Убедившись, он тут же резко сбросил скорость, а потом сложился вниз как падающий карточный домик, сгруппировался и влетел под ноги ближнему из охранников. Тот совершил классический переворот с не менее классическим падением башкой об землю. Алексей немедленно распрямился и прыгнул навстречу второму охраннику, занося кулак и колено для одновременного удара. И уже в воздухе он почувствовал, что прыжка не получится. Что-то тянуло его назад, как будто он был прыгуном на «тарзанке».
Первый охранник оказался крепким орешком — разбив себе голову, он тем не менее ухватил Алексея рукой за щиколотку и продолжат держать мёртвой хваткой, хотя вид при этом имел весьма бледный.
Алексей лишь рассёк воздух перед носом у отчаянно затормозившего преследователя, а затем, потеряв равновесие, рухнул вниз.
А потом голову Алексея вбили между плеч, как будто гвоздь в доску. В зрачки вплыла густая темнота, а к горлу подступила острая и холодная тошнота.
Оставшиеся секунды он действовал наугад, как слепой. Одной рукой пытался закрыть голову, другой разгибал пальцы охранника, сомкнувшиеся на ноге. И то, и другое получалось весьма хреново. По лицу текло что-то тёплое — то ли непроизвольные слезы боли, то ли кровь. А скорее всего, все вместе.
Потом что-то хрустнуло, и Алексей смог высвободить ногу. Но, собственно, на этом все и закончилось.
Он почувствовал, как поднимается вверх — причём не по своей воле. Почувствовал прохладную ровную поверхность за спиной — вероятно, стену. Об эту прохладную поверхность бился его затылок, а потом внутри головы включился голос — это говорил Миша, но Алексею было слишком плохо, чтобы помнить такие детали. Он просто слышал слова:
— Хорошая идея. Может сработать. Хорошая идея. Может сработать. Хорошая идея…
Не сработало. Что-то чертовски большое и смертельно тяжёлое ударило Алексея в каждую клетку его уставшего тела.
Сопротивляться этой силе не было никакой возможности, можно было только закрыть глаза и принять удар.
И после этого удара не было уже ничего — ни стены, ни голоса Миши, ни охранников казино, ни денег. И самого Алексея тоже больше не было.
3
Его не было, но остальной мир продолжал существовать. Его не было, но остальные люди продолжали жить. Пить, есть, говорить, любить, ненавидеть, играть и работать. И эти люди поступали так, как считали нужным.
Оглушённый водитель пришёл в себя, огляделся и не увидел рядом своей дубинки. Держась за разбитую голову, он проковылял обратно на стоянку. По дороге он попытался нашарить в карманах ключи от машины, но их найти ему тоже не удалось. Водитель заволновался. А когда добрался до машины и увидел оставленную незахлопнутой дверцу, то понял, что для волнений имелось более чем достаточно оснований.
В игровом зале казино Карина наблюдала, как её босс быстро и неотвратимо теряет облик респектабельного столичного бизнесмена, который безуспешно заливает раздражение алкоголем и в свою очередь превращается в угрюмо-агрессивного пожилого мужчину. Ему хотелось громко разговаривать, размахивать руками, вызывающе смотреть на других посетителей и посылать на три буквы персонал казино. И ему было уже наплевать на присутствие рядом делового партнёра из Азербайджана и тем более — на эффектную девушку Алису… Карина видела такое не впервые, поэтому зрелище интереса для неё не представляло. Она лишь задавалась вопросом, какое отношение к случившемуся скандалу имеет этот странный Мишин знакомый. Кажется, Лёша. Его появление в казино изумило Карину, потому что с момента знакомства с ним у Карины возникло чёткое убеждение — этот Лёша из какого-то другого мира. Карина не знала, плохо это или хорошо, но она знала о существующей между ними границе. И когда Лёша так внезапно эту границу пересёк и оказался в её, Карины, мире, то она удивилась и испугалась. Потому что когда два мира сталкиваются, то это грозит катастрофой. Он сказал ей: «Тебя не должно здесь быть». Непонятно, что Лёша имел в виду, только тогда она едва не ответила: «Это тебя не должно здесь быть! Исчезай немедленно, иначе что-то случится…» Карина не сказала этого, но. «что-то» действительно случилось. Теперь босс накачивался коньяком, постепенно темнея лицом. Карина попыталась свести концы с концами и понять — как могут быть связаны Лёша, казино, её Директор, Алиса… Возможно, она бы до чего-то и додумалась, но только не сейчас — только не в конце очень длинного дня, когда над всем доминировала мысль — скорее бы домой и спать. Босс расходился все больше и больше, а Карина улыбалась: скоро их отсюда погонят в шею. И тогда — домой.
В это же время художник Миша, влетев в свою мастерскую, тщательно запер за собой дверь. Свет он включать не стал, нащупал пустую коньячную бутылку с воткнутым в горлышко огарком свечи и чиркнул спичкой. Потом отыскал на столе нож и стал работать им — поначалу осторожно и медленно, а потом, потеряв терпение, суетливо и размашисто. Замки небольшого чемоданчика всё же не выдержали. Миша отбросил нож в сторону, сглотнул слюну и приподнял крышку. Даже при тусклом свете свечи увидел он достаточно, чтобы прошептать севшим от огромного счастья голосом: «Вот… Вот оно…» Потом он резко закрыл чемодан и некоторое время сидел молча, держа руки на истерзанных замках. Миша думал.
Если раздумья для Миши были довольно экзотическим времяпрепровождением, то для женщины средних лет по имени Морозова — той, что произвела столь сильное впечатление на Алексея Белова, — полуночные раздумья были делом вполне обычным. Она считала это неприятным симптомом старения, поскольку по молодости всегда предпочитала действовать, а не рефлексировать. Сегодня всё было ещё хуже, чем обычно, но Алексей Белов тут был ни при чём; брошенная им мимоходом «стерва» совершенно не расстроила Морозову, ещё чего не хватало — обижаться на слова каких-то сопляков. Просто по дороге с работы черт дёрнул Морозову заехать на почту, где когда-то давно завела она абонентский ящик для корреспонденции особого рода. Нужда в ящике давно отпала, но Морозова сохранила его — на всякий случай. И вот сегодня она ради интереса заехала на почту и обнаружила в ящике письмо, провалявшееся там, судя по штемпелю, пару недель. Письмо было от старого знакомого. Морозова прочитала его в машине, потом аккуратно порвала и развеяла по ветру. Однако порванный лист бумаги с немногочисленными словами подействовал как медленный яд — в половине третьего Морозова, в халате и тапочках, сидела на кухне и вспоминала то время, когда всё было совсем иначе. Письмо достало её именно из того времени. На экране маленького телевизора беззвучно дёргались какие-то фигурки, Морозова смотрела на них, но видела совершенно другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Первый охранник оказался крепким орешком — разбив себе голову, он тем не менее ухватил Алексея рукой за щиколотку и продолжат держать мёртвой хваткой, хотя вид при этом имел весьма бледный.
Алексей лишь рассёк воздух перед носом у отчаянно затормозившего преследователя, а затем, потеряв равновесие, рухнул вниз.
А потом голову Алексея вбили между плеч, как будто гвоздь в доску. В зрачки вплыла густая темнота, а к горлу подступила острая и холодная тошнота.
Оставшиеся секунды он действовал наугад, как слепой. Одной рукой пытался закрыть голову, другой разгибал пальцы охранника, сомкнувшиеся на ноге. И то, и другое получалось весьма хреново. По лицу текло что-то тёплое — то ли непроизвольные слезы боли, то ли кровь. А скорее всего, все вместе.
Потом что-то хрустнуло, и Алексей смог высвободить ногу. Но, собственно, на этом все и закончилось.
Он почувствовал, как поднимается вверх — причём не по своей воле. Почувствовал прохладную ровную поверхность за спиной — вероятно, стену. Об эту прохладную поверхность бился его затылок, а потом внутри головы включился голос — это говорил Миша, но Алексею было слишком плохо, чтобы помнить такие детали. Он просто слышал слова:
— Хорошая идея. Может сработать. Хорошая идея. Может сработать. Хорошая идея…
Не сработало. Что-то чертовски большое и смертельно тяжёлое ударило Алексея в каждую клетку его уставшего тела.
Сопротивляться этой силе не было никакой возможности, можно было только закрыть глаза и принять удар.
И после этого удара не было уже ничего — ни стены, ни голоса Миши, ни охранников казино, ни денег. И самого Алексея тоже больше не было.
3
Его не было, но остальной мир продолжал существовать. Его не было, но остальные люди продолжали жить. Пить, есть, говорить, любить, ненавидеть, играть и работать. И эти люди поступали так, как считали нужным.
Оглушённый водитель пришёл в себя, огляделся и не увидел рядом своей дубинки. Держась за разбитую голову, он проковылял обратно на стоянку. По дороге он попытался нашарить в карманах ключи от машины, но их найти ему тоже не удалось. Водитель заволновался. А когда добрался до машины и увидел оставленную незахлопнутой дверцу, то понял, что для волнений имелось более чем достаточно оснований.
В игровом зале казино Карина наблюдала, как её босс быстро и неотвратимо теряет облик респектабельного столичного бизнесмена, который безуспешно заливает раздражение алкоголем и в свою очередь превращается в угрюмо-агрессивного пожилого мужчину. Ему хотелось громко разговаривать, размахивать руками, вызывающе смотреть на других посетителей и посылать на три буквы персонал казино. И ему было уже наплевать на присутствие рядом делового партнёра из Азербайджана и тем более — на эффектную девушку Алису… Карина видела такое не впервые, поэтому зрелище интереса для неё не представляло. Она лишь задавалась вопросом, какое отношение к случившемуся скандалу имеет этот странный Мишин знакомый. Кажется, Лёша. Его появление в казино изумило Карину, потому что с момента знакомства с ним у Карины возникло чёткое убеждение — этот Лёша из какого-то другого мира. Карина не знала, плохо это или хорошо, но она знала о существующей между ними границе. И когда Лёша так внезапно эту границу пересёк и оказался в её, Карины, мире, то она удивилась и испугалась. Потому что когда два мира сталкиваются, то это грозит катастрофой. Он сказал ей: «Тебя не должно здесь быть». Непонятно, что Лёша имел в виду, только тогда она едва не ответила: «Это тебя не должно здесь быть! Исчезай немедленно, иначе что-то случится…» Карина не сказала этого, но. «что-то» действительно случилось. Теперь босс накачивался коньяком, постепенно темнея лицом. Карина попыталась свести концы с концами и понять — как могут быть связаны Лёша, казино, её Директор, Алиса… Возможно, она бы до чего-то и додумалась, но только не сейчас — только не в конце очень длинного дня, когда над всем доминировала мысль — скорее бы домой и спать. Босс расходился все больше и больше, а Карина улыбалась: скоро их отсюда погонят в шею. И тогда — домой.
В это же время художник Миша, влетев в свою мастерскую, тщательно запер за собой дверь. Свет он включать не стал, нащупал пустую коньячную бутылку с воткнутым в горлышко огарком свечи и чиркнул спичкой. Потом отыскал на столе нож и стал работать им — поначалу осторожно и медленно, а потом, потеряв терпение, суетливо и размашисто. Замки небольшого чемоданчика всё же не выдержали. Миша отбросил нож в сторону, сглотнул слюну и приподнял крышку. Даже при тусклом свете свечи увидел он достаточно, чтобы прошептать севшим от огромного счастья голосом: «Вот… Вот оно…» Потом он резко закрыл чемодан и некоторое время сидел молча, держа руки на истерзанных замках. Миша думал.
Если раздумья для Миши были довольно экзотическим времяпрепровождением, то для женщины средних лет по имени Морозова — той, что произвела столь сильное впечатление на Алексея Белова, — полуночные раздумья были делом вполне обычным. Она считала это неприятным симптомом старения, поскольку по молодости всегда предпочитала действовать, а не рефлексировать. Сегодня всё было ещё хуже, чем обычно, но Алексей Белов тут был ни при чём; брошенная им мимоходом «стерва» совершенно не расстроила Морозову, ещё чего не хватало — обижаться на слова каких-то сопляков. Просто по дороге с работы черт дёрнул Морозову заехать на почту, где когда-то давно завела она абонентский ящик для корреспонденции особого рода. Нужда в ящике давно отпала, но Морозова сохранила его — на всякий случай. И вот сегодня она ради интереса заехала на почту и обнаружила в ящике письмо, провалявшееся там, судя по штемпелю, пару недель. Письмо было от старого знакомого. Морозова прочитала его в машине, потом аккуратно порвала и развеяла по ветру. Однако порванный лист бумаги с немногочисленными словами подействовал как медленный яд — в половине третьего Морозова, в халате и тапочках, сидела на кухне и вспоминала то время, когда всё было совсем иначе. Письмо достало её именно из того времени. На экране маленького телевизора беззвучно дёргались какие-то фигурки, Морозова смотрела на них, но видела совершенно другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112