Он посмотрел на лежащий сверху лист бумаги и вздрогнул. — Это что ещё за…
Бондарев выдернул лист из кейса. Почти вся страница была испещрена турецким текстом. Почти вся — за исключением левого верхнего угла. Там была не очень качественная чёрно-белая фотография мужчины. Снимок был сделан сверху под каким-то странным углом, мужчина находился в движении, и Бондарев предположил, что это распечатка материалов видеокамеры слежения.
Он вытащил из кейса вторую страницу — на ней был снимок того же самого мужчины, уже в цвете и с гораздо лучшим качеством. На этот раз мужчина смотрел прямо в объектив. И это был снимок, от которого у Бондарева в желудке возник холодный парализующий ком.
Потому что на обоих снимках Бондарев видел Воробья. И второй снимок, по всей видимости, запечатлел Воробья за несколько секунд до смерти.
4
Сначала Селим испугался, что его снова взяли русские и что теперь они обойдутся с ним куда круче. Оплеухи, тычки, пистолетные стволы под носом, завязанные глаза — все это наводило именно на такие мысли. Однако когда всё закончилось — в том смысле, что закончилась транспортировка Селима из Рима в неизвестном направлении — и Селим увидел своих конвоиров, услышал их разговоры, то он облегчённо вздохнул: свои. Облегчённо вздохнул и сплюнул кровавую слюну: руки у своих были тяжёлые, и транспортировка обошлась Селиму в некоторое количество кровоподтёков, сломанный зуб и ломоту в костях.
Его усадили на стул посреди пустой комнаты, завели руки назад и сцепили запястья наручниками, плеснули в лицо холодной водой для бодрости и оставили одного. Селим плевался кровью и соображал, как ему лучше и правильнее построить свою речь.
Потом к нему пришли. Селим посмотрел на них и не увидел Акмаля. Это все были какие-то молодые и незнакомые парни. Один держал в руках клюшку для гольфа. «Стало быть, здесь рядом есть поле для игры, — подумал Селим. — Возможно, меня привезли прямо на виллу Акмаля. Наверное, так и есть. А сам Акмаль, он что, занят?»
— Я хотел поговорить с господином Акмалем, — проговорил он не без труда. — Я звонил… Звонил, потому что хотел передать ему нечто важное…
— Говори, — сказал один из парней.
— Я хотел передать лично Акмалю… Он меня знает. Мы старые друзья, — Селим слегка преувеличил степень теплоты их отношений, но сейчас это было неважно. Ему так казалось.
— Акмаля нет в городе, — сказал парень. — Поэтому говори нам то, что хотел сказать ему.
— Я вас не знаю, — попытался улыбнуться краем рта Селим. — И моя информация слишком важна…
— Неважно, — сказал парень. — Просто говори всё, что знаешь.
Беседа приобретала какой-то нехороший и не предусмотренный Селимом оборот.
— А почему я в наручниках? — попытался Селим начать торг с малого.
— Потому что мы тебя не знаем.
— Я работал вместе с господином Акмалем. Он мне доверял.
— Может быть, — качнул головой парень. — Может быть, так было раньше.
— А разве что-то изменилось?
— Тот Селим, которому доверял господин Акмаль, должен был ждать его в условленное время в отеле «Эксельсиор». Когда господин Акмаль туда прибыл, он не нашёл там никакого Селима, зато он нашёл там много русских шпионов, которые следили за господином Акмалем и даже пытались убить его…
— Вот об этом я как раз…
— И господин Акмаль имеет основания считать, что русских на него навёл тот самый Селим.
— Нет-нет, я сейчас вам всё объясню…
— И лучше тебе придумать что-нибудь убедительное, — посоветовал парень. Он стоял напротив Селима, прислонившись к стене, а двое других неторопливо обошли Селима с боков и теперь поглядывали на него с насмешливой угрозой в тёмных глазах. Клюшка слегка постукивала по полу.
— Я просто расскажу правду, хорошо? — сказал Селим. Он в очередной раз сплюнул и посмотрел на парня напротив. — Может, всё-таки подождём господина Акмаля? Я хотел бы рассказать лично ему…
Селим даже не понял, что случилось. Он резко дёрнул головой, пытаясь уйти от внезапной жестокой боли, но опоздал. Это было похоже на выстрел, сделанный прямо под ухом. Однако пистолетов у парней не было, это Селим хорошо помнил. Тем не менее его левое ухо пульсировало острой болью, как будто его надрезали скальпелем. И — это Селим мог сказать с полной уверенностью — с уха капала кровь.
— Просто рассказывай, — сказал парень, бесстрастно наблюдая за Селимом. — Не тяни время.
— Хорошо, — выдавил Селим. — Хорошо…
Ему показалось, что в комнате стало темнее.
5
Бондарев молча сложил просмотренные листы один на другой, тщательно выровнял углы и, не глядя на Лапшина, сказал:
— Давай сюда остальные.
Лапшин молча передал ему с десяток страниц, где текст перемежался с фотографиями. На паре страниц были только фотографии, по 6 — 8 снимков, раскадровка видеозаписи камер некоей службы безопасности. Бондарев сосредоточенно рассматривал их, в какой-то момент взгляд его остановился на одном из снимков, Бондарев ткнул в страницу пальцем и посмотрел на Лапшина. Тот угрюмо кивнул.
— Видишь? — с едва сдерживаемой яростью спросил Бондарев.
— Вижу-вижу, — буркнул Лапшин.
— Видишь?!
— Тихо, — сказал Лапшин, вырывая листы из побелевших от напряжения пальцев Бондарева. — Мы тут всё-таки не одни. Я все видел, ты все видел. Все в порядке.
— Ни хрена не в порядке, — отчётливо произнёс Бондарев. Он откинулся на спинку автобусного сиденья, несколько секунд сидел молча, потом придвинулся к Лапшину и проговорил ему в ухо: — Есть снотворное?
— Нет, — сказал Лапшин, тщательно укладывая страницы в кейс. — А зачем?
— Мне надо сейчас уснуть и проснуться уже в Москве. Я не могу держать это в голове и просто ехать в автобусе. Я свихнусь.
— Не свихнёшься, — уверенно сказал Лапшин. — В первый раз, что ли?
— Заткнись.
— Мы можем позвонить из аэропорта нашим…
— Нет, — сказал Бондарев. — Мы никуда не будем звонить. Мы просто будем ехать, и мы привезём этот кейс в Москву. И то, что я теперь знаю, оно будет у меня в голове, оно будет ехать со мной в Москву, и с каждым километром эта штука внутри меня будет больше и сильнее, она будет разрастаться как опухоль в башке, а когда мы приедем… Вот когда мы приедем, тогда уже и разберёмся… Безо всяких предварительных звонков…
— Н-да, — Лапшин не без опаски покосился на Бондарева. — Это тоже выход.
В аэропорту он первым делом побежал искать аптечный киоск.
6
Теперь-то Селим понял, что никакими полями для гольфа тут и не пахло, а фирменная титановая клюшка имела совсем другое назначение.
И это при том, что он все им рассказал. Не утаив ничего, ни одной детали.
Селим не видел смысла быть скрытным — это же были свои, пусть даже Акмаль и не соизволил явиться лично. Он рассказал про отель «Эксельсиор», про замечательную девушку, приведшую его в лапы русским, про убежище в сардинских предгорьях, про долгие беседы с русскими… Про предложение работать на русских, про его, Селима, отказ и про их угрозу увезти его в Сибирь для более плотной обработки… Про то, как его уже подготовили к отправке и запихнули в микроавтобус, накачав какой-то дрянью, но Селим очнулся раньше срока и выбрался из машины… И про главное, про то, что он услышал, лёжа на полу русской конспиративной квартиры, когда двое русских слишком громко обсуждали свои дела…
Селим рассказал все это и выжидательно уставился на парней — дошла до них вся важность его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Бондарев выдернул лист из кейса. Почти вся страница была испещрена турецким текстом. Почти вся — за исключением левого верхнего угла. Там была не очень качественная чёрно-белая фотография мужчины. Снимок был сделан сверху под каким-то странным углом, мужчина находился в движении, и Бондарев предположил, что это распечатка материалов видеокамеры слежения.
Он вытащил из кейса вторую страницу — на ней был снимок того же самого мужчины, уже в цвете и с гораздо лучшим качеством. На этот раз мужчина смотрел прямо в объектив. И это был снимок, от которого у Бондарева в желудке возник холодный парализующий ком.
Потому что на обоих снимках Бондарев видел Воробья. И второй снимок, по всей видимости, запечатлел Воробья за несколько секунд до смерти.
4
Сначала Селим испугался, что его снова взяли русские и что теперь они обойдутся с ним куда круче. Оплеухи, тычки, пистолетные стволы под носом, завязанные глаза — все это наводило именно на такие мысли. Однако когда всё закончилось — в том смысле, что закончилась транспортировка Селима из Рима в неизвестном направлении — и Селим увидел своих конвоиров, услышал их разговоры, то он облегчённо вздохнул: свои. Облегчённо вздохнул и сплюнул кровавую слюну: руки у своих были тяжёлые, и транспортировка обошлась Селиму в некоторое количество кровоподтёков, сломанный зуб и ломоту в костях.
Его усадили на стул посреди пустой комнаты, завели руки назад и сцепили запястья наручниками, плеснули в лицо холодной водой для бодрости и оставили одного. Селим плевался кровью и соображал, как ему лучше и правильнее построить свою речь.
Потом к нему пришли. Селим посмотрел на них и не увидел Акмаля. Это все были какие-то молодые и незнакомые парни. Один держал в руках клюшку для гольфа. «Стало быть, здесь рядом есть поле для игры, — подумал Селим. — Возможно, меня привезли прямо на виллу Акмаля. Наверное, так и есть. А сам Акмаль, он что, занят?»
— Я хотел поговорить с господином Акмалем, — проговорил он не без труда. — Я звонил… Звонил, потому что хотел передать ему нечто важное…
— Говори, — сказал один из парней.
— Я хотел передать лично Акмалю… Он меня знает. Мы старые друзья, — Селим слегка преувеличил степень теплоты их отношений, но сейчас это было неважно. Ему так казалось.
— Акмаля нет в городе, — сказал парень. — Поэтому говори нам то, что хотел сказать ему.
— Я вас не знаю, — попытался улыбнуться краем рта Селим. — И моя информация слишком важна…
— Неважно, — сказал парень. — Просто говори всё, что знаешь.
Беседа приобретала какой-то нехороший и не предусмотренный Селимом оборот.
— А почему я в наручниках? — попытался Селим начать торг с малого.
— Потому что мы тебя не знаем.
— Я работал вместе с господином Акмалем. Он мне доверял.
— Может быть, — качнул головой парень. — Может быть, так было раньше.
— А разве что-то изменилось?
— Тот Селим, которому доверял господин Акмаль, должен был ждать его в условленное время в отеле «Эксельсиор». Когда господин Акмаль туда прибыл, он не нашёл там никакого Селима, зато он нашёл там много русских шпионов, которые следили за господином Акмалем и даже пытались убить его…
— Вот об этом я как раз…
— И господин Акмаль имеет основания считать, что русских на него навёл тот самый Селим.
— Нет-нет, я сейчас вам всё объясню…
— И лучше тебе придумать что-нибудь убедительное, — посоветовал парень. Он стоял напротив Селима, прислонившись к стене, а двое других неторопливо обошли Селима с боков и теперь поглядывали на него с насмешливой угрозой в тёмных глазах. Клюшка слегка постукивала по полу.
— Я просто расскажу правду, хорошо? — сказал Селим. Он в очередной раз сплюнул и посмотрел на парня напротив. — Может, всё-таки подождём господина Акмаля? Я хотел бы рассказать лично ему…
Селим даже не понял, что случилось. Он резко дёрнул головой, пытаясь уйти от внезапной жестокой боли, но опоздал. Это было похоже на выстрел, сделанный прямо под ухом. Однако пистолетов у парней не было, это Селим хорошо помнил. Тем не менее его левое ухо пульсировало острой болью, как будто его надрезали скальпелем. И — это Селим мог сказать с полной уверенностью — с уха капала кровь.
— Просто рассказывай, — сказал парень, бесстрастно наблюдая за Селимом. — Не тяни время.
— Хорошо, — выдавил Селим. — Хорошо…
Ему показалось, что в комнате стало темнее.
5
Бондарев молча сложил просмотренные листы один на другой, тщательно выровнял углы и, не глядя на Лапшина, сказал:
— Давай сюда остальные.
Лапшин молча передал ему с десяток страниц, где текст перемежался с фотографиями. На паре страниц были только фотографии, по 6 — 8 снимков, раскадровка видеозаписи камер некоей службы безопасности. Бондарев сосредоточенно рассматривал их, в какой-то момент взгляд его остановился на одном из снимков, Бондарев ткнул в страницу пальцем и посмотрел на Лапшина. Тот угрюмо кивнул.
— Видишь? — с едва сдерживаемой яростью спросил Бондарев.
— Вижу-вижу, — буркнул Лапшин.
— Видишь?!
— Тихо, — сказал Лапшин, вырывая листы из побелевших от напряжения пальцев Бондарева. — Мы тут всё-таки не одни. Я все видел, ты все видел. Все в порядке.
— Ни хрена не в порядке, — отчётливо произнёс Бондарев. Он откинулся на спинку автобусного сиденья, несколько секунд сидел молча, потом придвинулся к Лапшину и проговорил ему в ухо: — Есть снотворное?
— Нет, — сказал Лапшин, тщательно укладывая страницы в кейс. — А зачем?
— Мне надо сейчас уснуть и проснуться уже в Москве. Я не могу держать это в голове и просто ехать в автобусе. Я свихнусь.
— Не свихнёшься, — уверенно сказал Лапшин. — В первый раз, что ли?
— Заткнись.
— Мы можем позвонить из аэропорта нашим…
— Нет, — сказал Бондарев. — Мы никуда не будем звонить. Мы просто будем ехать, и мы привезём этот кейс в Москву. И то, что я теперь знаю, оно будет у меня в голове, оно будет ехать со мной в Москву, и с каждым километром эта штука внутри меня будет больше и сильнее, она будет разрастаться как опухоль в башке, а когда мы приедем… Вот когда мы приедем, тогда уже и разберёмся… Безо всяких предварительных звонков…
— Н-да, — Лапшин не без опаски покосился на Бондарева. — Это тоже выход.
В аэропорту он первым делом побежал искать аптечный киоск.
6
Теперь-то Селим понял, что никакими полями для гольфа тут и не пахло, а фирменная титановая клюшка имела совсем другое назначение.
И это при том, что он все им рассказал. Не утаив ничего, ни одной детали.
Селим не видел смысла быть скрытным — это же были свои, пусть даже Акмаль и не соизволил явиться лично. Он рассказал про отель «Эксельсиор», про замечательную девушку, приведшую его в лапы русским, про убежище в сардинских предгорьях, про долгие беседы с русскими… Про предложение работать на русских, про его, Селима, отказ и про их угрозу увезти его в Сибирь для более плотной обработки… Про то, как его уже подготовили к отправке и запихнули в микроавтобус, накачав какой-то дрянью, но Селим очнулся раньше срока и выбрался из машины… И про главное, про то, что он услышал, лёжа на полу русской конспиративной квартиры, когда двое русских слишком громко обсуждали свои дела…
Селим рассказал все это и выжидательно уставился на парней — дошла до них вся важность его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112