автомагазина, где мучающийся похмельем Виталик пытался торговать ворованными запчастями, подозвал приятеля и деловито спросил:
— Покажешь мне его?
— Не вопрос, — сказал Виталик. — Ты только это…
— Не убивать? Не убью. Я просто посмотреть. Чисто спортивный интерес.
Алексей улыбнулся, и Виталику почему-то стало зябко от этой улыбки.
4
В юридическом институте шла летняя сессия, и возле главного входа было многолюдно.
— Девки тут клёвые, — отметил Виталик, на что Алексей напомнил ему, что пришли они не за девками. Виталик с грустью в голосе согласился и стал разглядывать группу парней и девчонок на автомобильной стоянке. Там было весело. Несколько включённых до отказа магнитол пытались перекричать друг друга, высокая девушка в белых джинсах танцевала одновременно под несколько песен, а какой-то придурок на «Тойоте» то и дело срывался со своего места, с рёвом проносился вокруг институтского корпуса и вновь заезжал на стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— А теперь ещё раз, — попросил Алексей. — И с самого начала.
2
Если с самого начала, то всё это выглядело примерно так. У Алены была подруга в училище. У подруги были знакомые. Знакомые позвали Аленину подругу на шашлыки. Подруга позвала Алену.
С шашлыками всё вышло замечательно, Алене очень понравилось. Через две недели её снова пригласили. И опять шашлыки оказались выше всяких похвал. Вернулись в тот раз рано, поэтому знакомые предложили ещё немножко посидеть на квартире. Алена сказала, что пойдёт домой, но подруга стала ныть: «Чего я пойду одна как дура, пойдём вместе, посидим пять минут и свалим». Более жутких пяти минут в жизни Алены ещё не было.
В квартире оказалось ещё двое каких-то парней, они переговорили с теми, что возили Алену с подругой на шашлык, а потом сообщили девчонкам, что им нужно срочно потрахаться, так что давайте не будем терять время. Подруга Алены отчаянно завопила, что «я вам, бля, не бля…», но её успокоили хорошей оплеухой и пригрозили выкинуть в окно, если ещё раз пикнет. Алена молчала, мелко дрожа от страха и пытаясь придумать какие-то слова, которые заставят этих четверых уродов остановиться. Подруга опередила её, внезапно взвизгнув «Я вас всех сифилисом перезаражу!» и получив немедленный удар кулака в зубы. Стало понятно, что никакие слова, никакие мольбы и угрозы здесь ничего не изменят. Алена автоматически кивала головой на приказ раздеваться, теребила верхнюю пуговицу дрожащими пальцами… И вдруг вспомнила, что это всего лишь второй этаж.
Они сами подсказали ей выход, когда грозились выбросить подругу в окно, а Алена представила, как это будет выглядеть.
— Раздевайся, не тяни резину, — угрожающе сказал ей смазливый черноволосый парень с золотой цепочкой на шее. — Не строй тут из себя…
И тогда она прыгнула. Алена разбила стекло в первой раме, потом во второй, протиснулась в остроконечный, невыносимо режущий краями проем и выбросила своё тело вниз, на асфальт.
Минуту или больше она неподвижно сидела, поджав сломанную ногу и ещё не чувствуя боли, которая всё же пришла потом и затопила Алену до самого горла. Руки были в крови от порезов стеклом, нога лежала неподвижным куском плоти — и тогда на улицу выбежал тот черноволосый парень. У него было страшное лицо. На нём были написаны ненависть, злость и непостижимая обида за неудовлетворённое желание. Он схватил Алену за волосы и потащил назад, в сторону подъезда, когда же выбился из сил, то остановился и что было сил пнул девушку в живот, один раз, другой…
Милицию вызвали соседи, которым уже давно надоела громкая музыка и вопли за стеной.
Через две недели Алена вышла из больницы. К этому времени она уже знала, что отец того черноволосого ублюдка — большая шишка в РОВД Промышленного района. И что следствие практически прекращено. И что какие-то женщины ходили вокруг их дома, наведывались в училище и рассказывали всем, что Алена — натуральная шлюха, а значит, сама напросилась.
Алена дождалась, пока мать уйдёт в ночную смену, вытащила из сарая ящик с вещами умершего шесть лет назад от рака отца, достала опасную бритву с лезвием немецкой стали, зажмурила глаза и резанула по руке поверх только что заживших порезов.
Всё же она ещё не поправилась до конца, а потому сил достать до вен не хватило, да и бритва была не в лучшем состоянии.
Алена все ещё ходила с бинтами на руках, когда к матери на работу приехала большая белая иномарка. Оттуда вышла моложавая, хорошо одетая женщина, которая представилась адвокатом Алениного обидчика и как по полочкам разложила, почему никакого суда не будет, а даже если бы и был, то оправдал бы Олежку.
— Молодёжь, — иронично улыбнулась женщина. — Кровь играет, знаете ли.
Мать Алены не знала, как это кровь играет, зато она видела, как кровь вытекает из тела её ребёнка. Поэтому ей хотелось заорать на эту холёную тварь, сбить с её лица всезнающее снисходительное выражение. Но она сдержалась. Тем более что холёная тварь раскрыла маленькую кожаную сумочку и сказала:
— Но мы понимаем и ваше положение…
«Стерва ты крашеная, да что ж ты в нём понимаешь-то, а?!»
— …и родители Олежки хотели бы как-то сгладить его вину… Ну и совсем закрыть эту историю.
— Что вам ещё от меня надо? — устало спросила мать.
— Нам нужен письменный отказ от всяких претензий. За вашей подписью и подписью вашей дочери. И, — заторопилась холёная тварь, — конечно, мы согласны на некоторую компенсацию… Тысяча долларов.
Мать думала недолго — Алену нужно лечить, тень одна от девки скоро останется; летом Лешка из армии придёт, а там небось и жениться надумает. А это деньги, деньги и ещё раз деньги.
А уж что в судах правды нет, так это ещё и бабушка её знала.
— Ладно, — сказала она сухо. — Давайте свою бумажку.
— Только деньги в рублях по курсу, — засуетилась холёная тварь.
3
С деньгами она, конечно, задурила матери Алексея голову, и, как потом подсчитал сведущий в этих делах Виталик, адвокатша «кинула» их рублей на семьсот, не меньше. Но матери было всё равно, лишь бы больше никогда не видеть этих людей.
Виталик мог говорить ещё и ещё, ему по пьяни было всё равно о чём говорить, а Алексей внимательно слушал. За это время Алена успела найти мать и рассказать ей о случившемся, но, когда та поспешно выскочила во двор, Алексей уже был в курсе дела. Она прочитала это у него на лице.
— Я тебе в армию об этом не писала, — стала оправдываться мать. — Потому что не хотела тебя дёргать, ты ведь не сдержался бы…
— Наверное, — согласился Алексей. — Наверное, не сдержался бы.
— Ну а теперь-то — дело прошлое…
— Да, — согласился Алексей. — Дело прошлое.
Мать испытующе посмотрела ему в глаза, не обнаружила там тревожных признаков и облегчённо вздохнула. Кажется, всё обошлось.
На следующее утро Алексей появился возле автомагазина, где мучающийся похмельем Виталик пытался торговать ворованными запчастями, подозвал приятеля и деловито спросил:
— Покажешь мне его?
— Не вопрос, — сказал Виталик. — Ты только это…
— Не убивать? Не убью. Я просто посмотреть. Чисто спортивный интерес.
Алексей улыбнулся, и Виталику почему-то стало зябко от этой улыбки.
4
В юридическом институте шла летняя сессия, и возле главного входа было многолюдно.
— Девки тут клёвые, — отметил Виталик, на что Алексей напомнил ему, что пришли они не за девками. Виталик с грустью в голосе согласился и стал разглядывать группу парней и девчонок на автомобильной стоянке. Там было весело. Несколько включённых до отказа магнитол пытались перекричать друг друга, высокая девушка в белых джинсах танцевала одновременно под несколько песен, а какой-то придурок на «Тойоте» то и дело срывался со своего места, с рёвом проносился вокруг институтского корпуса и вновь заезжал на стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112